Танкистка - Александр Айзенберг

ударю, а главное, когда? Ушедший батальон получил задание сначала захватить несколько складов трофейного вооружения и вывезти с них все стрелковое вооружение вместе с боеприпасами, а затем заняться освобождением наших пленных.

«У вас уже были несчастные случаи на стройке?» – «Нет, не было». – «Будут!»

Что-то больно спокойно в немецком тылу. Конечно, наши окруженцы порой постреливают, но без особого энтузиазма. Непорядок, надо исправлять. Я вам что, лошадь, за всех пахать? Почему я один должен за всех отдуваться? Понимаешь ли, на шею сели и ножки свесили. Освободить десяток-другой тысяч наших пленных, дать им оружие – и немцы меньше чем батальоном с бронетехникой по дорогам передвигаться не будут. И только скажите, что я не прав! А пленных лучше не на этапе отбивать, а из лагерей освобождать: они тогда гораздо злее будут после немецкого гостеприимства.

Вот так я пока и занимался делами. Технику снова по винтику перебрали и дали мне заявку на необходимые запчасти, так как не все смогли найти. Захваченный в плен немецкий генерал пока лечился в нашем медсанбате, немцы были как наскипидаренные, и я не решился вызывать к нам самолет с Большой земли. Сами мы пока тут шхерились и потому нападать на немецкие аэродромы не могли. Малыми силами там теперь ничего не сделаешь: после наших художеств противник значительно усилил их охрану, прямо мини-укрепрайон, но зато это снова отвлечение значительных сил и средств от фронта. Все эти камни падали на весы истории, склоняя их чашу в сторону советских войск.

Вот так, спустя неделю, поздно вечером, после обмена шифрограммами, небольшой отряд выехал километров за сто от нашей стоянки. Там, вдали от крупных населенных пунктов и больших дорог, ночью сел наш транспортный самолет, который привез нам дефицитные запчасти. Их добыча была отдельной историей: пришлось срочно гнать самолет с ними из Ленинграда, так как на складах Западного фронта их не оказалось. Тимошенко пришлось давить своим авторитетом и угрозой пожаловаться Сталину. После того, что натворил в немецких тылах отряд Нечаевой, Сталин поддержит любую ее просьбу, и Тимошенко это знал.

Обратно транспортник вез командира немецкого 47-го моторизованного корпуса. Пока еще не наступили те времена, когда Красная армия брала немецких генералов десятками, а потому и были так важны эти первые захваченные в плен германские генералы. За прошедшую неделю немцы несколько поуспокоились, и потому самолет достаточно спокойно долетел назад, а мы получили так необходимые нам запчасти.

Разумеется, пока мы стояли, к нам выходили наши окруженцы, не очень много, но были. Отпускать мы их не могли: даже если не учитывать прямых предателей, существовала большая вероятность попадания этих окруженцев в плен, и тогда немцы быстро узнают, где мы стоим, а каждый раз после такой встречи с окруженцами менять свое расположение – тот еще геморрой. Поэтому намного проще просто включить их в наш отряд, проблем меньше.

А вот что мне очень не понравилось, так это то, что среди этих окруженцев оказалось много засланных немцами агентов. Я даже не уверен, что мы вычислили их всех, а потому всех новеньких держали вместе и в караулы не ставили. Но кроме предателей и агентов были и откровенные мрази. Вот с парочкой таких уродов мне и «посчастливилось» встретиться.

При выборе долгосрочной стоянки я всегда выбирал места рядом с озерцом или речкой, так было и в этот раз. У меня как раз в очередной раз было «женское проклятье», вот я вечером, перед самым отбоем, в одиночку и пошел к небольшому лесному озерцу подмыться. Когда я уже закончил все свои дела и, выйдя на берег, оделся, появились эти двое. По виду они были из последних окруженцев, что вышли на наш отряд, вот только непонятно, что они тут делали: выходить за расположение лагеря им было категорически запрещено, а тут они оказались со своими сидорами и винтовками.

– Ты только глянь, Мыкола, что за гарна москалька нам попалась. Не хочешь на дорожку ее попробовать?

– Только я первый!

Эти два урода бросились ко мне, а я, ни секунды не раздумывая, встретил первого из них ударом ноги в пах. Удар прошел, и он согнулся, а я, не медля, чуть сдвинулся в сторону, пропуская второго урода, который кинулся на меня. Звезданул ему под коленку, отчего он покатился кубарем по земле. Не теряя понапрасну время, я, выхватив из сапога финку, наклонился к поднимающемуся дезертиру и, левой рукой схватив его за подбородок, рванул голову вверх, а правой с силой провел финкой по его шее. Спустя секунду вперед рванула струя крови, но я стоял позади него, а потому совершенно не испачкался в ней.

Бросив агонизирующее тело, я повернулся назад. Оказалось вовремя: первый несостоявшийся насильник распрямился и стал сдергивать с себя винтовку, но, видимо, боль сказывалась, и он несколько замешкался. Шагнув к нему, я левой рукой отвел в сторону его винтовку, которую он стал наводить на меня, а правой воткнул ему финку в солнечное сплетение до упора и повернул в ране. Повернулось туго, а урод захрипел и, не веря, глядел на меня: он никак не ожидал от меня такой быстрой и свирепой расправы.

Тут его палец, по-видимому, рефлекторно потянул спусковой крючок винтовки, и она выстрелила, а буквально спустя минуту здесь было полно народу. Первыми, разумеется, прибежали часовые, затем тревожная группа, которую я создал. Один взвод постоянно находился в полной боевой готовности и был готов моментально выдвинуться в случае опасности. Вот и сейчас он среагировал на выстрел, и пока остальные бойцы недоуменно вертели головами, не понимая, что происходит, они сразу двинулись на выстрел и застали меня с двумя телами, причем одно из них еще подергивалось.

– Товарищ командир, что случилось? – был их первый вопрос.

– Да вот, эти два урода напали на меня.

– Да это из тех окруженцев, что вчера на нас вышли, – узнал их один из бойцов тревожной группы.

– Вот именно. Что они тут делали в это время, с оружием и своими вещами? Короче, сейчас тащите их в лагерь, покажите другим бойцам их группы и все о них узнайте.

– Будет сделано, товарищ командир.

Оба тела подхватили и потащили в глубину лагеря.

В это время прибежал и Гусаров вместе с Ищенко. Мгновенно узнав, что тут произошло, он, глянув на Ищенко, произнес:

– Теперь ты понимаешь, что тебе крупно повезло? Она тогда могла тебя точно так же и ножом приголубить.

Ищенко только судорожно сглотнул. Он до сих пор не мог поверить, что обаяние так подвело его тогда.