Фатальный абонент - Гера Фотич

— Вы его нашли? — раздраженно повторила она. Маленькие глазки карлицы буравили меня.

— Я не из полиции…

Подумал: «Может сказать, что ошибся адресом? Спутал?»

Баба Зина опустила руки и недоуменно уставилась на меня.

Черт! Я же назвал ее и внука по имени! Решил придерживаться намеченного плана.

Я Александр, друг Сергея… вернее приятель… товарищ… — быстренько сориентировался. — А вы — Лиза? Его мама? Он говорил о вас…

Последнее сработало. Женщина вздохнула, глаза потеплели, но стали грустными:

— Да…

Резко вздрогнула, вспомнив. Рванулась обратно за угол прихожей. Через секунду выглянула:

— Вы проходите. Я здесь внучку кормлю.

Бабка Зина посторонилась, пропуская меня в прихожую. Поправила очки в пластиковой чёрной оправе. Не отрывала внимательного взгляда. Он прожигал мне спину.

Сделав несколько шагов, я остановился. Высокий потолок, рожковая люстра горит только наполовину. Старые обои набухли по углам. Стертая краска на деревянном дощатом полу обозначила светлые дорожки. Одна налево — за открытой дверью небольшая детская, на полу разбросанные игрушки, кубики, меховые зверушки. Прямо — гостиная. У стены сервант, сбоку — диван. Усмехнулся — обстановка застойных времен! Здесь ничего не изменилось за столько лет. Между комнатами узкий проход, куда скрылась женщина. Видимо — кухня.

Я обернулся — бабка продолжала меня изучать. Неужели вспомнила встречу у отделения полиции?

Снова появилась Лиза, ведя за руку маленькую девочку. Увещевала:

— Молока попили. А теперь спать!

— Не хо-чу! — упиралась щекастая толстушка лет трёх. Лицо в веснушках. Золотистые волосики до плеч. Недовольно надувала губки.

— Милая, надо баиньки идти! — вступилась баба Зина. Освободила меня от своего внимания, переключилась на ребенка.

— Не хо-чу!

Неожиданно увидела меня. Недовольство в лице сменилось любопытством, а потом настороженностью. Прижалась к Лизе. Чуть повернув голову, стала коситься исподлобья.

— Видишь, дядя приехал от папы. Он нам привез новости, — Лиза погладила девочку по головке, — а когда проснешься, мы тебе все расскажем.

Баба Зина активизировалась:

— Пойдем, милая! Бабушке надо поговорить, — взяла правнучку за руку и повела в детскую. Закрыла за собой дверь.

— Видишь, дядя, какой строгий, — продолжала она за дверью, — он не любит непослушных девочек.

Я подумал, что бабушка попала в точку — не люблю!

Глава 9. Расставание

Несколько дней я не виделся с Федором. В голову назойливо лезли недавние воспоминания. Было скучно — все же решил перетерпеть. Ведь жил я раньше без него. Снова стал ходить на охоту. Отдыхал в шалаше на косе. Федор там не появлялся, Ланка тоже. Я не знал, чем они занимаются, и старался об этом не думать. Было немного жаль, что я потерял друга. Винил в этом девчонку. Но однажды Федор сам появился перед моим вагончиком на велосипеде — двухколесном «Орлёнке».

Спустил одну ногу на землю и так стоял, полусидя, пока я не вышел:

— Привет! Чем занимаешься?

В ответ я пожал плечами.

Он делал вид, что наше общение не прерывалось. Пренебрежительно постукивал ладонями по рулю, улыбался как всегда. Я с удивлением посмотрел на его обувь. Гады на ногах были затянуты веревкой несколько раз продетой через отверстия шнуровки. Поймав мой удивленный взгляд, Федор хмыкнул:

— В цепь попадают, — но тут же не выдержал. Глаза заискрились. — Как тебе мой конь?

— На женском ездишь? — кивнул я на косую раму. Сделал презрительную гримасу.

В душе все трепетало от желания, но я сдерживался. Велосипед был моей мечтой.

— Хочешь прокатиться? — Федор перекинул ногу и повернулся ко мне. Присев поперек сиденья.

Я кивнул.

— Только до мастерской и обратно, — строго сказал он, показав в сторону ближайшего барака.

Велик был настоящий. С надувными шинами. Не то, что оставшийся в Ленинграде — переделанный из трехколесного. Я ехал неторопливо. Старательно объезжая обломки досок железяки и валяющиеся повсюду гнутые гвозди. Поглядывал по сторонам — не видит ли кто из взрослых?

Когда я вернулся, у крыльца стояли трое. Огромный взрослый мужик в кожаном плаще читал нотацию смущенно улыбающемуся Федору. Грозил указательным пальцем. Рядом хитро щурилась Ланка. Она приветливо помахала мне и пошла навстречу.

— Как тебе мой велик? — спросила она.

— Просто шик! — отозвался я, погрустнев. Понял, что на сегодня катание закончилось.

— Это мой Дедка, — кивнула в сторону мужчины, когда мы подошли.

Тот вскинул недовольный резкий взгляд на Ланку. Но та пренебрежительно фыркнула и отвернулась. Села на велосипед, неторопливо укатила. Резиновые шины грузно проседали на промытых в земле колдобинах.

Мужчина проводил ее взглядом. Посмотрел на меня. Неожиданно молча протянул руку и взъерошил мне волосы. Перевел взгляд на Федора и поднес к его носу свой огромный волосатый кулак. Приятель понурил голову. Улыбка пропала. Скосил взгляд на меня. Я понял, что предупреждающий жест Дедки касается не велосипеда.

— Ты знаешь, этот Дедка здесь начальник стройки! — восхищенно заговорил Федор, глядя вслед удаляющемуся мужчине. Может любого отсюда в Союз отправить за нарушение. Они вдвоем с Ланкой из Улан-Батора приехали на инспектирование. Скоро уедут. У них дома есть видеомагнитофон!

— Да ну, — засомневался я.

— Иностранный! Не веришь? У Ланки спроси, — горячился Федор, — она мне такие фильмы показывала! Все голые… Там мужики с бабами такое вытворяют… И все под музыку!

— Что, танцуют без одежды? — я попытался представить паровозик из «Летки-енки» или «Твист»…

— Танцуют… Ха-ха… Если бы! — лицо Федора начало наливаться краской. — Ты только Дедке не вздумай рассказать — убьет! Видал кулачище?

Он хотел ещё что-то добавить. Но смолчал, сосредотачиваясь.

Я напрягать не стал. Вспомнил его алую физиономию и дрожащую руку у ширинки. Снова стало противно.

Несколько дней после этого мы не виделись. Целую неделю поселок атаковали грозы. Ходили слухи, что их притягивает магнитом вскрытое месторождение молибденовой руды. Самолет с продуктами не прилетал. Машины застряли на перевалах. На полках в магазине остался только уксус и консервы.

Вечером сосед дядя Володя хитро шептался с моими родителями. Всю ночь они с отцом гнали самогонку. Приглушенно радовались. За прикрытой дверью слышалось:

— Ну, давай по первачку! Чтоб не прекращалось!

— Да не пойдет она во вред рабу божьему сыну Дмитрия…

Из чего я сделал вывод, что намечается грандиозный праздник.

В день рождения дяди Володи с утра засияло солнце и мгновенно высушило траву. Был выходной, и как только я вышел на улицу, сосед отозвал меня в сторону. Вытащил из-под вагончика матерчатый сверток. Развернул:

— Смотри! Я же обещал тебе поджиг!

Пахнуло порохом и гарью — аромат знакомый с охоты. Деревянная полированная ручка как у пистолета. Сверху ровными витками проволоки прикручена красноватая трубка, расплющенная с ближнего конца.

— Ствол медный — толщина миллиметр! Ни за что не разорвет — хоть целую порохом набей! — гордо произнес он. Поднес дуло к моему лицу, чтобы я убедился. — Вчера испробовал. Барашек даже не ойкнул.

Кивнул под вагончик, где стоял большой зеленый таз. Под неплотно прикрытой крышкой виднелись куски мяса, слетались мухи. Рядом мехом наружу лежала свернутая овечья шкура, подернутая красным.

— Вот думаю, может выделать и шапку тебе сшить? — усмехнулся он. — На мою голову маловато, а тебе в самый раз!

Я вспомнил похищенного маленького ягненка, и мне стало не по себе. Быть может — это его мать?

Дядя Володя не уловил отвращения в моем молчании. Стал заворачивать поджиг обратно в тряпку.

— Давай пока уберем. Сегодня некогда — праздник будет! Мясом надо заняться, замариновать. А то мухи все обгадят. В обед устрою для всех шашлык! А завтра с утра пойдем на охоту. Я покажу, как с оружием обращаться.

Он направился в дом.

Я вспоминал шевелящийся мешок с умирающими куропатками. Их писк и трепыхание. Текущую по кузову автомашины кровь. Маленькие розовые тушки на противне, лежащие «смирненько». Смирненько, смирненько… К горлу подступил комок. Воспользовавшись моментом, я проскользнул к себе. Лег на кровать. Схватил попавшуюся под руку книгу. Сделал вид, что читаю. Строчки дрожали перед глазами, расплывались.

…Внезапно меня разбудили голоса на улице. Похоже, я задремал. Звучала музыка. Мать открыла дверь вагончика:

— Саша! А ты что не идешь? У дяди Володи день рождения! Иди поешь настоящий шашлык. Смотри как у нас весело! Твои ребята пришли.

Я почувствовал, что проголодался. Вышел на крыльцо. Перед вагончиком стоял, на скорую руку, сколоченный стол из досок. Покрыт полосатыми обоями. На нем самогон в огромной бутыли. Несколько высоких и плоских открытых банок консервов. Вареная картошка длинными ломтиками приготовленная из сушеной. Ее привозили в мешках в виде стружки. Перед приготовлением замачивали на сутки в воде, и она разбухала. В алюминиевой миске ароматной корочкой блестели пироги. На большом подносе парило мясо.