Убей-городок. Книги 1-2 - Евгений Васильевич Шалашов

— Лё-еша…

Это опять из-за двери, но уже так противно, словно коза блеет.

Пришлось вставать и открывать.

А там Надежда — женщина лет двадцати трех. Одна из немногочисленных женщин, проживавших в нашем мужском общежитии. Так тоже иной раз бывает, если имеется семейная пара. Супруг «отселяет» соседа на чье-нибудь койко-место, а в комнату вселяет жену. Сосед, понятное дело, выселению не рад, но делать нечего — переезжает. Возможно, что и ему самому придется ютиться с супругой в комнате и лелеять призрачную мечту о собственном гнёздышке.

К слову — про женщин, живущих с мужем в мужском общежитии я знаю, а вот таких случаев, чтобы супруга взяла вторую половину в женское общежитие, ни разу не слышал.

— Леша, к тебе невеста пришла, а ты дрыхнешь, как сурок.

— Надь, ты чего? — вытаращился я. — Ошалела? Вроде, похмельем ты никогда не страдала.

— А тетя Катя тебе племяшку привела на смотрины, — хихикнула Надежда. Сделав ручкой, сказала: — Иди, посмотри. Невеста, правда, еще в детский садик ходит, но ничего, со временем подрастет.

А Надька еще раз хихикнула и пошла к своей двери, демонстративно покачивая филейной частью. А часть эта, надо сказать, у нее внушительная. Что за невеста? И тут до меня дошло, что тетя Катя привела племянницу, которая учится в Белозерске. Ну вот, а я-то думал, что это шутка. И что теперь делать?

В той моей жизни не было никаких племянниц тети Кати из Белозерска, это помню.

А соседка, пройдя пару шагов, остановилась и повернулась ко мне:

— Да, вот еще что. Ты просто так вниз спустился, понял? И про невесту никто ничего не знает, даже я.

— Надя, а кто кого смотреть-то станет? — уныло поинтересовался я. — Она меня или я ее?

Надежда, покрутив пальцем у виска, скрылась.

Понятно, что официально это будет выглядеть так: девушка решила навестить тетушку, а жилец общежития просто спустился вниз. А там они познакомились и пошли гулять.

А мне-то теперь что делать? Конечно, можно бы отсидеться в комнате, сделать вид, что я тут не при делах, но кто же меня за язык-то тянул, когда я сказал вахтерше — мол, не возражаю? Так ведь никто не тянул.

Пришлось переоблачаться из домашней одежды в парадно-выходную, сунуть в карман «трешку» — а вдруг придется сводить «невесту» в кафе-мороженое? Подумав, поменял зеленую бумажку на синенькую. Я же еще в магазин собирался заскочить, новую рубашку купить. Если барышне надоест мое общество (или мне она быстро наскучит), так нужно и полезным делом заняться.

Девушка, сидевшая рядом с тетей Катей, уныло листала какой-то журнал с румяной девушкой на грязной обложке. Не то «Работницу», не то «Крестьянку». Нет, скорее всего «Работница», потому что город у нас индустриальный. Журнал тут лежит уже много лет, замусолен так, что его и в руки-то страшно взять.

Ну да, девочка очень милая — высокая, худощавая. Блузка, юбка короткая, но не настолько, как говорила тетушка. И накрашена она в пределах разумного — губы слегка тронуты помадой, реснички чуть-чуть подведены. По сравнению с будущей эпохой — так вполне невинно. А она-то чего пришла? Не в том она еще возрасте, чтобы о женихах думать. Вот, стукнет девушке лет девятнадцать-двадцать, тогда и начнет. Скорее всего, явилась просто из любопытства. Каникулы, делать-то все равно нечего.

— Здравствуйте, тетя Катя, — поприветствовал я вахтершу, а потом, между делом, поинтересовался: — А что тут у вас за девушка? Не познакомите?

Хотел было спросить, мол, а что за красавица? Но это, если бы мне было лет сорок-пятьдесят. И меня это ни к чему не обязывает, да и девчонка бы мимо ушей пропустила комплимент от старпера.

А в двадцать с небольшим хвостиком так незнакомым девушкам говорить не положено.

— А это Марина, племянница моя.

Точно, тетя Катя ведь говорила, что племянницу зовут Марина. Ишь, у Бурмагина дочку тоже Мариной зовут. Впрочем, в шестидесятые годы Марина и Ирина были самыми популярными именами.

— А меня зовут Алексеем, — слегка поклонился я. А потом, осторожно взяв руку девушки, поцеловал пальчики. — Очень рад нашему знакомству.

Ей бы положено либо вырвать свою ручонку, застесняться, либо обомлеть от изумления. Но нет. Эта пигалица (ну да, длинненькая, но все равно пигалица) вдруг высокомерно заявила:

— А вам известно, что руки целуют только замужним женщинам?

Признаться, но я обомлел. Тетя Катя уже открыла рот, чтобы отругать племянницу, но я нашелся:

— Мадмуазель, а откуда скромному офицеру милиции знать тонкости этикета? Мы, чай, консоме ботфортом хлебаем.

Мы некоторое время смотрели друг на друга с удивлением. Кажется, Марина считала, что человек, с которым ее собираются познакомить — круглый дурак. Ну а я… А вот что я думал о девушке — учащейся второго курса педагогического училища, которой шестнадцать лет — умолчу.

Похлопав глазами, девушка вдруг спросила:

— А что такое консоме?

Ишь, значит, что такое ботфорты она знает. И очень похвально, что не стесняется спрашивать, если чего-то не знает.

— А консоме — это французский бульон. Правда, варят они его…

— Из лягушек, — догадливо перебила меня тетя Катя. — Фу, гадость какая.

— Нет, не из лягушек, — усмехнулся я. — Они его варят из нескольких сортов мяса.

Эх, спасибо писателям-фантастам, которые не только развлекают людей, но и просвещают читателя. Как же, знал бы я в ином случае — что такое консоме? Бульон — он и есть бульон, как красиво его не называй. Да и оборот про ботфорт, которым не щи хлебают, у кого-то спер.

Показалось мне или нет, что у девушки слегка дернулась губенка? А может — сейчас застесняется, разревется и убежит? Решив, что надо ковать железо, вдумчиво спросил вахтершу:

— Екатерина э-э… (а как хоть отчество-то у тети Кати?) Петровна, а как же нам быть дальше? По правилам этикета, незамужним девушкам нельзя гулять с незнакомыми мужчинами без сопровождения родственников. Может, плюнете на свою вахту, да и пойдете с нами?

— Леша, — сузила глаза тетя Катя. — Ты мне тут дурачка-то не строй. Бери девку за руку — и дуй с ней в «Буратино».

Вот ведь, незадача какая. Но в то же время, мне стало смешно. Взяв девчонку за повлажневшую ладошку, вывел ее из общежития.

— Строгая у вас тетя, — заметил я, когда мы оказались под жарким солнцем. К слову — я отчего-то не помню этой жары, а тут, здрасьте-пожалуйста.

— Строгая, — согласилась девушка.

Кажется, лед сломан. У нас уже нашлась тема для разговора — строгая тетя, которая, на самом-то деле, мне строгой никогда