Все новые сказки - Нил Гейман

И вот, значит, Ивонн сидела тихонько и вяло ковыряла отбивную — никакого аппетита у этой девчонки никогда не было и в помине, — в то время как я начала готовить плацдарм для великого обольщения. Все шло неплохо, и я была уверена, что дело в шляпе. Артур и Арлетт, мысленно напевала я. Артур и Арлетт. Я была в эйфории, и, Бог свидетель, я заслуживаю немного счастья. Ивонн ли не знать, как я была одинока с тех пор, как умер мой Стивен. Она-то ничего не имеет против одиночества, она к нему привыкла. А я просто создана для брака, и в моем воображении церковь уже была празднично убрана, а цветы со вкусом расставлены на столах.

А потом, в конце обеда, случилось нечто странное. Артур встал, помог мне подняться и сказал, глядя на меня в упор:

— Может, вас заинтересует прогулка под луной, Ивонн?

Я почувствовала острый укол в животе, все тело сжалось.

Увидев, как Ивонн с надеждой вскинула голову, я метнула на нее многозначительный взгляд.

— Что ж, — сказала я Артуру с издевкой, — я была бы куда больше заинтересована, если бы вы удосужились правильно назвать мое имя.

На мгновение лицо Артура застыло, пока он быстро переводил взгляд с меня на Ивонн. Затем он широко раскрыл глаза, изображая джентльменский шок, и принялся извиняться.

— Простите, виноват! — с раскаянием произнес он. — Должно быть, я неверно расслышал, когда нас представляли. Так, значит, Ивонн — ваша сестра?

— Вот именно, — ответила я и наглухо закуталась в шаль. Ему придется попотеть, чтобы загладить этот ляп.

— Прошу извинить, — сказал он. И добавил как ни в чем не бывало: — Вы так похожи.

Это был роковой промах с его стороны. Всю жизнь нам с Ивонн твердили, что мы с ней как близнецы, но сама я этого не нахожу. Совершенно ничего общего. У нас и вправду разница всего тринадцать месяцев — и как же часто я мечтала о том, чтобы повернуть время вспять и заново в полной мере насладиться теми драгоценными тринадцатью месяцами, когда на свете была я и только я! — и цвет волос у нас почти такой же, но у меня черты лица гораздо тоньше. Каждому, кому взбредет в голову, что сравнение меня с Ивонн — это комплимент, многому следует поучиться. И к урокам стоит приступить как можно скорее.

— Прошу прощения, — произнесла я. Мой тон был холоден, как стылая фигурка лебедя, уродовавшая полку буфета. — Я немного утомлена, так что вынуждена отклонить ваше любезное предложение.

И немедленно удалилась. Моя нелепая сестра плелась позади.

Я планировала примерно полдня подержать Артура на некотором расстоянии, а затем позволить заново завоевать меня ценой упорных усилий и обильной лести. Но уже за завтраком обнаружила, что совершила тактическую ошибку. Артур меня полностью игнорировал и чуть не пылинки сдувал с Ивонн, словно та была диковиной, которую он искал долгие годы. Поздним утром они уже вместе направлялись в корабельное казино, а ранним вечером были записаны на урок танцев. Я же, снедаемая бешенством, сидела в своем кресле на палубе и пялилась на бегущие мимо волны.

По правде говоря, мы с Ивонн не первый раз оказались в подобной ситуации. Когда я познакомилась с моим покойным Стивеном — мне исполнился тогда двадцать один, а Ивонн было двадцать, — он уже встречался с Ивонн. Мы с ней обе тогда работали в отцовской булочной, и я считала, что это вполне сносное занятие на то время, покуда я не найду себе мужа. Но Ивонн так не считала. И она начала посещать занятия в местном колледже. Она хотела стать библиотекарем — как будто надо непременно сдать экзамены, чтобы научиться говорить «тсс». В общем, мы все до некоторых пор были совершенно не в курсе, что появился некий молодой человек, который ездил на автобусе в то же время, что и Ивонн, и всю дорогу они неизменно поглядывали друг на друга поверх своих книжек. Кто-нибудь из них нет-нет да улыбался, отчего они сразу страшно смущались и отводили взгляд. Очень романтично, вы не находите? Все это чтение и игра взглядов — настоящая «Касабланка»[76], ей-богу. В конце концов после года — да-да, потребовался целый год, прежде чем один из этих простофиль сделал следующий шаг, — молодой человек подсел-таки к Ивонн и поздоровался. С тех пор они стали неразлучны — катались на автобусе и обсуждали книжки. Молодого человека звали Стивен, и он был поэтом. По крайней мере, так он говорил; на самом деле он был бухгалтером, мечтавшим стать поэтом.

Однажды вечером Ивонн привела его на ужин, познакомить с родителями. Я лишилась дара речи. Я ведь флиртовала с каждым мужчиной, стоило ему появиться на пороге булочной, а эта серая мышка Ивонн, пока корпела над своими учебниками, ухитрилась подцепить мужика. Причем совершенно самостоятельно.

И вот Ивонн приводит его домой, этого скромного стеснительного юношу, который год набирался смелости, чтобы с ней поздороваться, и мы все сидим в гостиной и разглядываем его. И, доложу я вам, он был хорош собой. Большие глаза, как у оленя, а ноги длинные, аж до середины комнаты. Я наблюдала, как они с Ивонн посматривают друг на друга, словно мышки, робко высунувшиеся из своих норок, и думала, что этому мальчику нужна женщина, которая сумеет сделать из него что-то стоящее. Нужен кто-то живой и смелый, а не тихоня вроде Ивонн. Я заглядывала в их будущее и видела череду мирных ночей, когда они сидят друг подле друга в ожидании, кому же достанет храбрости произнести: «Тебе чай с молоком или без?» И конечно, вместе читают книги — именно этим они бы и занимались. Скучно до зевоты. Этому Стивену нужна была женщина, которая бы научила его веселиться, которая не боялась бы говорить то, что думает. Мы со Стивеном созданы друг для друга, мне это было ясно как дважды два. Разве мы не заслужили немного счастья? Да и вообще, ну что бы стала делать Ивонн с таким мужчиной? У нее была ее учеба, ее одинокие искания. Она всегда была счастлива сама по себе. Итак, ради всех нас, я приступила к спасению Стивена от Ивонн.

Это оказалось сложнее, чем я думала. Он в нее практически влюбился. С чего вдруг — навсегда останется для меня тайной. Я пустила в ход самые изощренные формы флирта — никогда еще под ноги молодому человеку не падало столько перчаток, никогда еще так часто не мерзли дамские плечи — и все мимо цели. И вот однажды судьба сделала шажок навстречу. Мы втроем собирались устроить пикник на озере неподалеку — к этому моменту я сумела стать неотъемлемой частью их компании, — но Ивонн заболела и поехать не могла. Стивен был готов тут же все отменить, но я состроила печальную мину и сообщила, что все утро провела на кухне за готовкой моих коронных яиц со специями, и почему, в конце концов, нельзя отдохнуть вдвоем? И Ивонн вполне предсказуемо приняла мою сторону и велела нам поехать и развеяться. Нет, ну правда, эта женщина абсолютно не понимает, когда надо за себя постоять. Так мы со Стивеном поехали на озеро одни, и я позаботилась о том, чтобы найти там милое укромное местечко. Весь день мы просидели в тени чудной плакучей ивы, отлично проводя время, болтая и смеясь. Потом уже Ивонн спросила меня, как я могла так с ней поступить, но тогда я вообще не сознавала, что Ивонн имеет к происходящему какое-либо отношение. Мы влюблялись друг в друга, и это единственное, что было важно. Я тайком сунула папин виски в корзину для пикника, но ни Стивен, ни я особо не увлекались выпивкой, так что мы оба быстро захмелели, и когда внезапная гроза вынудила нас искать убежища на заднем сиденье его машины, мы просто сделали то, что было естественно в данных обстоятельствах. Наша любовь была силой природы, так я всегда говорила.

Конечно, последовали слезы, обвинения, но месяц спустя, когда я сказала Стивену, что беременна, стало ясно, что женитьба — наилучший выход. А когда я поняла, что просто перепутала числа и вовсе не беременна, мы уже вернулись из свадебного путешествия.

Какое-то время Ивонн обходила наш дом стороной. Они со Стивеном испытывали неловкость, оказываясь рядом, но я недвусмысленно дала понять, что не потерплю этих трепетных плясок вокруг мимолетного и бесперспективного увлечения, и они довольно быстро это уяснили.

У нас со Стивеном был хороший брак. На первых порах он оказался не таким мужем, как я рассчитывала, но с моей помощью стал обретать нужную форму. Я убедила его забросить свою поэзию и чтение книг и прочие нелепые вещи, которыми ему нравилось заниматься, и сосредоточиться на карьере. За несколько лет он очень поднялся по службе в своей фирме и вполне обеспечивал нам двоим приятную жизнь. Ушли эти мягкость и мальчишество, которые были в Стивене, когда мы поженились, и я с радостью наблюдала, как у него вырабатывается твердый, сильный характер. Одно время мы пробовали завести детей, но так и не получилось — у меня кое-какие проблемы с маткой, о которых, уверена, вам не хочется знать — и если уж начистоту, то, думаю, так оно даже лучше. Нет во мне материнского инстинкта.