Трудоголик - Андрей Валерьевич Скоробогатов

конце концов, собиралась стать матерью моего ребёнка. Первого ребёнка. И, по идее, стоило налаживать отношения — при нашем сроке жизни это могло быть навсегда.

А с другой — то, что она делала, вызвало жёсткое желание распрощаться с работодателем насовсем. Либо, по крайней мере, попроситься о переводе в другой отдел.

У меня внутри что-то щёлкнуло. Я бы не сказал, что когда-либо был склонен к неповиновению решениям руководства, но, возможно, лишь потому, что мне обычно с ним более-менее везло.

Я освежил в памяти Алгоритмы поиска и переноса на расстоянии. В последний раз я его использовал, когда искал шаверму на рынке. Прошёлся по поместью Улши Гебуца и удалил там все замки на засовах. Сам я уже мчался туда по полупустой утренней улице, игнорируя свистки постовых и едва не сталкиваясь с трамваями и гужевыми ламонами.

За квартал до поместья я увидел суету — одни гмонни мчались к воротам, другие — от ворот. А наружу один за другим выбегали мурланги — пегие и белоснежные, полосатые, трёхцветные. Кучеры упорно пытались загнать их назад, но истосковавшиеся по свободе звери пёрли во всех направлениях. Увидев Илонмаска, группа зверей направились к своему сородичу. Мой зверь привстал на дыбы, радостно попрыгал, обнюхал соплеменников, и только я задумался о том, как повести их к месту нашествия термитов, как всё решилось само собой. Мой скакун резко развернулся, едва не вырвав поводья из рук, и спустя минуту я уже вёл по улице полчище из полусотни отборных породистых скакунов, взрослых и детей, пушистой армадой мчащихся мимо резко тормозящих машин, трамваев и повозок.

Зелёный кружок замелькал перед глазами почти сразу, как мы приблизились к скверу, но я игнорировал вызов. Звери рассредоточились по всей территории, они сметали всех насекомых из укромных уголков и спокойно доставали их из полуразрушенных статуй.

— Что⁈ Что ты себе позволяешь! — услышал я голос Тизири.

Она стояла в окружении толпы, но горожан я перестал слушать — похоже, она включила звуковую завесу. Красивая, зараза. И ужасная одновременно. Она медленно приближалась, и мне показалось, что она готова смять меня в лепёшку.

— А я отдыхаю. Тренируюсь, борюсь со стихийным бедствием подручными средствами. Ты же так и не сказала, кто это сделал — вдруг враги?

— Ты… Ты! Ты хоть понимаешь, что у нас договорённость с мамашей, что мы сектор отдадим⁈ И откуда эти мурланги? Только не говори мне, что ты их всех достал из усадьбы коменданта! Никто не должен знать, что они там содержатся! А ну немедленно вернул их на место! Чёрт, да я сама это сейчас устрою!

Она взмахнула сжатым кулаком. Вся орава пушистых скакунов вдруг отвернулась от своих затей и ровно, слегка уныло поплелась гуськом обратно по улице в сторону поместья. Тизири отошла в сторону и с кем-то не то беседовала, не то включила трансляцию — в руке держала какой-то камень. Я решил не терять время зря.

Цель была почти решена — термитов-крестоносцев осталось не так много, и больше половины строений уцелело. Идея с привлечением мурлангов была, конечно, авантюрная. И, более того, могла сыграть на руку Ала — дескать, добрый и хороший комендант спас при помощи породистых насекомоядных скакунов из своего поместья. Но я поступил по-другому — нашёл в блокноте и «набрал» заранее записанный личный номер Полидеусеса. Старший брат Тизири отозвался неохотно.

— Что? Только быстро, прошу.

— Добрый день! Тут возникла одна проблема. Недопонимание, проблемы коммуникативного свойства. В общем, на проекте наблюдается стихийное бедствие…

— Да, Тизири говорила, при помощи насекомых.

— Короче, я её не так понял и попытался это всё остановить. Насекомых съели муравьеды.

— Что? — он нахмурился. — Очень плохо. Почему она тебе не сказала?

— Не знаю. Не захотела, может. А я перестраховался и решил всё прибрать. В общем, надо группу зачистки, или как там её правильно. Потому что я тут воспользовался мурлангами Улши Гебуца, а их, вроде как, не должны люди видеть. И их сейчас всех строем под гипнозом…

— Ох ты ж…

Связь мгновенно прервалась. Спустя пару секунд я заметил, как горожане стали медленно расходиться из сквера — группами, парами, пока, наконец, сквер не опустел полностью.

Я уже повёл Илонмаска обратно, к гостинице, когда прямо передо мной на тротуаре возникла Тизири. Мой мурланг споткнулся и остановился прямо в метре перед ней, словно ударившись о невидимую стену.

— Ты почему так со мной? Ты же просто обманул меня! А я тебе доверила стать отцом моего ребёнка! Что мне теперь с ребёнком делать?

Манипуляция была одновременно жёсткой, и, одновременно, старой как мир. В её глазах впервые почувствовались слёзы, но я пока не решался сказать себе — реальные они, или снова какая-то уловка. Я с трудом проявил жёсткость.

— Рожать, что ещё делать. У меня встречный вопрос. Я стажёр. Совсем из другого… мира, скажем так. Об меня вытирают ноги. Меня грубо использовали при первом же знакомстве. Давят авторитетом при каждом удобном случае. И я очень хочу быть мягче. Я готов, в общем… быть отцом, или как это называется. Но давай хотя бы с минимальным уважением ко мне, да?

Она сжала губы.

— Ты лезешь не в своё дело! Вмешиваешься в работу, это очень опасно. Понимаешь, у тебя нет стратегического мышления.

— А у тебя… ты уверена, что есть? — усмехнулся я. — Я пока не вижу.

— Да я… Ты хоть знаешь, кто подсказал решение разделить город?

— Дай угадаю — ты. Прочитала какие-нибудь древние свитки про разделение Берлина и Германии на зоны оккупации? Так?

— Хм.

Она отвернулась. Я спешился и отвёл Илонмаска в сторону — невидимая стена исчезло, и я понял, что диалог становится более адекватным.

— Только вот перенос-то стратегии совсем бездумный. Я плохой историк, я тут меньше недели нахожусь, но даже минимальная аналитика говорит, что проблемы будут всегда, и их будет много. Тут не один народ живёт, а сразу куча. Народ более развитый, чем в соседних государствах. Двурукие научились жить