Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

– Все, что там написано, – благодать, – терпеливо ответил Тургут. – Благодать и бесконечная красота Господа, который учит нас, что все люди равны перед Ним. С этих страниц Его голос говорит с нами прекрасной поэзией, этот голос провозглашает нам законы вселенной таким языком, что понятен даже простому бедуину.

– Все равны перед Ним? – фыркнул Нико. – И даже рабы, которые прикованы к веслам вашего корабля?

– Человек может прожить жизнь раба или господина в зависимости от того, что предначертано ему Аллахом в книге его жизни. Но не цепи или их отсутствие возвышает человека над другими, а сила и чистота его веры. Последователи учения Мухаммеда равны между собой. Даже сам султан склоняется перед Господом.

– Как и император Карл перед Христом.

– Да, но Карл правит миром, где удел человека определяет его происхождение, а не вера. За столом Аллаха есть лишь один пир, и он в равной мере доступен для всех, кто верует.

Такие разговоры они время от времени вели на протяжении всего путешествия. Нико слушал Тургута, иногда отвечая словами, услышанными от отца Сальваго, иногда – молчанием. К дискуссии, в которой у него не было своего понимания, он относился не вежливо, а скорее отстраненно. Эти рассуждения просто-напросто мало его интересовали, и он уставал от бесконечных словесных фокусов Тургута.

Как-то вечером, на входе в Мраморное море, когда они уже приближались к Константинополю, Тургут рассказал Нико о своих намерениях. Они уже поели – ужин был простой, но очень вкусный: хлеб и жареный цыпленок. На десерт Тургут нарезал яблоко и протянул один ломтик Нико. Он часто вел себя подобным образом, никогда не становясь рабом условностей.

– Я много думал о твоей судьбе, Нико Борг, и долго молился об этом. Не случайно ты оказался один посреди открытого моря, где я, волей Аллаха, нашел тебя. Полагаю, что по воле Аллаха тебе следует дать шанс увидеть свет единственной истинной веры. Когда мы прибудем в Стамбул, я собираюсь представить тебя на службу султану, который может принять тебя в дар, а может отказаться. Сначала тебя оценят его френологи, хотя я не сомневаюсь, что они скажут. Однако для этого ты должен надеть тюрбан и произнести слова: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Ты должен сказать эти слова по собственной воле и без принуждения. Никого нельзя силой заставить встать на путь истинной веры. Свет этого пути должен воссиять в твоем сердце, искренне и честно.

– На службу к султану? Что вы хотите этим сказать?

Тургут объяснил Нико, что такое девширме, или дань, выплачиваемая султану раз в несколько лет христианскими мальчиками, которых посланники султана доставляли ему со всех уголков его огромной империи. От сорока семей выбирался один мальчик, самый крепкий и умный, а также добровольно принявший ислам. Большинство становилось янычарами, элитными войсками султана, и лишь немногие, самые одаренные, – дворцовыми пажами. Они обучались в дворцовых школах, где узнавали все, что нужно для того, чтобы управлять империей от имени султана.

– Но таких детей находят не только с помощью девширме. Иногда их находят в чистом поле или, – улыбнулся он, – в открытом море. Как бы то ни было, для султана такой ребенок куда важнее, чем целый трюм, набитый слитками серебра!

Нико нервно сглотнул, пытаясь понять, что все это значит.

– Надеть тюрбан и повторить… эти слова. И тогда я стану мусульманином? – спросил он.

– Да. Я знаю, тебя это очень беспокоит. Но все же доверься старому опытному человеку. Когда ты перейдешь на службу к Аллаху, то примешь ислам сердцем и душой. Ты слишком умен, чтобы не сделать этого.

– Что со мной будет, если я откажусь? – с дрожью в голосе поинтересовался Нико, глядя на море.

– Мне не нужен христианский раб, даже такой умный, как ты. А если бы и был нужен, то грешно тратить твои таланты на ведение моего хозяйства с его скромными нуждами. Ты сын корабельных дел мастера, и я не сомневаюсь, что однажды ты и сам станешь талантливым мастером. Солдатам Аллаха на земле нужны корабли, но у меня, к несчастью, нет своей верфи, куда я мог бы тебя нанять. Я покупаю свои галеры или отбираю их у неверных на море, посему ты останешься со мной до моего возвращения на Варварийский берег. В Алжире есть верфь, где я покупаю свои лучшие галеры. Я продам тебя ее хозяину Фаруку. Станешь служить ему верой и правдой, и он будет хорошо с тобой обращаться. Он не лучший из мусульман, но строит прекрасные корабли и даст тебе будущее во многом куда лучшее, чем того заслуживает неверный.

Нико постарался ничем не выдать своего шока и с напускной бравадой сказал:

– Лучше я умру, чем стану рабом.

– Благородное решение, но твоя жизнь и твоя смерть в руках Аллаха, – уважительно кивнул Тургут. – Лишь истинная вера в Него сможет по-настоящему освободить тебя. Что же до рабства, ты скоро узнаешь, что все люди в этом мире рабы – рабы своего происхождения, своей любви к богатству или власти. Вопрос только в том, рабом чего станешь ты. Раб в услужении у султана, раб, который учился в дворцовой школе, может стать всем на этой земле, кроме разве что султана: генералом, адмиралом или судьей. Губернатором провинции или даже великим визирем. Таков просвещенный путь, Нико. Таков путь османов.

– Я видел, что сделали с рабами с далматинских кораблей, которые предали свою веру, – возразил Нико.

– Они предали не ту веру.

У Нико голова раскалывалась – настолько болезненно давался ему этот выбор.

Предать Господа!

Действительно, сейчас мальчику казалось, что Бог ужасно далеко. Очень долго Нико думал, что Он глух к его бесконечным молитвам.

Совершивших смертный грех ожидает пламя ада, говорил отец Сальваго. Даже Нико знал, что самый тяжкий грех – отвернуться от Господа, истинного и единого.

Гнев Божий и правда ужасен, каждую неделю объяснял прихожанам Сальваго на простом и понятном им языке. Наверное, и целой вечности не хватит, чтобы подвергнуть меня всем пыткам, мучениям и проклятиям, если я поступлю так, как предлагает Тургут, подумал Нико.

Он не мог представить себя мусульманином. Единственными мусульманами на Мальте были рабы ордена. До встречи с Тургутом Нико видел ислам только в Алжире, и тот показался ему миром нетерпимости и жестокости. Мусульмане казались ему грубыми, хотя Нико не понимал, связано это с религией или с национальностью арабов. К тому же ислам казался ему непростым: молитвы пять раз в день, пост на протяжении целого месяца Рамадана. Нико не раз постился во время голода, и это его не особенно пугало.

Нет. Несмотря на покой, который он ощущал рядом с Тургутом и его простой верой, Нико был христианином. Он мало что знал о религии, но его Бог был его Богом, даже если иногда казалось, что Он забыл свое дитя.

Потом Нико стал думать о том, что беспокоило его еще больше. Он очень хотел служить Господу, но как это сделать, если умрешь? Нико, конечно, очень боялся Господа в следующей жизни, но Эль-Хаджи Фарука в этой жизни он боялся еще больше. Единственным важным вопросом было, как сбежать. Из Алжира и от дьявола Фарука сбежать не удастся, а вот из Константинополя и от дьявола-султана – возможно.

Единственный шанс на будущее – принять предложение Тургута.

Он думал над тем, что сказал Леонардус. В жизни человека наступает время, когда ему приходится выбирать между тем, что правильно, и тем, благодаря чему можно остаться в живых. Не такой уж и плохой выбор, подумал Нико, может быть, оттуда и правда удастся сбежать.

Именно в Алжире он впервые понял, что умнее многих других людей, даже взрослых. Он не понимал, как так вышло, но точно знал, что это так.

Значит, он притворится.

Он заключит тайный пакт с Богом. Сделает то, что необходимо, чтобы спасти свою шкуру. Наденет мусульманский тюрбан и произнесет нужные слова, но не всерьез. Днем будет кланяться Аллаху на коврике и шевелить губами, вознося Ему хвалу. Ночью, в постели, станет молиться Богу.