Танкистка - Александр Айзенберг

и сейчас они готовы были разорвать кого угодно. Прекрасно экипированные, ранее познавшие горькие поражения, а многие из них и плен, теперь они чувствовали себя непобедимыми. Это, конечно, тоже не есть гуд, но сейчас просто необходимо для дальнейшей борьбы.

Вот так через четыре часа мы и достигли аэродрома. Его охрана, конечно, была усилена после наших художеств, но противостоять намного превосходящим их силам они не могли. Первыми к аэродрому выдвинулись КВ и Т-34, но они не стали атаковать его сломя голову. Остановившись примерно на расстоянии километра, они стали неспешно выцеливать противотанковые и зенитные орудия, причем в первую очередь тяжелые зенитки, благо те были большими. Это полевые орудия делают по возможности как можно ниже, для большей незаметности, а вот к зениткам это не относится, и те были еще теми дурами на четырехколесных шасси.

Только ликвидировав угрозу в виде противотанковой и зенитной артиллерии, мои ребята двинулись дальше. Они действовали по уже отработанной методике: уничтожали весь летный и технический персонал, при этом сами самолеты пока не трогали, только сбили два попытавшихся улететь бомбардировщика. Лишь после зачистки всего аэродрома, убедившись, что живых немцев на нем нет, на него выехали машины с пленными и нашими летчиками. Весь свой табор выводить на территорию аэродрома я не стал – зачем? Мы тут ночевать не собираемся, вот отправим к нашим транспортники и разнесем все тут вдрызг и напополам.

Несколько техников быстро осмотрели трофейные самолеты, затем заправили их из автоцистерны с топливом, причем автоцистерна была нашей, захваченной немцами, так что ее мы однозначно берем с собой. Затем летчики, немного посидев в кабинах трофейный самолетов, разбирались с их управлением. Хорошо хоть один из летунов летал на транспортниках, да и за штурвалом немецкого «юнкерса» ему тоже пришлось посидеть, вот он быстро и вводил в курс дела остальных летунов.

Запустив двигатели отобранных самолетов (а это были два транспортника и три Ю-88), летчики еще немного осваивались с управлением, после чего в бомбардировщики загрузили документы штаба (их оказалось прилично), а в транспортники посадили пленных вместе с охраной, в которую я распорядился назначить легкораненых бойцов. Конечно, перевозить штабные документы в бомбоотсеке бомбардировщиков не здорово, но транспортники и так взлетали перегруженными, а с документами, которых набралось прилично, могли и не взлететь.

Наконец, взревев двигателями, самолеты пошли на взлет, а тем временем в штаб Тимошенко ушла шифрограмма с пометкой «срочно». Открывать место своего расположения немецкой службе радиоперехвата я не боялся: нам тут не стоять, сейчас все тут уничтожим и двинемся дальше. Планов у меня, как говорится, громадье.

28 июля 1941 года. Штаб Западного фронта

Товарищ командующий! – В кабинет Тимошенко прямо-таки ворвался начальник разведки. – Радиограмма от Нечаевой, с пометкой «срочно»!

– Что там?

– Вы не поверите! Отряд Нечаевой уничтожил штаб второй танковой армии Гудериана! Весь штаб, за исключением самого генерала Гудериана, захвачен в плен. Гудериан, к сожалению, на момент захвата отсутствовал. После этого она захватила очередной аэродром, и сейчас к нам летят два транспортника в сопровождении трех Ю-88 с документами и пленными – практически весь штаб 2-й танковой армии немцев в полном составе и командир 20-го армейского корпуса генерал пехоты Фридрих Матерна. То-то у немцев в эфире была паника! Мы сначала даже не поверили услышанному: они кричали, что их штаб атакован русскими.

– Вот оторва! Ты только посмотри, Герман Капитонович, – обратился Тимошенко к своему начштаба. – Что творит наша Валькирия!

– Что, Семен Константинович, тоже ее Валькирией стал звать?

– Да это самое точное ее определение! Она коня на скаку поднимет и горящую избу по бревнышку разнесет.

– Надо навстречу самолетам сопровождение выслать: не дай бог, наши собьют.

Тотчас начальнику авиации ушел приказ выслать все имеющиеся истребители для встречи и сопровождения двух немецких транспортников Ю-52 и трех бомбардировщиков Ю-88.

– Ты вот что, Герман Капитонович, пиши представление на Героя для Нечаевой, это вполне тянет. И теперь можно на законном основании капитана ей дать, хоть чуть солидности ей прибавит.

– Я так думаю, что теперь у нас минимум неделя есть.

– Ты про что?

– Про бардак. Сейчас у немцев в штабах должно черт знает что твориться. Сам знаешь, они дисциплиной и порядком сильны, а сейчас штаб второй танковой уничтожен, значит, начнется бардак в исполнении приказов, и немцам на время станет не до наступлений. Надо по полной использовать выигранную для нас Нечаевой передышку. К тому же, думаю, после такой оплеухи немцы на дыбы встанут, чтобы ликвидировать ее отряд. Раз он смог сделать такое, то что еще натворит, если дать ему спокойно резвиться в своем тылу? Они просто обязаны бросить на ее ликвидацию все наличные силы. Возможно, с фронта ничего снимать не будут, но вот все резервы точно пустят на ее поимку, а нам уже и это хлеб.

– Будем надеяться, что вывернется наша Валькирия.

Капитан Соколов получил странный приказ от командира полка: лично ему приказали вылететь всем наличным составом к линии фронта, где они должны встретить группу немецких самолетов из двух транспортников Ю-52 и трех бомбардировщиков Ю-88, после чего сопроводить их на наш аэродром. При этом он должен делать что хочет, но все немецкие самолеты должны долететь, пускай при этом он даже угробит все свои истребители.

Хорошо хоть, что его личный И-16 был оборудован рацией, которую их умелец за бутылку водки настроил как надо, экранировав от помех, и она нормально работала, а не хрипела почти неразборчиво, как раньше. Именно так он после получаса патрулирования у линии фронта получил данные от ВНОС о пролете группы немецких самолетов. Быстро найдя их после этого, он увидел как раз пять самолетов, как и говорили – два транспортника и три бомбардировщика.

Открыто подлетев, он увидел, что при их подлете самолеты стали качать крыльями, а потому, убедившись, что это те, кого они ждали, Соколов повел их на свой аэродром. Он как раз вовремя их встретил, так как появившаяся четверка «мессеров» попыталась их атаковать, при этом бомбардировщики открыли по ним огонь. Потеряв два своих истребителя, Соколов смог отогнать «мессершмитты», всего лишь повредив один из них. Долетев до своего аэродрома, он дал сначала приземлиться немецким самолетам и лишь потом, последним, пошел на посадку.

А внизу, на земле, его ждал шок. Оказалось, что взлетная полоса оцеплена бойцами НКВД, а из севших транспортников выводят немецких офицеров и генералов, в то же время доставая из бомбоотсеков бомбардировщиков какие-то мешки, которые под охраной складировали в подогнанные прямо к самолетам грузовики. После чего под