Романтика реальности. Как Вселенная самоорганизуется, порождая жизнь, сознание и сложность Космоса - Бобби Азарян

субъективно, то у этой системы есть сознание. Мы все знаем, что есть ощущение в том, чтобы быть человеком, и кажется вполне вероятным, что может быть некое ощущение от того, чтобы быть летучей мышью, но, вероятно, нет никакого ощущения в том, чтобы быть камнем, рекой или песчинкой (хотя философия панпсихизма, как известно, оспаривает это предположение).

Субъективный опыт начинается, когда мы просыпаемся утром, и заканчивается, когда мы засыпаем, и возобновляется снова, когда мы погружаемся в сон. Мы точно знаем, что не все состояния мозга являются сознательными, ведь сознание затухает и затем вновь проясняется, а когда оно «выключено», мы даже не знаем, прошло ли какое-то время, пока сознание не вернется и мы не посмотрим на часы. Опыт не является чем-то, что ассоциируется с каким-то объектом; даже мозг должен выполнять особый вид обработки информации, чтобы появился разум.

Первая четкая попытка определить сознание как феномен, достойный интеллектуального исследования, была предпринята около четырехсот лет назад, и мы все еще спорим о ней сегодня. В одну судьбоносную ночь во Франции легендарный философ, математик и ученый Рене Декарт поставил эпистемологический мысленный эксперимент, подобный тому, который описан в шестой главе, в ходе которого он начал систематически подвергать сомнению все, что знал о бытии, и начал двигаться по нисходящей спирали глубоко беспокоивших его сомнений. Этот метод затем даже получил название «метод сомнения», как назовет его Декарт, хотя это упражнение в равной степени направлено на обнаружение истины, а не только на сомнение в ней. При помощи аргумента от лица Демона он сформулировал проблему эпистемологии, проведя остроумный и странный мысленный эксперимент, вдохновивший с тех пор многих фантастов.

Что реально?

Предложив нам рассмотреть возможность того, что воспринимаемая нами реальность является искусственным творением некоего Демона с богоподобными способностями, одержимого желанием обмануть нас, Декарт логически доказал, что мы никогда не сможем знать наверняка, является ли воспринимаемая нами реальность настоящей или иллюзорной. В конце концов, сны часто кажутся совершенно реальными и логически последовательными, когда мы погружены в них. То же самое касается галлюцинаций. Напрашивается вывод, что мы никогда не сможем быть уверены, бодрствуем ли мы наяву или находимся во сне, сконструированном нашим разумом. Это трудная проблема для философов, поэтому давайте назовем ее трудной проблемой реальности. Похоже, какого-либо систематического способа определить, что реально, а что иллюзия, попросту не существует.

Современная версия мысленного эксперимента Декарта могла бы гласить, что мы не можем знать наверняка, находимся ли мы в истинной реальности, называемой базовой реальностью, или же внутри некой компьютерной симуляции, разработанной для имитации реальности. Эта возможность легла в основу сюжета блокбастера «Матрица». В нем декартов Демон принимает форму машинного интеллекта, который программирует виртуальную реальность настолько убедительно, что вводит людей в заблуждение, заставляя их верить, что симуляция – это реальность. Этот фильм через два года после премьеры в 1999 году вдохновил оксфордского философа Ника Бострома выдвинуть гипотезу симуляции в провокационной статье под названием «Живете ли вы в компьютерной симуляции?», убедившей некоторых видных деятелей, например Илона Маска, в том, что мы, весьма вероятно, являемся цифровыми снами какого-то суперкомпьютера.

Сегодня такой ход мыслей – сомнение в природе или подлинности реальности – звучит как легкомысленная болтовня наркомана, но правда в том, что Декарт осознал очень глубокий и трудноуловимый аспект природы разума и космоса: наш ментальный опыт – всего лишь проекция, своего рода виртуальное представление о реальном мире «где-то там», и эта ментальная карта или модель не застрахована от ошибок. Размышляя о природе реальности, Декарт узнал кое-что о природе разума.

Я мыслю, следовательно, я существую

Несмотря на скептицизм и солипсизм его эпистемологического эксперимента, окончательный вывод Декарта заключается в том, что независимо от того, верно или нет наше восприятие мира, сам акт восприятия означает, что наблюдатель реален, даже если наблюдаемое им или ей таковым не является. Именно самореферентный акт размышления о мышлении привел Декарта к осознанию того, что «я не могу сомневаться в том, что я сомневаюсь». Как по волшебству, самореференция вывела его из нигилистического кошмара, в который он сам себя загнал. Метод сомнения привел его к истине его собственного существования.

Осознание того, что лишь сознательная сущность обладает способностью сомневаться, вдохновило Декарта на простое, но сильное утверждение «сogito, ergo sum», что приблизительно переводится как «я мыслю, следовательно, я существую». Другими словами, тот факт, что я переживаю некий опыт прямо сейчас, означает, что я, как сознательный наблюдатель, действительно должен существовать. В противном случае, кто или что задает вопрос «существую ли я?». Какой урок можно извлечь из мысленного эксперимента Декарта? Вы можете сомневаться почти во всем, что касается существования, но только не в существовании самого себя. Сознание нельзя отрицать, от него нельзя отмахнуться. Редукционистское мировоззрение никогда не могло объяснить существование субъективного опыта, и по этой причине оно терпит фиаско как модель всей реальности.

Декарту принадлежит заслуга определения сознания как явления, достойного философского и научного исследования, но в то же время он виноват в той путанице, которая это явление окружает. Хотя он считал, что разум как-то связан с физическим мозгом (он ошибочно приписывал эпифизу роль источника сознания), он также утверждал, что сознание – «нефизическая» сущность, функционирующая независимо от законов физики или, по крайней мере, тех законов, которые были известны в его время.

И в этом смысле нельзя сказать, что он был совсем неправ (понимание проблемы сознания требует вычислительной базы, выходящей за рамки классической механики), но он ошибался, придерживаясь непроверенных, ничем не подкрепленных убеждений. Будучи набожным католиком, Декарт приравнивал разум к христианской концепции души, которая эфемерна и вечна. Это побудило его изобрести философскую позицию, известную как дуализм, согласно которой реальность состоит из двух видов несхожих субстанций: физической и ментальной, материи и духа, тела и души, мозга и разума.

Поскольку Декарт считал, что разум – это душа, он пришел к выводу, что люди – единственные животные, действительно обладающие сознанием. Нет души – значит нет разума. Другие существа, даже если они кажутся сознательными и ведут себя так, будто испытывают радость и боль, являются просто автоматами: машинами из плоти без внутренних ощущений, неспособными чувствовать или страдать. Он, конечно, знал, что у таких животных, как собаки, есть эпифиз – предполагаемый источник сознания, – но, видимо, из-за религиозных догм он не решился применить свою теорию к другим видам. В результате бесчисленное множество собак подверглось пыткам, когда он экспериментировал на них в попытке лучше понять анатомию и физиологию человека.