Тот самый сантехник 10 - Степан Александрович Мазур

И оба посмотрели на кусочек оторванной лески-нити на кончике, где ранее было колечко, к которому прикреплялась донная снасть, а сейчас была лишь подгоняемая ветром леска.

— А… ну походу прохудилась моя леска. Тю-тю! Давно поменять надо было, да всё как-то времени не было.

Сменив гнев на милость, Лаптев только спиннинг в паз в корпусе вставил и оставил болтаться блесну где-то под днищем.

— И на что теперь рыбу ловить? — не понял Боря, глядя на угасший энтузиазм напарника при возрастающей силе голода.

Лапоть устало уселся в кресло и задумался.

— Поэтому мужики на рыбалке бухают, да? — сразу всё понял Боря, наконец осознав причину, по которой его на рыбалку не брали, а отец возвращался пьяный и без рыбы. В качестве груза дров переползая порог.

— Ну-ка не ныть! — подскочил Лаптев, поймав новую идею. — Мы всё-таки на водохранилище, а не в луже у дома. Рыбы здесь должно быть много. И финал не столь трагичен, как вчерашний разговор полковника.

— Разговор?

— А, ну да. Главное то забыл рассказать, — тут же подбоченился Лаптев, забыв про все потери на рыбалке. — Короче, достали вчера эту саблю вместо двустволки. Накатили, как водится, с горя. Тут Вишенка и давай рассказывать, что ружьё английское, дорогое. А что у него на память от той Англии останется, когда ту ледником смоет, волной гигантской или хотя бы метеорит на неё, наконец, упадёт? Словно за слово, ещё накатили. Тут он давай этого карлика вспоминать. Каяться начал. Говорит, грех на душу взял. Ребёнка обидел. Тот ведь как ребёнок, хоть и усатый и залупастый. Потом полковник за ворот меня взял и как давай трясти, приговаривая: «А что, если в ИРА пойдёт? У него же там ирландские корни! Даром, что ли, рыжий?». Я давай его успокаивать, а он ни в какую. Давай звонить кому-то в ночи, ругаться. Кричит «свободу карликам!» и «маленькие люди — имею значение» говорил. Что самое интересное, говорил не только мне, так как — дозвонился. Там по ту сторону связи давай тоже суету наводить. Перезванивают ему вскоре, говорят что-то. А он такой сел, снова накатил и говорит: «Всё, пиздец. Уехал». Я говорю, куда, мол? В Ирландию? В ИРА вступил по обмену? Или что там на зоне творится у них в ночи при таком раскладе вообще? А он такой смотрит передо собой и отвечает: «На СВО… танкистом сразу взяли. Говорят, им маленькие люди очень даже нужны. В разведку и Армату тестировать, а то большие все в очередь на неё встали, а ему без очереди забьют». Ну или в Терминатора посадят. Возможно, даже с пультом. То военная тайна и не нашего ума уже дело. Главное, что парень перспективный, а от опытов мы никогда не отказывались.

Боря некоторое время молчал, переваривая.

— Короче, допивали мы ту саблю молча, — продолжил Лапоть. — Много думали. Но на мне-то греха нет, я спать лёг, а он ещё сидел. Снасти хотел перебрать.

— Слушай, ну зря ты его одного, конечно, оставил, — попенял Боря. — Там же нож кухонный оставался. А что, если бы сделал с собой чего на фоне депрессии? А?

— В смысле сделал? На рыбалке? — удивился Лаптев. — Тут же ни баб, ни нервов. Какая депрессия? Да он если бы телефон сразу утопил, вообще бы не парился и уже выспался. Ты вот вообще не понимаешь, что такое рыбалка, да?

— Пока я только жрать хочу, — признался Боря. — Понимание придёт позже.

— Нюня! — снова заявил Лапоть и спустился по лестнице, зашарил в мешках и принёс на нос лодки в обход салона рыболовную сеть. — Будет тебе рыба, Глобальный. Сейчас столько нахерачим, ты у меня её до конца года есть будешь. Без соли и хлеба.

— Да мне хотя бы пожаренной! — не остался в долгу голодный горе-рыбак. — Давай хоть кофе попьём из пакетиков. Или чая заварим!

— Цыц! — рявкнул Лаптев и к одному концу сетки тут же привязал опустевшую пластиковую банку из-под минералки и бросил в воду.

— Браконьер!

— Но жрать-то ты хочешь?

— Ты… не оставляешь мне выбора. Давай только пару рыб достанем и всё обратно уберём, да?

— Ага.

Забрасывая постепенно сетку на глубину, Лаптев дал ей расправиться. А ухватив второй конец, просто привязал его прямо к носу.

— Так, теперь надо малым ходом вперёд пройтись, — заявил он и пошёл к штурвалу.

— У тебя права то на лодку есть?

— У меня есть гражданские права, но больше — обязанностей, — заспорил Роман Геннадьевич. — И одна из них требует кушать на завтрак. Или хотя бы закусить… Короче, смотри за сеткой, а я пошёл моторы запускать, пока оба тут не стухли с голоду.

Японские моторы заводились на катере с кнопки, дистанционно. Вдавив тугую и прорезиненную «Start», Лаптеву не пришлось дёргать каждый как при самозаводе.

Катер загудел. И дав малый ход, отдалился на сотню метров. Во всяком случае, именно столько оказалась длина сетки.

— Следи за буком! — повторил штурман, крикнув из салона.

— А что с ней будет? — ответил Боря и первое время действительно всё шло хорошо. А затем оказалось, что ёмкости пол-литровой бутылки недостаточно, чтобы удерживать груз в нижней части сетки. И дальний край попросту начал проседать, а затем откровенно тонуть, что при игре света на воде было вовсе незаметно.

Боря тем временем пытался расслабиться и поймать ту самую рыбацкую волну, неожиданно для себя перейдя к третьей стадии рыбалки. Ведь после того как пережил ночёвку после переезда, и попытался порыбачить как положено, теперь любой инспектор по рыбе мог приписать ему соучастие.

Но голод был сильнее гражданской ответственности, а магазины в горизонте видимости не попадались. И Боря, следя за дыханием, пытался успокоиться, расслабиться.

И с самым важным сначала смотрел, как плывёт синий буёк в дали, а лодка, как бы разворачиваясь, идёт наискось, чтобы не намотать сетку на лопасти. Затем, буек пропал. Проплыв так с половину километра, моторы вовсе заглохли.

Известие прибежало, казалось бы, быстрее Лаптева.

— Писец пришёл и не уходит. Заглохло и не запускается! — огорошил тот и кинулся к носу лодки, а там — пустота. — Сетка отвязалась! Ты куда смотрел?

— Ну буёк! — припомнил последнее указание Боря.

— И где