Лекарство от скуки (СИ) - Флёри Юлия

— Прости… — Мелко задрожала, понимая, что не обнимет, не закроет, не спрячет.

Татарин спиной ко мне развернулся, не зная, как поступить, и глухо отозвался:

— За что?

— За то, что пришла сейчас. Пришла и всё испортила.

— Ты о чём? — Спросил он просто, без эмоций и ставшего привычным напряжения в голосе.

— Был ты, была я, Татарин. И точки, в которых мы пересекались. Просто. Понятно. Меня это устраивало, я большего не хотела. Не хотела становиться частью твоей жизни и подобное твоё желание меня бы спугнуло. — Пояснила спешно. — Устраивало то, что ты был такой, как есть. Как ветер. Свободный и независимый. Красивый, здоровый, молодой, идеально подходящий мне в сексе, в общении. Вроде рядом, а вроде и сам по себе. Никто ни к кому в душу не лезет, принимая предоставленную на обозрение картинку. Никаких обязательств, никаких объяснений. Девки твои бесконечные… — Болезненно скривилась. — Меня это устраивало, понимаешь?! — Выкрикнула, желая хоть что-то получить в ответ, но Татарин оставался холоден и неприступен, как ледяная глыба.

— Что изменилось сейчас? — Осторожно уточнил, а я вдруг растерялась от этого вопроса.

Ресницами хлопала, руками едва заметно разводила.

— Всё. — Нервно обвела языком пересохшие от его колкого взгляда губы. — Буквально всё, что тебя касается. — Заверила, но он лишь скривился, недоверчивую улыбку сдерживая. — И у тебя вдруг появился… — Всё в той же растерянности я принялась по сторонам оглядываться. — Этот дом… Друзья, родители, быть может, любимая девушка. Цели, планы на будущее! А я взяла и влезла во всё это.

— Влезла. — Он с готовностью кивнул, окинул меня посветлевшим взглядом. — А зачем? — Вопросом задался, чем на корню моё самовнушение подорвал, и я с дивана подскочила и едва не бегом к нему бросилась, что-то доказать пытаясь.

— Да потому что захотела! — Прокричала, бессильно сжимая кулаки. — Захотела быть не просто случайной знакомой, мимолётным увлечением, ошибкой молодости! Мне так захотелось стать для тебя ещё кем-то… кем-то важным, может быть, даже незаменимым человеком!

— Или той, что ворвалась в мой дом без приглашения и устроила пьяный дебош, да, Измайлова? — Осадил меня Татарин и… да, да, это была всё та же не прекращающаяся череда его смысловых оплеух.

Видя мою растерянность, ступор наблюдая, руку протянул и пальцами щёки с обеих сторон сжал, больно удерживая лицо в нужном ему положении.

— В твоей голове настоящая свалка, Наташ. — Прошептал, едва ощутимо своими губами моих губ касаясь. — В твоей голове ошибка. Алгоритмический просчёт. — Гипнотизировал взглядом и не позволял дыханию сорваться, истерике выбраться наружу. — И я ничего не могу с этим поделать вот уже сколько месяцев. — Задумчиво проговорил. Губ коснулся и так замер.

— Я устала, Олег…

— Устала? Я тоже. Ты хочешь уйти? Я отпускаю тебя. Ты хочешь узнать, какого это, быть без меня? Я тебе напомню. Иди. — Хватку ослабил, и я шаг назад сделала.

Тут же потерялась, в пространстве ориентироваться перестала. Не ожидала ни слов этих, ни действий. Снова попятилась, а он, на это глядя, очередной раз испытать решил.

— Ты считаешь, что меня подловила, но это не так, Измайлова. — Ровно начал. — Нет ничего этого. Ни дома, ни друзей, ни любовницы. Родителей нет, целей и планов… Тех, в которых не было бы тебя, их нет, Наташ! Моя жизнь с тобой рядом — не здесь! — Прокричал раздражённо. Завёлся, разошёлся, не разглядел причину, чтобы сдержаться. — Но ты этого не понимаешь, не хочешь понять. Ты живёшь в призрачном мире своих обид. Ты не хочешь его покидать. Мне что теперь сделать, а?! — Ко мне подался, но прикоснуться не захотел. Держал слово. — Мне тоже нужно сделать тебе больно? Ударить, унизить, изнасиловать… Что?! Что сделать, чтобы ты впустила меня туда? Хочешь, я даже в списке твоём номером один стану? Я смогу, Наташ! И больно будет, и страшно! — Безумно улыбнулся. — Я хотел для тебя другой мир создать, но тебе другого не нужно, тебе комфортно в этом, а мне комфортно с тобой! Чего ты ещё не видела в конторе своей? Какие игрища заставят, будто кошку, на дыбы встать?! Ну! Я же молодой, инициативный, предприимчивый! — Выкрикнул, призывая сделать выбор. — Я всё смогу. — Заверил хриплым шёпотом. — Дай угадаю… Отношения рабыня — господин точно в новинку будут! Этого ещё не испытывала. Для этого время нужно, а ты во времени всегда была ограничена. Вот уж где простор есть для фантазии, да? На улицу смотреть только через крышу моего дома, говорить, когда позволю, одежду носить, когда разрешу и какую сам для тебя выберу. А, ты знаешь, ведь у меня отличный извращённый вкус! — Рассмеялся в голос. — А сколько сексуальных возможностей открывается… Словами не передать… — С азартом заверил, а я молчала. — Вот тогда точно получится к тебе пробиться. Вот тогда ты узнаешь, что такое ненависть и мечтать будешь, чтобы сдох! Каждое твоё утро будет начинаться с этой мысли. Или чтобы сама сдохла! Как вариант. Так пойдёт, Наташ? — Вплотную приблизился и за лицо ладонями обхватил, надёжно удерживая. — Так я смогу тебе понравиться? Ты ведь по-хорошему не понимаешь. Ты признаёшь только силу. Я сильнее тебя, Измайлова. Не одумаешься — сможешь убедиться в этом воочию. — Пообещал, глазами сверкая. — А сейчас иди. Иди… куда ты там хотела… — От меня отошёл и отвернулся. — С Громовым только трахаться не вздумай! Ты же помнишь: я ревную. — Смешливо бросил обидную фразу и внимательно за реакцией наблюдал. К собственному чутью прислушивался. — Правда, что-то подсказывает, он тут ни при чём… Верно? — Брови в знаке вопроса выгнул, а я не стерпела, лицо в ладони спрятала.

— Оставь меня в покое, Татарин. — Не одобрила его очередной заброс на тему причин и следствий.

— Не могу, не хочу, не получается! — Открыто рассмеялся он, понимая, насколько дико его слова прозвучали. Злым взглядом сверкнул и рукой махнул, предлагая сквозь землю провалиться.

Я продолжала стоять, ожидая, видимо, чего-то более правильного, вменяемого, чего-то того, что меня устраивает, но Татарину ждать надоело, и он плазму включил, в кресле спиной ко мне устраиваясь. Звук на максимум. Какой-то рок-концерт. А сам напряжён, взрывоопасен просто. Казалось бы, тронь — никого не пожалеет. Сровняет с землёй. У меня не было доводов, не было фактов, а Татарин просто не нашёл причин, чтобы со мной согласиться. Он иначе всё устроить хотел и перед трудностями не остановится.

Пакт о ненападении был подписан и два дня прошли в относительной тишине. Татарин не скрывал тот факт, что мною и моим решением недоволен и поводов, чтобы это продемонстрировать, не искал. Просто шёл напролом. Я сама была одним большим поводом. Он забил на мои лекции, с показательной вежливостью здоровался, если встречались в офисе, но на большее его не хватало. Вставал и уходил, стоило мне появиться. Не стеснялся задеть плечом в дверях, при этом выдавая пакостное: «осторожнее, Наталья Викторовна» и шлифовал всё наглой улыбкой. И по физиономии самодовольной хотелось отхлестать, но сдерживалась. На горло себе наступала и отходила в сторону, чтобы даже повода не давать завязать разговор, чтобы даже мысли не возникло меня на эмоции вывести. О том, что курьер с цепи сорвался, что трахает всё, что движется, узнала, услышав приватный разговор в туалете между местными сплетницами.

Не было ревности. Сейчас — нет. Знала, что если бы спесь не сбивал, давно бы меня саму прижал к стенке. Не из тех Татарин был, что уступит, что инстинкты свои придержать вздумает. Он дал время подумать и принять единственно верное решение, я же надеялась на то, что просто захочет меня понять.

— Наталья Викторовна, посмотрите только, какая прелесть! — Довольно взвизгнула Анютка, столкнувшись со мной в финансовом отделе. Одна из девочек смущённо улыбалась, прижимая к груди букет с цветами, а две другие разглядывали перевязанную ленточкой гитару. Подарок, как я поняла.

— Олежа, сыграй ещё что-нибудь! — Захлопала Анютка в ладоши. — Ну, ещё разочек. Ну, пожалуйста. — Канючить принялась.