Игра 14.0 - Урсула Познански

Когда Бастиан открыл глаза, Пауль уже вернулся. Он сжимал в руке факел и выглядел совершенно потерянным.

— Хорошо, что ты отдохнул, — сказал он, заметив, что Бастиан проснулся. — Нам потребуется физическая сила.

— Вы что-то нашли? — Бастиан говорил шепотом, потому что остальные спали или, по крайней мере, пытались заснуть. Айрис лежала, вытянувшись, рядом с ним, положив голову на сумку с арфой. Родерик храпел, лапы его подрагивали. Конец импровизированного поводка был намотан на запястье Альмы.

— Нет. Должно быть, тот провал — единственная возможность сюда попасть. Мы облазили все стены. Нигде ни единой трещины, которая ведет наружу. Ни луча света, ни глотка воздуха. Впрочем, есть одна маленькая хорошая новость: камень, закрывший вход, не совсем плотно прилегает к его краям — сквозь щели просачивается воздух, так что мы не задохнемся. Но в остальном — всё глухо. — На скулах у него заходили желваки. — Мы сумели собрать немного воды. Она смешана с землей, но жидкая. Хочешь?

Бастиан, поблагодарив, взял фляжку и сделал три глотка. Вода была грязной и горькой на вкус, однако ему пришлось устроить настоящее испытание своей силе воли, чтобы не опустошить всё до дна.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Костер разгорелся, языки огня взвивались гораздо выше, чем раньше. Пауль вытащил из костра толстый сук и сбил с него пламя, присыпав горстью земли.

— Дров мы нашли не особо много, — пояснил он, когда Бастиан вопросительно посмотрел на него.

— А воды много?

— Две лужи. В одном месте струйка сочится прямо из стены. До смешного мало, но мы подставили туда шлем Ральфа, чтобы собрать и ее.

Обугленным суком Пауль рассеянно вычерчивал на земле какие-то линии.

— Скажи, — он внимательно всматривался в появлявшиеся узоры, — сколько это длится — смерть от жажды?

— По-разному. — От одного только вопроса Бастиану уже неудержимо захотелось пить. — Три-пять дней. В зависимости от того, тепло или нет, потеет ли человек.

— М-м… А ты знаешь, какие ощущения испытывает при этом умирающий?

Кто-то шевельнулся в темноте, за спиной Пауля, — кому-то не спится?

— Тебе вправду это интересно?

— Да. Надо же быть готовым к… подобным вещам.

Бастиан глубоко вздохнул.

— Вначале головные боли. Бешено бьется сердце, тошнит. Когда потеряешь примерно десять процентов жидкости в теле, начнешь говорить невнятно, очень трудно будет ходить. В какой-то момент наступят мышечные спазмы, потом — потеря сознания. После этого довольно быстро всё будет кончено.

Пауль кивнул.

— Спасибо.

Кто-то заплакал в полутьме.

— У меня уже голова болит. — Это Ральф. — Дайте мне побольше воды, я не хочу сдохнуть первым.

— Так быстро это не начинается, — успокоил его Бастиан, мысленно кляня себя, что вовремя не закрыл рот. — Попробуй поспать. Сон помогает от головной боли.

Сам он тоже попытался заснуть. Интересно, который час? Когда не видишь дневного света, всякое чувство времени теряется. Утро уже наступило? Или всё еще ночь? Вечер? Бастиан закрыл глаза и погрузился в полузабытье.

— …Нас никто не станет искать.

Его безмятежный сон, стерший всякое представление о реальности, прервали чьи-то шушуканья.

— Они же не знают, где мы!

— Но кто-нибудь нас хватится, если мы не вернемся!

Натан.

Издевательский смех. Георг.

— Да, но я готов поставить на кон что угодно: искать нас здесь они будут в последнюю очередь. Никто не станет буравить дырки в земле, чтобы найти пропавших. А теперь заткни пасть, а то разбудишь Лисбет.

Правая рука Бастиана онемела; он принялся сжимать и разжимать пальцы, пока не почувствовал покалывание. Надо чем-то занять остальных, иначе скоро они все начнут рвать друг друга на части из-за глотка воды.

Доро уже нашла себе занятие — она по-прежнему твердила заклинания над «останками Тристрама». Девушка лежала ничком, прижав щеку к черепу, как к подушке.

— Знаю, ты не позволишь нам уйти, — ворковала она. — Нам не по силам тебе противиться. Но всё же я прошу тебя: будь милостив. Милостивее, чем были к тебе, Тристрам. Пожалуйста.

Этого только не хватало. Доро стоило бы немедленно замолчать, пока из-за ее причитаний остальные тоже не впали в истерику. Если дело пойдет так и дальше, то они все рехнутся еще до того, как кончится вода.

Бастиан осторожно поднялся, чтобы не разбудить Айрис, вошел в склеп и опустился на колени рядом с Доро. В слабом отсвете костра ее лицо торжественно сияло, девушка еще больше стала походить на жрицу, совершающую тайный обряд.

— Идем, — сказал он и взял ее за плечи. — Сядь к нам, возле костра. Пожалуйста.

Доро сбросила его руки.

— Уходи отсюда. Ты ничего не понимаешь в том, что я делаю.

— Нет. Конечно нет. — Бастиан тщательно подбирал слова. — Я только знаю, что ты пытаешься нам помочь. Это очень самоотверженно и великодушно с твоей стороны. Но мне не хотелось бы, чтобы ты простудилась. Пойдем к костру, хорошо?

Она улыбнулась.

— Сейчас простуды нас должны заботить меньше всего, не так ли?

Ну что ж. Пусть тогда и дальше разглагольствует с этим черепом — он-то точно всё вытерпит.

— Попробуй хотя бы говорить тише, — попросил Бастиан, выпрямился и отошел в сторону, стараясь не наступить на разбросанные повсюду кости. Он осторожно обогнул второй саркофаг. Сюда почти не проникал свет от костра, однако останки мужчины, в черепе которого застрял топор, виднелись в полутьме очень четко. Бастиан отвел взгляд — и на что-то наступил. Под ногой раздался пугающе громкий хруст. С приглушенным криком он отпрыгнул в сторону, но в следующую секунду уже был готов врезать самому себе за несдержанность. Несколько членов отряда, до сих пор мирно спавших, в ужасе вскочили.

— Всё в порядке, простите меня! — крикнул Бастиан, склоняясь и пытаясь найти источник хруста.

Нет, слава Богу, никаких костей здесь не оказалось. Под ногу ему попало что-то деревянное. Он аккуратно его поднял — всё, что могло гореть, сейчас было ценно.

Слегка выгнутый кусок коры, почти квадратной формы. В полутьме на нем можно было разглядеть знакомые очертания рыжеватого сокола.

Сердце Бастиана забилось сильнее. Еще никогда послания с соколом не приносили ничего хорошего. Но, может быть, на сей раз тут что-то другое, например, какое-нибудь указание — где раздобыть воду или отыскать выход. Он оглянулся — Доро не заметила его находки. Хоть это хорошо. Только жаль, что вокруг слишком темно, чтобы прочитать послание.

Медленно и осторожно Бастиан приблизился к костру. Да, сокол, а под ним — снова строки: выцветшие, полустертые старинные буквы.

Я вас призвал. Теперь все вы здесь.Пробьет вскоре час ваш последний.Два брата стоят предо мною днесь —Бастард и законный наследник.

Владенья достанутся лишь одному —Тому, кому имя отца вручено.Когда пробьет смертный час, емуСтраданья мои разделить суждено.

Из этой тюрьмы не вырваться вам,Пока жертвой не станет брат:Убить его нужно ударом одним,Или камни его жизнь завершат.

Тогда остальные вольны уходить —Дышать, любоваться солнцем… жить.

Бастиан дважды прочитал шпрух и поспешно спрятал кусок коры в рукаве.

Я вас призвал. Теперь все вы здесь. Что за безумие! Никого никуда не призывали. Но они действительно оказались здесь, с этим не поспоришь.

Бастиан закусил губу, чтобы не расхохотаться. Спокойно. Выдох. Он вновь достал злосчастный кусок коры. О чем здесь речь? О жертве. Тристрам требует, чтобы кого-то убили.

О Боже! Теперь ты сам начинаешь верить в дурацкие бредни о Тристраме. Но ведь послание существует. Кто-то должен был написать его и оставить в этом месте.

Бастиан покачал головой: новые стихи ровным счетом ничего не проясняли, лишь еще больше запутывали. Ясно одно: от Доро их нужно спрятать. Она же прямо-таки жаждет, чтобы Тристрам заговорил с ней, и, если «весть» попадет ей в руки, непременно за нее схватится, как утопающий — за проплывающую мимо ветку.

Но Айрис он эти стихи покажет. Надо спросить, не узнаёт ли она все-таки почерк Симона.

Бастиан подождал немного, пока не удостоверился, что никто за ним не наблюдает. Потом жестом подозвал Айрис к себе, отвел подальше от остальных, но так, чтобы при свете, доходившем сюда от костра, можно было прочитать послание. Он взял девушку за руку, обнял, делая вид, что хочет всего лишь побыть с ней наедине, так, чтобы никто больше им не мешал, и осторожно вытащил из рукава кусок коры.

— Ну вот, очередной шпрух, — шепнул он. — Взгляни. Это точно не похоже на Симона?