Тот самый сантехник 10 - Степан Александрович Мазур

— Так там был! — ответил Глобальный, больше не в силах его отыскать. Но тут же сам пошёл в словесную атаку. — А чего ты её так слабо привязал?

— Порыбачили, нахуй, — сгоряча махнул рукой Лаптев и понуро поплёлся к моторам.

Лопасти остановила автоматика с момент, когда на них намоталась сетка. Утонувший первым край, следуя по движению лодки, обхватил её с края, пока плыли и начал цеплять ближайший мотор, ощутимо дёрнув так, что от рывка отвязался и второй край от борт. А затем случилось, что случилось.

— Слушай, ну есть плохая и хорошая новость, — сообщил Лаптев человеку на борту, склонившись под мотор.

— Давай с плохой.

— Сетка теперь может поймать только воспоминания. Порвало лопастями на портянки.

— А хорошая?

Лаптев улыбнулся и кинул в Борю здоровым карасём. Затем ещё одним, который угодил на корпус рядом. После чего достал щуку и ещё какую-то рыбу, в которой Боря откровенно не разбирался.

— А хорошая в том, что уха у нас будет… набери в кастрюлю воду и поставь на газ. Хотя! Стой, давай я лучше сам. Ну тебя к лешему. Лучше картошки почисти… Целее будем.

Боря поплёлся за кастрюлей и картофелем в салон, а вернувшись на палубу на свежий воздух, обнаружил, что от ста метров сетки в живых осталось разве что метров двадцать. Но Лаптев без устали резал её ножом, пока не вспорол все переплетения. После чего со спокойной душой выбросил за борт.

— Ты что делаешь?

— Рыбу спасаю, — ответил Лаптев и Боря притих, занимаясь картошкой. — Сетке хана, а если такой выкинуть, то может что-то зацепиться у дна. Задохнётся. А так хотя бы проблем не будет.

Освобождённые моторы снова легко запустились. Какое-то время Лапоть вёл судно к берегу, набирал воду в резервуары, и активно пробовал технику «на зубок». А когда прибились поближе к берегу, новый штурман заглушил мотор и заякорился. Так как у берега было самое настоящее чудо: стоял густой туман, который покрывал травяной берег как ватой. И от этого вида дух захватывало. Утро вроде бы уже часа два-три как наступило с восходом солнца, но активно испарять лишнюю влагу ещё холодная земля начала не сразу, вот и застали на разогреве.

— Видал? Вот это я понимаю — рыбалка! — объяснил Боре Лаптев, переключая его на новую фазу «созерцание красоты».

А чтобы подкрепить виду, он взялся за обещанную уху, которую пришлось готовить на плите на газе, а не на берегу. Потому что причаливать на не своём катере ближе новый штурман не решился. А своего катера на замену не предвещалось в случае нанесения урона корпусу.

Пока готовили уху, салон наполнился ароматом варёной рыбы. Заворочавшись от этого запаха, проснулся Вишенка.

— Ммм! Чем это у вас тут так вкусно пахнет?

— Умывайся, садись, почти готово, — кивнул ему Лаптев.

Но, как и полагается рыбаку, Вишенка пошёл умываться, свесившись с борта. А когда вернулся, спросил:

— Мужики, а вы сетку видели?

Лаптев и Глобальный переглянулись. И тут Боря постиг новый этап. Рыбацкие байки. Они же — «балаболия обыкновенная», но как это будет на латыни, он точно не знал.

— А ты её брал? — тут же вопросом на вопрос ответил Лаптев и тему закрыли.

— Это как я вообще собирался? — держась за голову, вскоре сокрушался Вишенка за столом.

И они на троих смеялись под терпкую, наваристую ушицу, в которой разве что привкуса угля не хватало для полного продуктового набора. Но на это не обратили внимания, выхлебав без хлеба всю кастрюлю.

Ощутив блаженную сытость, Боря тут же постиг новый этап в рыбалке — «покой и умиротворение». Потому подцепив котелок, тут же пошёл его мыть. Но не в раковину, а за борт, чтобы всё-таки поймать эту рыбацкую волну.

Какого же было его удивление, когда шкрябая посуду ногтями и ладонью, заметил у берега новую сетку.

— Мужики, идите сюда! — тут же позвал всех Боря для подробного анализа.

— О, в заливе поставили! — тут же определил на глаз рыбацкие места Вишенка. — Ну правильно, рыба сейчас на траве откармливается и на мелководье играет. Но они… — тут он поднял край лески, на котором был толстый слой тины. — … давно поставили! Да она же тут уже дня три-четыре стоит. Рыба дохнет.

— Вот пидорасы! — поддержал его Лаптев и они на пару принялись подтаскивать сетку за борт, не испытывая ни малейшего угрызения совести.

С одного края сетка оказалась привязана к кусту на берегу. От чего Лаптеву снова пришлось сплавать в заплыв. С другого — всплыли сразу две двухлитровые пластиковые бутылки.

Но самое интересное было в сети. Боря вернулся на нос лодки, и начал помогать Вишенке подтягивать сетку, который закряхтел:

— Забитая вся тиной походу… подсоби!

Боря взялся как следует, упёрся ногами в край борта. Но дело сдвинулось едва ли. Сетка показалась неподъёмной.

— Ячея, походу, мелкая. Собрали всё, что проплывало. Вода теплеет, рыба дышит у поверхности, малёк играет. Похоже… у нас тут джек-пот!

Отвязанная сетка всё же потихоньку потянулась на нос. И стоило затащить метров десять, как зрачки Глобального расширились. Большая, малая, блестящая, серая, белая, в траве и мелких ветках, трепыхающая, или окончательно запутавшаяся, рыба заполнила весь нос!

— Лапоть, давай мешок! — обронил довольный Вишенка. — Давайте сразу выбирать рыбу из сеток. Бросать такую — грех!

— Всю⁈ — удивился Боря, который прекрасно понимал, что столько не съест.

— Не, ту, что меньше локтя, отпускайте.

— А карасей штук десять на жарёху на ужин, — добавил Лаптев.

— Остальное в мешок, — но самые крупные экземпляры давайте завялим. Я потом закопчу дома.

— В смысле завялим? Где? — не понял Боря.

— Здесь, где, — кивнул на крышу Вишенка. — Распотрошим, привяжем за жабры и развесим. Пока катаемся, она и подвялится на солнце. А завтра в другой мешок и домой уже сухая поедет, не протухнет.

— А эта в мешке… не протухнет? — спросил Боря.

— Сначала в садок запущу за бортом, а как домой — потом льдом обложу. У меня сухого на три мешка таких хватит.

— Браконьер! — то ли хвалил, то ли ругал Лаптев. — Запасливый. Удочек у него нет, снасти пропил, но зато сухого льда с сетками — полный холодильник.

А Боря больше молчал, глядя то на