Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия

— Ты просто не в курсе всех подробностей наших с Динкой отношений. Не знаешь ситуации изнутри.

— Что, вы с мамой ненавидели друг друга?

— Не то чтобы ненавидели, нет, но… с ней было сложно. Очень сложно. А уж когда она забеременела…

— Вы знаете, кто мой отец? — быстро спросил Павел.

Тётя Нонна усмехнулась — как-то горько, язвительно — и поспешно отправила себе в рот кусочек десерта, словно хотела заесть эту горечь.

— Конечно, — сказала она наконец. — Это Валера. Мой муж.

Павлу показалось, что она бредит.

— Ваш муж?! Вы хотите сказать, что ваш муж и моя мама…

— Да! — жёстко и зло перебила она. — Именно так.

Он с шумом выдохнул, чувствуя, что сходит с ума.

— Ну и как… как так получилось?

— Динка всегда была в него влюблена. Ещё с детства, — мрачно заявила тётя Нонна. — Валера за мной уже в школе начал ухаживать, а она вечно под ногами у нас вертелась, — в её голосе звенела застарелая обида. — Понятное дело, для него она была всего лишь малявкой. Младшей сестрой его девушки.

Она замолчала на мгновение, Павел не перебивал, напряжённо ожидая продолжения.

— В общем, Динка пострадала-пострадала… да и уехала из Владивостока вскоре после нашей с Валерой свадьбы. Словно сбежать хотела от своей любви. Не видеться с ним больше, не тешить себя иллюзиями…

— А я-то как умудрился на свет появиться? — напомнил Павел. — Результат маминых иллюзий?

— Динка в пединститут поступила в Таганроге. После получения диплома решила там и остаться. А Валеру однажды в командировку в ваш город послали. Ну, я думала, что всё уже быльём поросло, что от её детской влюблённости и следа не осталось… Позволила Валере у Динки остановиться, по-родственному. Помню, гостинцев с ним передала для сестрёнки, — обиженно добавила она. — Икры, гребешка, крабов… Даже мысли не возникло, что они с Валерой могут… — женщина не договорила, но всё было понятно и так.

— В общем, тогда Динка своего и добилась. В первый и последний раз, — подытожила тётя Нонна.

— Это она вам рассказала? — спросил Павел.

— Нет. Муж повинился. Да я и сама бы догадалась, такие вещи сразу чувствуешь. Он приехал домой — сам не свой, лица на нём не было…

Снова помолчали.

— Я сначала решила, что никогда в жизни не буду больше с ней общаться, — со вздохом призналась тётя Нонна. — Ни видеть, ни слышать эту мерзавку не хотела. А через пару месяцев Динка мне сама позвонила. Призналась, что ребёнка ждёт.

— А вы что? — с волнением спросил Павел.

— А что я? Сказала, чтобы больше в нашу семью не лезла и жила, как знает… Правда, уже после твоего рождения я всё-таки не выдержала, собралась и приехала к вам. Поговорили с ней… поплакали… и решили старое никогда больше не вспоминать. На том и расстались. Тебе тогда годик был, что ли, или два… такой ты был хорошенький, ну прямо ангелочек. Да ты и сейчас красавчик, — одобрительно заметила тётя Нонна. — Потом ещё мама моя… твоя бабушка Вера… приезжала с внуком познакомиться.

Павел откинулся на спинку стула.

— Так что же получается — всё это время ваш муж… мой отец… знал, что у него растёт сын в Таганроге? И он ни разу не приехал меня навестить — даже после того, как погибла мама?!

Женщина покачала головой.

— Не знал он ничего, Пашенька. Сестра запретила ему рассказывать. Валера поверил, что Динка нормальные отношения с кем-то завела, родила… в общем, думал, что к тебе он не имеет никакого отношения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А что, удобная позиция, — понимающе кивнул Павел. — Сделать вид, что поверил — и никаких тебе проблем, никакой ответственности!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да перестань! — рассердилась тётя Нонна. — Он действительно не знал! Почти до самого конца не знал!

— До конца? — переспросил Павел внезапно севшим голосом.

Она тяжело вздохнула.

— Четыре года назад у него рак обнаружили. Сгорел за месяц… Я перед самой его смертью не выдержала, призналась во всём. Он велел тебя непременно разыскать.

— И что — до тех пор, пока не увидели по телевизору, вы не знали, где меня искать? — недоверчиво усмехнулся он. — И после этого ещё три года ко мне в Москву добирались? Долговато как-то, даже если из самого Владивостока.

Тётя Нонна отвела глаза.

— Я тогда смалодушничала. Валеру схоронила и подумала — чего ворошить прошлое? Тебе уже шестнадцать было. Я решила, что ты ни мать свою не помнишь, ни домашнюю жизнь. Ну скажи, разве тебе в детдоме было так уж плохо? Тебя били? Обижали? Морили голодом? Нет же: был обут, одет, сыт, ухожен…

— Мне не было плохо в детдоме, — серьёзно сказал Павел. — Не били. Не обижали. Не морили голодом.

— Ну вот, видишь! — она заметно обрадовалась.

— С одиннадцати лет я жил здесь, в Москве, — добавил он.

— Ну, всё равно в гости к тебе с визитами было не налетаться. Сам понимаешь, Москва — не самый ближний свет от Владивостока…

Всё это было понятно. Неприятно, местами даже противно, но — понятно.

Однако Павла сейчас мучил другой вопрос, который не давал ему покоя с самого начала беседы.

— Так почему вы решили разыскать меня именно сейчас? — поинтересовался он.

=77

Тётя Нонна опустила глаза и долго рассматривала свою тарелку, мучительно подбирая слова.

— На самом деле… ты не подумай ничего плохого, а то решишь — увидели тебя по телевизору и решили примазаться к славе. Всё немного не так, как может показаться на первый взгляд. Выслушай и постарайся понять. И… не говори сразу “нет”.

— А конкретнее? — Павел уже начал терять терпение.

Тётушка подняла голову и храбро встретила его взгляд.

— У тебя есть сестра, — сказала она, — моя младшая дочь Карина.

Это было несколько не то, что Павел предполагал услышать, поэтому от неожиданности он смог произнести только:

— Вы же говорили, что у вас сын…

— Так и сын тоже, — кивнула она. — Глебу уже двадцать пять лет, он недавно женился, взрослый совсем, самостоятельный. А Кариночке десять. Поздний ребёнок. Я её родила, когда мне тридцать восемь стукнуло, — добавила она, и лицо её засияло неприкрытой нежностью и гордостью.

— Ясно… — растерянно протянул Павел, хотя ясно ему так ничего и не стало. Впрочем, следующие слова тёти Нонны как минимум вырулили в нужное русло:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Она балетом очень увлекается. Вернее, увлеклась, как только о тебе узнала. Будто с ума сошла. До этого у нас в семье никто и никогда, я же тебе рассказывала… Уговорила меня записать её в детскую балетную школу. Ей всего семь лет было, когда она начала заниматься — самая маленькая в классе!