Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

— Думаешь или точно?

— Откуда мне знать!

— Всего четверть?

— Да. И боюсь, это — слишком мало. Такая потеря восполнима.

Рика чертыхнулась; она продолжала нестись вперёд, более не замедляясь и не оборачиваясь.

— Марк, опомнись, что вы делаете? Вы погубите всю операцию! — надрывался Виктор. — Верни чёртов модуль на место, мы должны закончить!

— Заткнись и не утруждай себя больше! — рявкнул Марк, пролетая мимо десятков одинаковых дверей, от одного островка аварийного света к другому. — Мы уходим, а ты… ты ещё за всё ответишь. За всё, что бы вы, ублюдки, там ни замышляли.

— Ладно, я не был с вами до конца честен, с тобой и Ребеккой, — отступил Виктор. — Мы передавали данные, но пойми, они нужны нам в качестве доказательств! Чтобы в суде…

Марк сдавленно расхохотался — он пробовал изобразить смех настолько естественным, насколько вообще возможно при быстром беге, но удалось так себе. Сердце бешено колотилось, лёгким остро недоставало кислорода, но он всё же заговорил:

— Ты хотя бы сам… веришь в тот бред… который несёшь? Какой ещё суд? — хотел засмеяться снова, но в этот раз не удалось совсем. — Мы договорились уничтожить… Корпорацию! Зарубить её под корень! Лишить её будущего и смотреть… смотреть, как она сама себя изживёт!

— Одно другому не мешает! Мы можем привлечь их к ответственности, судить их, но у нас не было свидетелей и до сих пор нет веских оснований… Если вы сейчас не вернётесь и не закончите начатое, то и не будет!

— Снова ложь! — выпалил юноша. — Если всё так просто… почему было не сказать нам? Не держи меня… за дурака! Вам нужно нечто большее!

Он так сконцентрировался на беге, что, преодолев очередной изгиб коридора, не успел вовремя затормозить и влетел Рике в спину. Та придержала его за плечо, не дав потерять равновесие. Оба остановились, как вкопанные.

Шагах в пятидесяти от них стояли двое: одинаковая форма, лица неразличимы, на поясных ремнях топорщатся кобуры с оружием. Появление в пустом, неосвещённом коридоре посторонних явно привело незнакомцев в замешательство не менее сильное, чем испытывал сейчас сам Марк.

Но ненадолго. Тот, что стоял справа, подался вперёд и крикнул:

— А вы ещё кто такие? Нам не сообщали… — он осёкся, и вдруг, наставив указательный палец на Рику, закричал вдвое громче. — Эй, убери руки с пушки!

— Вот ведь дерьмо! — пробормотала девушка; её нижняя челюсть едва заметно двигалась из стороны в сторону.

Отпустив рукоятки автомата, она медленно, очень медленно, отводила ладони назад.

— Ден? — заговорил тот, что стоял чуть дальше. — Да ведь они оба под протоколом.

Молниеносное движение взрезало воздух, и Марк тотчас узнал револьвер, сверкнувший в бледных от напряжения пальцах напарницы.

Грянул выстрел, сразу семь выстрелов канонадой отозвались в закоулках лабиринта.

Шарахнувшись в сторону, Марк полуослеп от порохового пламени, и всё же не упустил из виду коридор: где только что стояли двое, теперь лежал один. Лежал неподвижно, лицом на плитке пола. И тут Марк различил в темноте второго: прилипший к стене силуэт лихорадочно рвал что-то у себя на ремне.

— Рика! — юноша бросился к ней и толкнул изо всех сил. Падая, оба налетели на какую-то дверь — та распахнулась, и они кубарем упали внутрь помещения. А в коридоре гремели выстрелы; одна за другой завывали, рикошетя, пули.

Потом всё смолкло. Пока они вскакивали на ноги, раздался одиночный выстрел, за ним треск. И снова тишина.

Передёрнув затвор автомата, Рика проскользнула к выбитой двери, и, только ствол высунулся в коридор, дала короткую очередь. Бесшумную и без света — лишь с металлическим жужжанием прокатились по кафелю гильзы.

— Проклятье, пусто! — Рика опять была на ногах. — Где он?

Мрак скрадывал обстановку и даже габариты комнаты; по бокам от двери высились штабеля прозрачных боксов, уходили вглубь. Увитые спиралями проводов, перемигивались электронные блоки неведомого назначения.

— Кажется, — Марк попятился от двери, — он здесь. В этой комнате.

Не успел он договорить, как пистолетный грохот ударил по перепонкам. Над ухом просвистело; со звоном разбилось стекло, и на плечи посыпались осколки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что-то громко треснуло и заискрилось.

Разобраться было почти нереально, но стреляли явно из-за боксов.

— Они здесь! Двое! — донёсся оттуда голос. — Этаж два три четыре, восьмой сектор!

Рика тут же открыла огонь — вслепую, наугад прошивая свинцовым веером всю дальнюю часть комнаты.

— Не сиди! — захрипела она, повернувшись к Марку. — Он где-то вошёл, обойди его! Я его подержу!

— Я? Но я…

— Живо, чёрт возьми!

Юноше стало вдруг мерзко за своё малодушие. Он будто получил укол адреналина: одним прыжком очутился в коридоре и вот уже бежал куда-то вперёд. Не разум двигал им и управлял его телом; не разум, а воля — простое осознание того, что именно сейчас важно сделать что от него ждут, наплевав на риск и страх. Пока ещё не слишком поздно.

Обнаружив дальше по коридору открытую дверь, он вбежал туда безо всякой подготовки и сразу же наткнулся на врага. Тот стоял спиной, но шум, поднятый Марком, заставил его обернуться.

Едва прицелившись, юноша вдавил спусковой крючок; автомат затрясся, норовя выпрыгнуть из скользких от пота ладоней.

Человек в форме вскрикнул и выронил оружие: пуля прошла сквозь кисть. И это лишь разъярило его: уклонившись от неприцельного огня, он подскочил к Марку и с размаху обрушил на него здоровенный кулак.

Удар пришёлся точно в висок. В глазах вспыхнуло, потом потемнело, размножилось, поплыло, и юноша рухнул на спину; по черепу прокатился оглушительный звон.

Марк думал, что погибает, но оставался в сознании и наблюдал происходящее рядом. Добить Марка не позволила Рика: боясь, видимо, его задеть, она не стреляла и вместо этого накинулась на врага сзади, стиснув ему шею автоматным ремнём.

В адской пляске два тела влетели во что-то, раздался скрежет, треск бьющегося стекла.

Возня, тяжёлое дыхание и то надрывные, то сдавленные крики, не прекращались. Противники катались по полу, разбрасывая осколки, толкаясь и брыкаясь всеми конечностями.

Марк сделал усилие, чтобы встать. Новая волна боли ударила в голову, и он стиснул зубы. Боль не уходила, но он всё пробовал и пробовал подняться, когда увидел, что враг с изрезанным лбом и горящими глазами навалился на Рику, придавливает её голову к полу, а кровь из раненной руки заливает ей лицо.

Издав короткий вопль, Марк поднялся на четвереньки, пополз туда. Он не представлял, что делать следом; тяжёлая сумка, словно якорь, тянула к земле, но Марк не замечал этой тяжести и всё равно полз — через силу и через боль.

Когда их разделяло метра два, чужак вдруг закряхтел и, встрепенувшись короткой судорогой, окоченел, завалился набок.

В ухе у него торчал перочинный нож, воткнутый по самую рукоять.

Рика сплюнула. Сплюнула ещё раз, отёрла глаза тыльной стороной ладони, поднялась и помогла встать Марку.

— Уходим, — пробормотала она, снова сплюнула и принялась искать глазами автомат. Найдя, подобрала, сменила рожок. Нащупал свой автомат и Марк.

Было уже легче, лишь горел от боли висок да кружилась голова.

— Уходим, — повторил он, глядя на неподвижный труп и кровь, сочащуюся из-под лезвия ножа. Глядя равнодушно, без тени ужаса или отвращения, как будто наблюдает подобное не в первый раз.

Спускаясь по лестнице, они услышали гвалт; ступени сотрясались от топота. Несколькими пролётами ниже мелькал целый рой фонариков.

— Сюда, быстро! — Рика углубилась в этаж-лабораторию по тому же самому коридору, где они шли к серверной. Едва миновал первый поворот, как за спинами послышались крики: топот усиливался, эхом резонируя в стеклах перегородок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вспыхнул свет; тысячи ламп озарили пространства лабораторий, которые казались теперь безбрежной зеркальной комнатой.

Отдышка вновь доконала Марка, голова кружилась всё сильнее. Он валился с ног, но невероятным усилием не давал себе упасть. Всё бежал и бежал — только бы не отстать от напарницы.