Игра скомороха - Ddntes

— Масса Ангела восстанавливается! — голос кого‑то из штаб–квартиры.

— Он отращивает хвост!

Ну, блядь, ящ–щерица! Держись!

Оттолкнуться рукой, короткий прыжок вперед, тут же влево. Красно–оранжевый росчерк проносится мимо, оставляя еле заметный дымный след. Еще вперед, рухнуть на живот, распластавшись, пропуская удар над собой…

В следующее мгновение, вдоль хребта пронеслась волна дикой, обжигающей боли. Взвыли сирены, а я почувствовал, как утекает время.

— Питающий кабель перебит!

Плевать! Прыжок, влево, влево, вперед, влево, вправо, вперед, влево! Я несусь зигзагом, потихоньку забирая влево, обходя врага по кругу. Хвост мелькает в опасной близости, плюясь искрами и дымной рябью…

Ангел прыжком разворачивается, игнорируя возобновившийся огонь со стороны Рей, и его хвост, заметно удлинившийся, засверкавший ярче, проносится по широкой дуге. Вверх, увернуться…

Дикая боль пронзает ноги. Кажется, я закричал, или наоборот, задохнулся от боли, не знаю. Понял только то, что меня подрубило, отнесло немного в сторону. Что‑то кричали из штаб–квартиры, голос Мисато, Акаги, вклинился возглас Рей, слышался стрекот Ангела…

Сквозь кроваво–красную пелену, вижу громадину Ангела, надвигающуюся на меня… Не сдамся! Не дам!

Надо подняться. Где там… Холод… АТ–поле… Перевернуться на живот, оттолкнуться руками от земли, помогая себе холодом, бросая его вниз, и опираясь на хрупко–тягучую пленку поля.

Очередной удар вмял меня в землю, не позволяя шевельнуться, награждая очередной порцией боли…

Слышно что‑то про управляющий нерв, позвоночный столб. Слышно, как Рей зовет меня по имени…

Рей!

Ангел перепрыгнул меня, и направился в сторону холма, на котором была ее позиция. Нет, нет! Не дам!

Еще раз! Подняться! Вставай, ур–род, разлегся, блядь!

Рука, неестественно изогнутая в локте, подламывается под весом моей туши. Другая! Давай!

Натужно, задыхаясь от боли, я начал приподнимать себя над землей. Успеваю заметить хвост, вновь падающий на меня, пытаюсь откатиться…

Удар!

На этот раз, я даже не мог пошевелиться. Боль отошла куда‑то на задний план, и я мог только смотреть на Ангела. Все подробности врезались в память — как приостывало и тут же вновь разгоралось свечение хвоста, когда тот метался по воздуху из стороны в сторону. Как проваливались подошвы лап Ангела в землю, оставляя за собой пышущие жаром следы. Рябь над самим Ангелом от разогретого воздуха, редкие вспышки сгорающих снарядов, которые были видны мне. Вот бело–синяя Ева бросает винтовку достает меч… Ангел отпрыгивает, взмахивает хвостом…

Часть лицевой брони Нулевой отлетает в сторону, ярко блестя под небом.

Меня словно пронзило током. Рей!

Рей! Нет! Не дам!

НЕ ДАМ!

НЕ ПОЗВОЛЮ!

Глава 22.

Отступление. Мисато Кацураги, командный центр.

Мисато стояла перед экраном, до боли сжав в руке массивный металлический крест. Что‑то кричали техники, Акаги носилась от монитора к монитору. В неподвижности находились лишь четверо — окаменевшая Мисато, внешне расслабленный Кадзи, и Командующий с Фуюцуки.

— Ева-01 получила глубокие повреждения позвоночного столба! Три нейронных хаба выведены из строя!

— Что со Второй!?

— Неизвестно! Пинг не проходит дальше узла связи! Резервные системы не отвечают!

Мисато наконец сбросила оцепенение.

— Рей, отходи! — Нулевая начала медленно подниматься, продолжая обстреливать наступающего Ангела, — Отходи!

Мисато с досады чуть не сорвала с шеи крест. Слишком медленно, слишком долго…

— Новые данные! Удары хвостом усиливаются АТ–полем! — кто‑то из техников.

Ангел прыгнул вперед, пытаясь подмять Еву грудью, затоптать. Сине–белая Ева увернулась, отбросила винтовку в сторону, подхватила меч…

В следующую секунду, взмах хвоста Ангела отсек часть лицевой брони Нулевой.

— НЕ ДАМ! — яростный, нечеловеческий рев раздался из динамиков. Мисато даже не сразу поняла, что он принадлежит Синдзи, — НЕ ПОЗВОЛЮ!

Ева-01, ничком лежащая на земле подернулась рябью. Еще секунда, и от нее во все стороны пошла ударная волна.

Мисато еще успела заметить искаженное яростью лицо Синдзи, прежде чем изображение из контактной капсулы пропало с экрана.

— Связь с Евангелионами потеряна!

— АТ–поле тысяча двести! Тысяча двести пятьдесят!

— Изменение сигнатуры АТ–поля Евангелиона!

— Что происходит?! — рявкнула Мисато.

— Невероятно! — Акаги проигнорировала возглас подруги, — Формируется устойчивая структура!..

— Внутри Евангелиона зафиксирована энергетическая реакция! — еще один голос кого‑то из техников с нижнего яруса.

— Да что происходит, мать вашу?! — не выдержала Кацураги.

— Не знаю! — огрызнулась в ответ Рицко, продолжая изучать какие‑то данные с монитора.

Действо на экране, тем временем, набирало обороты. Евангелион Синдзи одним невозможным, неправильным движением поднялся на колени. Вспышка АТ–поля, поврежденные прежде ноги, восстанавливаются, и Ева полностью выпрямляется.

Жуткий рев Евангелиона, прошелся наждаком по нервам всех людей, наблюдающих этот бой. Ангел, уже было нацелившийся пробить грудь Нулевой своим хвостом, скачком развернулся.

— Да что это такое?! — как‑то беспомощно воскликнула Акаги.

Мисато с тревогой посмотрела на подругу.

Вспышка.

Я лежал на кровати, стоящей посреди белой комнаты. Потолок… Вроде больничный. Окон не было, только дверь…

Через секунду я понял, что привязан ремнями к кровати. Я что, что‑то сильно себе поломал в бою?..

Стоять. Стоять три раза.

Был же бой… Аску отнесло ударом, она не шевелилась. Мне перебило кабель, потом… Ангел разделал меня в пух и прах. И Рей, отбросившая винтовку, схватившаяся за меч…

Вашу мать, что случилось с Рей?!

Меня накрыло паникой. Страх, дикий, липкий, заставляющий дергаться, пытаться вырваться. Бежать узнать что с Синевлаской, что вообще произошло…

Тихо, спокойно… Раньше в больнице всегда под рукой валялась кнопка. Где она, мать ее…

С–сука, нету. Да вашу биомать…

— Эй! Врачи! Медики, блядь! — может быть, хоть кто‑то откликнется.

Через десяток секунд в палату заглянула медсестра, тут же убежала. Ну, хотя бы будут знать, что я очнулся… Ч–черт.

Еще через пару минут наконец пришел врач — довольно крупный, чем‑то смутно знакомый…

— Икари Синдзи? Вы меня понимаете? — с ходу задал вопрос. Дебильный вопрос, стоит заметить.

— Да. Понимаю. Что с Аянами? Аянами Рей? — а голос‑то дрожит…

— Что последнее вы помните? — продолжал расспросы мужик. Я его вдруг вспомнил — это то‑ли психолог, то‑ли психиатр, который проверял меня в первые дни в больнице.

— Бой помню. Помню, да. Ангел атаковал Нулевую. — раздраженно дергаю щекой, — Ответьте, пожалуйста. Что с Рей?

— Вы не помните, как уничтожили Ангела? — да ебать его!

— Мужик, ответь! Пожалуйста! — уже рявкнул я. Получилось на удивление жалобно.

Медик вздохнул.

— Насколько мне известно, с Аянами–сан все в порядке…

Все сразу стало легко и просто — кажется именно это и называется «камень с души свалился». Рей жива, с ней все в порядке, Ангел уничтожен… Я расслабленно откинулся на подушку — только сейчас стало понятно, насколько я напрягся. Если бы не ремни, то, как пить дать, кинулся бы на врача…

- …Икари–сан, вы меня слышите? — сквозь пелену облегчения пробился голос медика.

— А… Да, слышу. Слышу. — кивнул я, — Спасибо. За ответ.

— Пожалуйста, — вежливо кивнул тот, — Вы помните, как уничтожили Ангела?

— Я? — до меня начало доходить, — Ангела уничтожил я?

Медик внимательно посмотрел на меня.

— Что именно вы помните последним?

Я задумался, задавив недоумение.

— Ангел прошел. Мимо меня. Пытаюсь подняться. Очередной удар хвостом. Рей отстреливается. Хватает меч, удар… Страх. Отчаянье.

В памяти всплыло то ощущение бессилия, невозможность пошевелиться. «Только не Рей»…

Я тряхнул головой, отгоняя эмоции.

— Все. Больше не помню.

— Хорошо. Позже я еще зайду к вам. — мужик начал вставать.

— Развяжи. — напомнил я.

Медик на секунду замер.

— Прошу прощения, но пока это не представляется возможным. — разворачивается и уходит.

Не понял. Меня что, боятся?!

Время потянулось до невозможности медленно… Пора бы к этому привыкнуть, право слово — стоит попасть мне в больницу, и скука становится неотъемлемой частью бытия. Теперь, правда, блеклая пустота ничегонеделания разбавлялась раздражением и недоумением.

Раздражение объяснялось просто — меня так и не удосужились развязать, и теперь, даже кормили с ложечки. Если бы меня кормила Рей, я бы жрал так, что за ушами трещало бы, да еще и щерился как тот кот. А так, я шипел, давился, но терпел, Рей же ко мне вообще не пускали. Отдельного слова заслуживает процесс справления естественных надобностей… Тьфу, пропасть.