Солнце мертвых - Алексей Атеев

– Падучая… – с дрожью в голосе сказала старая нянечка.

Приехала «Скорая», ребенка увезли. Когда мать, растрепанная и с лицом, покрытым красными пятнами, прибежала в больницу и узнала диагноз, она упала в обморок прямо тут же на холодный каменный пол.

Эпилепсия… Она, медик, хорошо знала страшный смысл этого слова.

«У ребенка нет будущего, – очнувшись, подумала она, – а значит, нет будущего и у меня».

Болезнь сына полностью замкнула ее. Приступы случались не очень часто, но, как всегда, неожиданно. Тогда окружающие, особенно дети, смотрели на Стаса со страхом, смешанным с отвращением.

«Дергунчик» – прозвали его на улице, и прозвище крепко закрепилось за ним. С большим трудом Татьяне удалось устроить его в обычную школу. Учителя, а особенно некоторые родители были против подобного соседства рядом со своими детьми. И хотя припадки случались крайне редко, тем не менее отношение к нему в классе было настороженно-брезгливым. Постепенно мальчик научился чувствовать приближение припадка и старался в такие минуты уйти куда-нибудь, спрятаться. Именно это при эпилепсии особенно опасно, так как в беспамятстве и при отсутствии помощи можно разбить голову, прикусить язык, сильно покалечиться. Несколько раз со Стасом так и случалось. Учился он неплохо, но как-то вяло, без взлетов. Учителя в основном жалели его, это замечали товарищи по классу, и это еще больше отдаляло его от них. Замкнут Стас был чрезвычайно. Он любил читать, но предпочитал сказки, страшные истории и прочую подобную литературу. На улице почти не гулял, а сидел дома, где или читал, или строил разные замки и играл в солдатиков.

Целыми днями он находился в одиночестве. И надо сказать, что дома припадков с ним не случалось. Татьяна делала все возможное, чтобы вылечить сына. Она изучала обширную литературу по эпилепсии. Почти каждый отпуск возила ребенка к светилам психиатрии, однако эффект был нулевой.

– Неизлечим, – говорили ей светила, а она и сама знала это. Однако не теряла надежды.

Кроме врачей, существовали всякие знахари, ворожеи, старички и старушки, по слухам, вылечивающие от всех болезней. Они охотно брали деньги, а потом что-то нашептывали над головой ребенка, давали разные сушеные травы, какие-то бумажки с заговорами, которые нужно было носить в мешочке на шее.

Поговаривали эти «специалисты» и о нечистой силе, которая якобы вселилась в мальчика. Татьяна с досадой отмахивалась от этих разговоров. Узнав о несчастье с внуком, отец Татьяны стал присылать деньги, однако сам не приехал ни разу, зато мать живала у нее месяцами. Она души не чаяла во внуке. Однажды Татьяна узнала, что в областном центре, где-то на окраине, живет бабка, которая лечит любые болезни, в том числе и падучую. Много перевидала Татьяна подобных бабок, но надежды не теряла, решила попробовать и на этот раз.

Стасу шел тогда десятый год.

Она довольно быстро нашла дом, где жила знахарка. Это была подслеповатая, покосившаяся избушка, вросшая в землю по самые окна. Возле дома на скамеечке сидела бабка – вся в черном.

– Здравствуйте, – поздоровалась Татьяна. Стас оказался у нее за спиной.

– Бывай здорова, голубка, – откликнулась старуха.

– А Пелагея Дмитриевна здесь живет?

– Это я и есть, – старуха пытливо посмотрела на Татьяну, – с чем пожаловала?

Татьяна присела на лавочку и рассказала про свое горе.

– Ну-ка, Станислав, иди сюда.

Мальчик нехотя подошел. Старуха впилась немигающим взглядом ему в глаза. Позже он рассказал матери, что под этим взглядом ему казалось, будто он проваливается в какую-то пропасть.

– Ну что ж, – бабка повернулась к Татьяне, – пойдем в дом.

В чистой светлой комнате она попросила мальчика раздеться, осмотрела с ног до головы. Потом отвела его в другую комнату и попросила посидеть там. Он сел на стул и замер, будто застыл.

– А теперь раздевайся ты, – сказала она Татьяне.

– Зачем это? – Татьяна изумленно посмотрела на старуху.

– Так надо, – сказала та и посмотрела на нее так, что руки Татьяны невольно взялись за подол платья. Интересное ощущение испытала она. Ей вдруг показалось, что вернулась ее молодость, с таким же точно чувством и страхом, стыдливостью и одновременно восторгом раздевалась она перед своим возлюбленным.

Она десятки раз проходила медосмотры, где присутствовали врачи-мужчины, но никогда не испытывала ничего подобного.

– Все снимать? – замирая, спросила она у старухи.

– Все, все.

Дрожащими руками сняла она белье.

– А ты справная бабенка, – усмехнувшись, сказала та, – не тяжело ли без мужика обходиться?

Татьяна покраснела. «Откуда она знает?» – мелькнула мысль.

– Ну-ну, не красней, – бабка провела рукой по ее животу, – кожа-то, вон, прямо атласная, будто и не рожала.

Она принялась внимательно осматривать Татьяну, особенно обращая внимание на родинки, а родинок на теле Татьяны было довольно много.

– Папиллом-то сколько, – неожиданно сказала старуха, и Татьяна снова поразилась, услышав специальный термин из уст неграмотной бабки. – Это нехорошо, – продолжала старуха, – ну ничего, я их уберу.

– Вы не меня лечите, – пролепетала Татьяна, – а сына моего.

– Дойдет очередь и до сына, – властно произнесла старуха. – А кроме того, видела, наверное, как на дереве ветка сохнет, – значит, дерево больное… Не с него, с тебя начинать надо… а ну-ка повернись. А это что? – Она ткнула острым пальцем в бедро Татьяны.

Та вначале не поняла.

– Вы о чем?

– Что это у тебя за пятно?

Татьяна вспомнила, что на правой ягодице у нее коричневое родимое пятно, по форме напоминающее паука. Она иногда рассматривала его в зеркало, и ей даже казалось, что оно темнеет и… увеличивается. Будто паук расправляет свои лапки.

– Паук на попе у тебя сидит, – подытожила старуха. – Дурной знак, очень дурной, не отсюда ли все твои беды? Родинки-то я тебе сведу, а вот паука согнать непросто. Ну, одевайся. Да не трясись ты, постой, платье не надевай. – Она вышла, принесла баночку с какой-то мазью.

– Вот, будешь мазать свои родинки перед тем, как ложиться спать. Помажь прямо сейчас.

Татьяна послушно исполнила приказание.

– Теперь можешь одеваться. Твои несчастья, – продолжала бабка, – оттого, что ты жить как человек не хочешь. Живешь, как улитка в раковине, чуть что – замкнулась наглухо. Ты посмотри на себя, ты ведь как маков цвет, а для кого цветешь? Найди себе человека хорошего и живи с ним в радости.

Внезапно Татьяна разрыдалась, она сбивчиво, захлебываясь от рыданий, выкладывала бабке всю свою жизнь, а та гладила ее по голове и приговаривала:

– Ну-ну, не плачь, у тебя все образуется.

Наконец Татьяна успокоилась и еще прерывающимся от только что закончившихся рыданий голосом спросила: