Княжич варяжский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Последние слова Сергей произнес на языке франков и добавил с добродушной улыбкой:

— Именно из-за моей внешности патрикиос Самонас и выбрал меня четыре года назад, когда я был совсем юнцом. («Ты и сейчас юнец», — прошипел евнух.) И я оправдал его надежды! — заявил Сергей с гордостью. — В прошлом году за мои заслуги я стал протоспафарием, и это только начало! Учти это, комит Гимерий. Моя дружба может тебе пригодиться.

Теперь даже евнух не нашел, что возразить. Потому ругнулся, сплюнул на палубу и пошел прочь.

— Придворная слизь, — процедил Сергей. — Сочувствую тебе, комит.

Они подошли к борту. Здесь, на носу, гребных скамей не было.

— В точку зришь, меч, — проворчал Гимерий. — Раньше пацинаками таматарх Акопий занимался. Достойный муж. А весной этого прислали. Кастрату в Палатине доверия больше. Ну да ты знаешь, меч. Твой Самонас и сам такой.

— Он не мой, — усмехнулся Сергей. — Скорее я — его. Отчасти. В последние пару лет я больше с фемным стратигом Иоанном общаюсь. Позволишь ли дать тебе совет?

— Если это не о чинопочитании… — Комит хотел сплюнуть, но воздержался. Плевать в реку — дурная примета, а на палубу, как это только что сделал евнух, тем более.

— О выживании, — Сергей поглядел вниз, на зеленоватую мутную воду. — Потому что если номисмы уйдут не в те руки, эта лишенная мужества дрянь во всем обвинит тебя. И все эти деньги, сколько там… две тысячи солидов, три?

— Тысяча, — проворчал комит. — Остальное — ткани, посуда и серебряные украшения. Но да, где-то еще тысячи на три, так что ты почти угадал.

— Я знаю, сколько стоят услуги пацинаков. Больше ничего не говори, не важно. Важно, что доверять пацинакам нельзя. Будь начеку каждое мгновение. И учти: если варвары захапают золото и ничего не сделают, скопец сделает так, чтобы весь этот долг повис на тебе и твоей семье. Тому, кто шепчет на ухо постельничим императора, верят больше, чем честному воину. Сам же знаешь…

— Знаю, — мрачно подтвердил комит Гимерий.

Если у него и оставались какие-то сомнения по поводу «протоспафария Сергия», то сейчас они развеялись. Легко верить человеку, который озвучивает твои собственные мысли.

— У тебя есть голуби? — внезапно переключил тему Сергей.

— Да, — озадаченно ответил комит. — Херсонские.

— Это хорошо. Иоанн Вога хоть и родич твоему кастрату, но настоящий мужчина и воин. Можешь ему доверять как мне, — Сергей похлопал комита по спине. — А я бы на твоем месте прямо сейчас отправил одного — нет, сразу трех, путь-то неблизкий, с одинаковым посланием: что наш скопец, вопреки твоим возражениям, намерен договориться не с проверенным вождем пацинаков, а с тем, у кого больше войско.

— И что мне это даст? — спросил ромей.

— Если что-то пойдет не так, отвечать будешь уже не ты, а кастрат.

— А если все выйдет как надо?

— Что ж, тогда ты скажешь, что сумел переубедить уважаемого асикрита. Только меня не упоминай. Меня здесь не было, — и подмигнул.

Теперь комит ему поверил окончательно. И, как следствие, выложил в подробностях весь план будущих переговоров. Со всеми предварительными договоренностями. Чтобы компетентный в здешних реалиях протоспафарий проконсультировал. Что Сергей и сделал, при этом старательно делая вид, что всего лишь помогает хорошему человеку Гимерию.

С якорей хеландии снялись ближе к вечеру. Скопец по-прежнему дулся, так что совместные действия Сергей планировал с комитом Гимерием. И более того, остался с ним на хеландии-флагмане, когда драккар Рёреха ушел вниз по течению.

— Это не мои люди, — пояснил Сергей комиту. — Мои только те двое, что со мной. Остальные идут в Херсон и подрядились доставить меня туда. Но ждать, пока мы решим свои дела, они не станут. Но из Херсона я все равно намеревался идти в Константинополь. Могу и на твоем корабле, если ты не против.

— Само собой, нет! Если все пойдет как задумано, еще листва на здешних деревьях не пожелтеет, как ты увидишь Золотой Рог, — пообещал комит.

Такой большой дядя, и такой наивный. Когда это было, чтобы все шло «как задумано» в Диком поле?

— Вот и отлично! — заявил Сергей. — А теперь вели своим людям погасить все огни. Оставьте лишь один огонек, видный только с воды, чтобы ваш второй корабль не заблудился. Скоро впереди появится стоянка тех, кто очень хочет получить твой груз без всяких обязательств.

— Мы не сядем на мель? — забеспокоился комит.

— Не беспокойся! Я знаю здешний форватер и сам возьму румпель.

— Все-то ты знаешь и умеешь, протоспафарий Сергий!

Евнух подкрался.

— Это ты еще не видел, секретарь, как я стреляю из лука. На скаку!

— Дикарь, — буркнул евнух и канул в накрывших палубу сумерках.

Хеландий неторопливо полз вверх по течению. Скорость от силы километр в час, но больше и не нужно. Иначе как драккар Рёреха сумеет опередить ромеев настолько, чтобы предупредить Кирака со товарищи о том, что к ним движется несметное богатство? И позаботиться о том, чтобы добрые союзники цапон не перестали быть таковыми.

До лагеря цапон ромейские хеландии доползли часа через два. Подходить к берегу не стали. Комит решил дождаться утра. На мель сесть опасался. А еще больше — печенегов. Не доверял он степнякам. В принципе, правильно. Сергей сам им не доверял.

Ну, утром так утром. Сергей стянул сапоги, завернулся в выданное матросом-ромеем одеяло и проспал до самого рассвета.

Утром Сергея разбудил корабельный бандофор[3].

— Высокочтимый Гимерий просит разделить с ним завтрак.

Ну раз просит, отказываться просто неприлично.

Сергей, надев сапоги, вспрыгнул на борт, окропил речную водичку, умылся из поданного матросом тазика и отправился на корму: делить завтрак.

Делить было что. И сотрапезники уже приступили к процессу. Комит Гимерий, секретарь Калиний, «кентарх» Лука и капитан хеландия, тоже кентарх. Сергей присоединился к завтраку с опозданием, но голодным не остался. Попутно высказал свои пожелания по поводу будущей встречи.

— Я сойду на берег первым, — сказал он. — Со своими людьми. Хан меня знает, это не опасно. Я представлю вас, и на этом все. — Сергей повернулся к евнуху: — Надеюсь, секретарь, переводить мне не придется, ты же прихватил толмача?

— Конечно, у меня есть переводчик. — Асикрит окунул ладони в чашу, которую поднес ему матрос, и вытер руки предоставленным полотенцем. — И я умею вести переговоры. Хочешь — присутствуй, но помалкивай.

— Как знаешь. Если хан на тебя обидится и решит проветрить твои кишки, я вмешиваться не буду. Обещаю.

Проникся.

— Ты помнишь, комит, что моя безопасность — твоя задача?

— Я о ней позабочусь, асикрит Калиний, — холодно произнес комит. — Мои люди будут с тобой… А золото останется на корабле. Так надежней.

Молодец. Правильные выводы сделал из вчерашнего разговора с Сергеем.

— Пусть будет так, — неохотно согласился евнух.

Он тоже понимал: если хочешь двигаться, морковку следует до времени держать подальше от ослиной морды.

— Попа корабельного позови, — велел евнух. — Мы все помолимся Господу, чтобы он помог нам выполнить волю Автократора!

Что ж, помолимся так помолимся. Молиться Сергей умел аж на четырех языках. А ситуации, когда добрые христиане молили Бога о том, чтобы тот помог им порешить других добрых христиан, была для Сергея привычной. И не раз бывало так, что Господь, несмотря на молитвы, никак не препятствовал уничтожению добрых христиан язычниками. Понятное дело: своих за грехи следовало наказывать строже. Ведь язычники — слепы, не ведают, что творят, а христиане не единожды предупреждены об ответственности.

«Совсем я оязычился, — подумал Сергей. — Нехорошо. Была бы со мной Сладислава, она бы такого не допустила».

[1] Казары — византийское произношения слова «хазары».

[2] Асикрит означает секретарь. В нашем случае чиновник по особым поручениям.