Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры - Константин Буланов

Сменив экипаж на десять человек с призовой партии, очередной трофей отправился на встречу с вставшей на якоре у острова Мицуне "Находкой". С одной стороны, этот остров лежал весьма близко, чтобы не гонять крейсер на прием угля за тридевять земель, с другой стороны, он находился в стороне от торговых маршрутов и потому риск попасться кому-нибудь на глаза был минимален.

Не успел скрыть за горизонтом "Сумидагава-Мару" как Протопопов разглядел в бинокль еще один пароход появившийся со стороны Токийского залива. В отличие от предыдущей жертвы этот не собирался идти вдоль берега, а двигался прямиком на минный крейсер, отчего невозможно было определить его класс и принадлежность. Лишь через некоторое время последующее наблюдение показало, что это колесный пароход, но по какой причине он принялся удаляться от берега так и осталось тайной. Тем не менее, упускать идущие в руки деньги никто не собирался и "Полярный лис" сам двинулся навстречу японцу.

Какого же было удивление русских моряков, когда при проходе бортами на дистанции всего в кабельтов они разглядели развивающийся на корме парохода японский военно-морской флаг. Едва опомнившиеся канониры начали суетиться около своих орудий, как с борта японца ударил выстрел, за ним другой, третий.

Построенный как императорская яхта, "Дзингэй" пробыл в столь почетном статусе всего пять лет, после чего был передан флоту для обучения команд миноносцев. Неизвестно чем полуторатысячетонный деревянный колесный пароход походил на миноносец, тем более что минных аппаратов на него так и не смонтировали, но в списках флота он начал числиться корветом и после понесенных флотом потерь принялся совершать регулярные выходы на патрулирование восточных берегов страны. Сперва на его борту тоже долго не могли опознать идущий навстречу корабль, но налетевший ветер весьма неудачно для экипажа "Полярного лиса" развернул цинский флаг на обозрение японских моряков, так что, сложив два и два, они весьма быстро получили четыре и принялись активно суетиться вокруг четырех имевшихся на борту орудий. Прекрасно зная, чем закончилась встреча с русским минным крейсером для прочих корветов японского флота и сравнив характеристики своего корабля с уже погибшими, никто из экипажа "Дзингэй" не строили больших иллюзий на свой счет. Все готовились к неизбежной смерти, поскольку ни отбиться, ни убежать от "Полярного лиса" у них не было ни единого шанса. Оставалось единственное – продать свою жизнь подороже.

Обе 57-мм пушки способные вести огонь на левый борт принялись всаживать в небольшой русский крейсер снаряд за снарядом, стоило тому подставить борт. До того как противник ответил, японские канониры успели произвести семь точных выстрелов, а потом вести огонь стало некому. Два 120-мм снаряда прилетевших в ответ мгновенно снесли одно орудие вместе немалой частью борта и выкосили расчет второго, оставив японский корвет без половины зубов. Еще три снаряда разорвались внутри корпуса, пробив тонкий деревянный борт и уничтожив большую часть роскошной внутренней отделки, что когда-то должна была услаждать взор японского императора. Красивейшее дерево покрытое не одним слоем лака мгновенно занялось огнем, обеспечив работой десятки японских моряков.

За последующие две минуты "Дзингэй" получил еще семь попаданий, после которых о спасении корабля нечего было и мечтать. Помимо разгорающегося пожара во внутренних помещениях, огонь принялся пожирать верхнюю палубу сразу в двух местах, а врывающаяся через пробоину вода постепенно затапливала один за другим кормовые отсеки корабля. Единственной возможностью для спасения оказался остров Осима находившийся в трех милях прямо по курсу. Точнее, это был шанс спасти экипаж обреченного корабля, поскольку если не пожар, то прибрежные скалы грозили деревянному пароходу неминуемой гибелью.

Иениш, не желавший более подставлять свой корабль под вражеский огонь, отвел "Полярного лиса" на три мили от агонизирующего японца и принялся наблюдать за развитием событий. Они более чем серьезно потрепали столь неожиданного противника, так что оставалось дождаться, когда полученные тем повреждения окончательно скажутся на живучести корвета.

За пол часа прошедших после столь скоротечного двухминутного боя неимоверно упертым японцам удалось не только справиться с многочисленными пожарами, но и сдержать постепенно прибывающую через пробоины воду. Но вздохнуть с облегчением его команда смогла лишь, когда днище заметно севшего в воду корабля заскрежетало о прибрежные камни. Подводная часть обшивки тут же обзавелась новыми пробоинами увеличившими поступление воды, но вовремя стравленный из котлов пар позволил избежать их подрыва и начать операцию по спасению уцелевшей части команды.

Естественно, находясь в подобном состоянии "Дзингэй" не смог оказать какого-либо сопротивления подлетевшему с кормы минному крейсеру. Попытка же японцев с помощью ружейного огня отогнать наглый рейдер закончилась тремя выстрелами из носового 120-мм минного крейсера и разнесенной вдребезги кормой японского корабля. Вместе с частью борта и палубы разлетелась в стороны и вся веселая компания любителей пострелять. Так же один снаряд лег в воду недалеко от уже спущенной на воду шлюпки, наглядно показывая, кто в доме хозяин. Убедившись, что противник более не имеет возможности оказывать сопротивление, Иениш приказал спустить катера и готовить призовые партии.

Поскольку все старшие офицеры корабля погибли от последнего снаряда, на очередной раунд переговоров пришлось идти младшему механику как старшему из всех уцелевших. Вообще, сперва Иениш планировал добить подранка и не мучаться, но полученные в бою повреждения требовали взымания хоть какой-либо компенсации за исключением моральной и потому прежде чем топить японца, он планировал снять с него все, что плохо лежит или не прибито насмерть. Брать же в качестве трофея сам корабль уже не имело никакого смысла – слишком сильные повреждения он получил и более не представлял из себя какой-либо ценности.

Отправленный на шлюпке господин Цун, вернулся минут через пятнадцать с категорическим отказом последнего японского офицера сдавать корабль. Пожав плечами, Иениш дал отмашку артиллеристам и как только очередной снаряд поразит и так изрядно покореженную корму, направил переговорщика теперь уже к забитым спасательным шлюпкам. Терять из-за глупой отваги молодого японца то, что он уже считал своим, Иениш не собирался.

Убедившиеся в полном превосходстве противника японские матросы кочевряжиться не стали и вернувшись на корабль, не только потушили вновь принявшийся разгораться на корме пожар, но с превеликим удовольствием помогли русским морякам в деле мародерства. Естественно, из того великолепия, что когда-то имелось на борту императорской яхты, до этих дней не дожило ничего. Те же немногие остатки былой роскоши, что не удалось убрать с борта перед передачей корабля флоту, погибли в пожаре, так что экипажу "Полярного лиса" пришлось довольствоваться лишь небольшим количеством стрелкового оружия, капитанским сейфом, да уцелевшим вооружением. Естественно, основная проблема возникла с демонтажем и перевозкой трех 57-мм пушек, но за два часа вооруженные ломами, крепким словцом и кучей почти добровольных помощников русские моряки смогли вырвать их с мясом и даже переправить на борт своего корабля вместе с тысячей снарядов. Только после полной очистки "Дзингэя" от всего ценного, японским морякам позволили переправиться на берег, а заодно забрать с собой экипаж ранее захваченного судна.

Убедившись, что все японцы находятся на берегу и получив доклад об окончании погрузки трофеев, Иениш приказал открыть огонь в район машинного отделения японца, чтобы тем не пришло в голову восстанавливать доставивший им столько неприятностей корабль. Вот только попытка артиллеристов нащупать это самое машинное отделение оказалась роковой для деревянного корабля. Пять влетевших в борт 120 мм снарядов перебили киль "Дзингэй" и разломившись на две части, он весьма споро принялся тонуть. Над водой осталась лишь надежно сидевшая на камнях носовая часть, а оторвавшаяся корма завалилась на бок и почти полностью скрылась под волнами. Прекрасно зная, что их давно заметили, и сообщение о китайском рейдере рано или поздно дойдет до японских военных, Иениш поспешил скрыться с места разыгравшейся трагедии.

И все же прежде чем уходить к Мицунэ, он решил немного пробежаться вдоль восточного побережья и сместившись на 40 миль в юго-западном направлении, повстречал флагман Морской акционерной компании Осаки – грузопассажирский пароход "Акаши-Мару". Чтобы избавиться от головной боли, в роли которых выступали полсотни пассажиров очередного трофея, он позволил команде подвести транспорт поближе к берегу и спустить шлюпки, после чего поспешил отконвоировать пароход к Мицунэ, а уже оттуда вся компания совершила тысячекилометровый переход до Сомати. Этот переход стал одним из немногих моментов, когда Иениш позволил себе пустить скупую мужскую слезу. А как ее было не пускать, глядя за тем как в топки прибрежных галош скармливают дорогущий кардиф, поскольку собственных запасов топлива захваченных судов никак не хватало на столь продолжительный путь. Лишь одно грело его душу, за исключением затрофеиных судов конечно, – ни один из попавших в крейсер снарядов не нанес фатальных повреждений. Пусть им снесли один из прожекторов, пусть его капитанская каюта оказалась разбита вдребезги, а кают-компания в очередной раз требовала серьезного ремонта, машины и котлы не пострадали, а в экипаже не было потерь. Лишь один матрос получил осколок в плечо, но доктор уверял, что там уже было все в порядке.