Как становятся предателями - Изяслав Кацман

class="p1">Надо отдать должное офицеру-тюленелову – тот, обнаружив беременность «трофейной» любовницы, быстренько организовал заключение брака по палеовийскому законодательству. Более того, официально усыновил Лимпора и его младшую сестру. И в дальнейшем не делил детей на родных и приёмных.

В общем, благодаря странному выверту судьбы мой собеседник получил статус намного выше того, который ему светил без иноземного вторжения: отчим в иерархии колонии уверенно входил в первую двадцатку – командир полка колониальной пехоты, владелец сотен гектар земли, обрабатываемой туземцами, палеовийцами-отставниками, а также переселенцами с островов Западного архипелага. Последних вывозили в рамках политики ассимиляции и перемешивания населения завоёванных территорий. Впрочем, до получения из покоренных более-менее однородной массы было пока ещё далеко – даже сейчас перемещённые, в лучшем случае, формировали средние ступени сословно-кастовой пирамиды, а их относительная лояльность Союзу Палеове основывалась на противопоставлении местным, чьей землёй они наделялись по воле колониальной администрации.

Начальная и средняя школа для детей колонистов-палеовийцев прошли у Лимпора без особых забот: новые знания схватывал он на лету, быстро выучив, в дополнение к укрийскому и местному, язык новых хозяев; со сверстниками тоже проблем не было. В последнем ничего удивительного – добрая половина одноклассников принадлежала к полукровкам. Его отчим был не одинок в своей судьбе: многие обзаводились жёнами из покорённых и завоёванных народов. Потому происхождение родительниц учащихся было весьма пёстрым – проще, наверное, перечислить, кого среди них не попадалось. На этом фоне приёмный сын местного полковника ничем не выделялся.

А вот в старших классах….

«Мы всё равно чувствовали себя людьми второго сорта. Я и мои товарищи по школе. И видели вокруг много несправедливости. И многие взрослые позволяли себе невосторженные высказывания о Сильномогучих Мужах и проводимой ими политике» – пояснил Лимпор – «И подпольная организация для освобождения ставшего нашим домом острова от палеовийского господства была просто неизбежна».

Выслушивая подробности деятельности подпольщиков, даже не знаю, от чего охреневать больше: от того, что затеяли все эти взрослые игры (а планировали они не много не мало – вооружённое восстание, освобождение острова от власти Палеове и построение справедливого, по своему разумению, общества) пацаны тринадцати-шестнадцати лет, от того ли, что все они поголовно принадлежали к местным «лучшим семействам» или же от совершенной бредовости идеи устроить революцию в колонии, где несколько тысяч палеовийцев и выходцев с Кельбека и Тойна держали контроль над многократно их превосходящими в численности туземцами только благодаря поддержке метрополии.

Почти два года всё не выходило за рамки небольших кружков, участники которых зачастую даже и не догадывались о единомышленниках, собирающихся буквально в двух шагах. Пока не случилась неудачная карательная экспедиция на Пеу. «Все увидели, что слуг Жирных Котов можно бить, причём для этого не обязательно получать помощь от Икарии» – говорил Лимпор, горячась – «Для нас тот унизительный разгром колониалов с Чинуля стал настоящим праздником и примером для подражания! Имя Сонаваралинги звучало на всех тайных собраниях!» Вот так, сам того совершенно не зная и не подозревая, ваш покорный слуга и стал кумиром решительно настроенной молодёжи на далёких от Пеу-Даринги островах.

Увы, эйфория и нарастание радикальных настроений сослужили юным революционерам плохую службу: в подпольные группы вступало всё больше народу, теперь не только «креолы», но и туземцы. В общем, из этих кружков не успела сложиться более-менее оформленная организация, когда пошли аресты.

Лимпора задержали в училище (так я перевёл для себя палеовийское слово, означающее что-то среднее между техникумом и ВУЗом) – три агента «Безопасности Родины» вошли в аудиторию прямо посреди лекции и надели на него наручники.

-Шрамы на теле тогда получил? – спрашиваю, вспомнив строчку из протокола осмотра шпиона.

-Да – кивнул головой тот – «Беры» накрыли многих. Но очень боялись, что кто-то выскользнул из расставленных сетей. Поэтому в средствах не стеснялись, не взирая на положение родителей. Не буду врать, что держался как герой. Я тогда сдал всех, кого знал или хотя бы догадывался. В умении работать «мясникам» не откажешь – лицо Лимпора скривилось в горестной гримасе: куда девался прежний ироничный и улыбчивый собеседник.

-Не знаю, как бы вёл себя в таких обстоятельствах я сам – утешаю ирсийского агента – Мне, наверное, повезло, и подобного опыта не имею. А что с твоей семьёй было после твоего ареста?

-Отца сразу же выпнули в отставку со всех должностей. Хорошо, хоть офицерского пенсиона и поместья не лишили. Братьев отчислили из кадетского корпуса. У сестры, самой старшей, помолвка расстроилась. Младших сестрёнок в школе травить стали. Мать слегла. И через полгода умерла. Но отец меня ни в чём не винил. Он просто сказал: «Каждый выбирает свою судьбу сам. Если таков твой выбор – я уважаю его».

-Тебе разрешили встречаться с родными?

-Связей отца только и хватило, чтобы устроить одно свидание со мной.

-А на Ирс каким образом ты попал?

-Мне и моим товарищам помогли бежать члены местной организации Палеовийской Народной Революционной Партии Социалистической Демократии: среди охранников тюрьмы оказались их сторонники. Всё было просто: напоили водой со снотворным, тех, кто не сочувствовал социал-демократам, открыли камеры и вывели нас наружу. Потом помогли спрятаться среди плантационных рабочих. Весьма поучительный опыт жизни среди тех, кого мы просто не учитывали в своих планах. Иногда мне даже кажется, что эти два неполных месяца на полях и в бараках были специально устроены нам для избавления от юношеских иллюзий – Лимпор усмехнулся одними губами и продолжил – Большую часть освобождённых вместе со мной я с ночи побега не видел. Меня же переправили сначала в метрополию под видом законтрактованного рабочего на военный завод: в промышленности постоянно требуются неквалифицированные «руки», туда последнее время гребут не только из чаимов, но и худо-бедно понимающими язык обитателями колоний не брезгуют. А потом в экипаже рыболовецкого судна я оказался в нейтральных водах, где меня пересадили на ирсийский траулер.

-А как же внутренняя стража и эта ваша… «Безопасность Родины»? – надо же, а соратники Рикая Тилтака, оказывается, прыткие ребята.

-Законтрактованных считают по головам, документы выправляют только в метрополии. По бумагам, они, конечно, законтрактованные, но на деле часто ловят тех, кого могут, иногда начальство на плантациях продаёт рабочих, списывая их в умерших, иной раз хозяева продают рабов, правда, рабов самих по себе мало, «руки» государству нужны, потому обычно население колоний записывают в «казённых дортов» – охотно пояснил агент Заокраиного Запада – Люди, которые прятали и переправляли меня с товарищами, нас не посвящали в подробности,