Мой любимый шотландец - Эви Данмор

– Утверждать можно что угодно. Я знаю, как действует на людей черный дым, и сомневаюсь, что разные виды дыма сильно отличаются друг от друга.

Похоже, годы в пыли и саже вызвали в нем отвращение к грязи и повышенную чистоплотность. Люциан мылся и утром, и вечером, а душевая комната в Белгравии была оборудована по последнему слову техники.

Хэтти отодвинула стул и потрясенно присела, не в силах совладать с чувствами. Люциан посмотрел на нее пристально.

– Я спрошу у мистера Райта. У него есть аппарат.

Она покачала головой.

– Мне нужно сфотографировать каждого жителя поселка, и я не хочу нервничать из-за того, что аппарат может понадобиться владельцу. Портретов будет сотни три, если не больше.

– Ты умеешь пользоваться аппаратом?

– Нет, но могу научиться. Мне кажется… – Она заколебалась. – Мне кажется, я должна сделать это сама.

– Понимаю.

Раздался плеск – Люциан потянулся за полотенцем. Хэтти наблюдала из-под опущенных ресниц, как он лениво провел влажной тканью по коже и упругим мышцам под ней – по предплечьям, плечам, груди, шее, и все мысли о фотографиях вылетели у нее из головы. Натренированный глаз художницы, привыкшей анализировать контуры предметов и человеческого тела, никак не мог оторваться от мускулистого, идеально очерченного торса: четкие линии грудной клетки, явно выраженный изгиб дельтовидной мышцы, слаженно двигающиеся бицепсы и трицепсы… Ей захотелось его нарисовать. Только не в образе Аида, скорее Гефеста – бога драгоценных металлов и шахт, с молотом в руках, кующим оружие для праведного дела…

– Почему они не уедут? – хрипло спросила Хэтти. – Почему не займутся чем-нибудь другим?

Люциан помрачнел.

– Знаешь, трудно взять и все бросить, даже если такая жизнь тебя убивает.

– Ты же бросил!

– Да, но из той жизни меня буквально вытащили за шиворот, – напомнил Люциан. – Шахтерская община – сплоченный коллектив. В трудную минуту с тобой поделятся последней рубашкой и отдадут последний грош, однако осмелься преступить черту – к примеру, начни носить кепку на иной манер, придумай новый способ добычи угля – и твои же собратья примутся над тобой издеваться, боясь, что ты лучше их, что твои запросы выше твоих возможностей. Власть имущие тебя тоже не примут, потому что ты ешь, одеваешься и думаешь не так, как они, и твои запросы, опять же, выше твоих возможностей. – Он небрежно махнул рукой. – Не стоит винить людей, что они остаются, винить нужно обстоятельства, которые превращают жизнь в ад.

Хэтти вспыхнула.

– Я вовсе их не виню!

Однако прежде она ничуть не скрывала своего отношения к его манерам, происхождению и пагубному влиянию на ее положение в обществе. Отчасти девушка поступала так потому, что боялась низменного влечения к нему. Пытаясь принизить Люциана, она надеялась умерить свою похоть. Какой стыд!

– В понедельник Райт отправляется в Сент-Эндрюс, чтобы заказать запчасти к резервуарам для воды, – сообщил Люциан, снова привлекая внимание Хэтти. – Если хочешь, мы тоже поедем и попросим его порекомендовать тебе подходящий аппарат.

– Да, – поспешно согласилась она, – очень хочу!

Он едва заметно улыбнулся, и Хэтти поняла, что перестала на него злиться. Вместо этого она вспомнила, как сжимала его затылок, как приятно было чувствовать во рту его язык. Люциан беззаботно поднялся из ванны, и она поскорее отвела взгляд.

Ночью Хэрриет приснилось, что Люциан рубит дрова в Хэзер-Роу или же бьет по мешку с песком, и его голый, потный торс блестит на солнце. Заметив ее, муж остановился и утер мокрый лоб. Она знала, что спит, потому в следующий момент, уже в спальне, распахнула ночную сорочку и взяла свои груди в руки, приподняла их, чувствуя в ладонях упругую тяжесть и нежную, как бархат, кожу. Наяву, в здравом уме Хэтти не поступила бы так ни в коем случае. То ли дело во сне! Хэтти выгнула спину. «Нравится?» Еще бы. Она знала, что он умирает от желания. Днем это читалось в брошенном украдкой взгляде и в том, что он избегал к ней прикасаться. Сейчас ей этого даже хотелось. Она откинулась на подушки. Муж стоял в изножье кровати и ждал. «Иди ко мне». Он медленно заполз на нее, опустив лохматую голову, и от прикосновения жестких волос к обнаженной груди по телу разлилась жаркая волна. Он чуть задел зубами левый сосок, Хэтти выгнулась навстречу нежным губам, и он прикусил сосок. Она застонала – то ли во сне, то ли наяву – кто знает? Поерзав под влажным, горячим ртом, она опустила руки на могучие плечи и стала толкать вниз, вниз, вниз… Он уткнулся носом туда, где все так и ныло от желания. «Ты этого хочешь?» – спросил он. Хэтти сжала его волосы в кулаке. «Поцелуй меня, Люциан!» Стоило ему мягко коснуться ее языком, как она облегченно выдохнула. Он провел снова – нежно, слишком нежно. Легкие, мимолетные движения только дразнили, заставляя мечтать о большем, однако он не хотел ей этого дать. Хэтти попыталась обхватить его голову бедрами, но он сделался бесплотным, как дым.

– Хэрриет.

Он растворялся, она его почти не чувствовала. Девушка разочарованно всхлипнула.

– Хэрриет!

Она очнулась, не понимая, что происходит, мокрая и дрожащая от губ до кончиков пальцев. Простыни обвились вокруг нее, словно змеи, – наверное, металась во сне. В ушах все еще звенел голос мужа – похоже, она разбудила его своими криками.

Внезапно девушка все поняла. Не считая ее учащенного дыхания, в комнате стояла полная тишина. Муж и в самом деле проснулся. Его взгляд пронзал темноту с такой силой, что у Хэтти закололо кожу и пересохло во рту.

– Приснилось, – прошептала она.

Он многозначительно молчал. Хэтти облизнула губы и почувствовала соленый привкус.

– Дурной сон.

– Судя по всему, я был с тобой жесток, – хрипло заметил муж.

– Сон не про тебя!

Пауза.

– Ты твердила мое имя.

Скорее стонала. «Поцелуй меня, Люциан!» Она содрогнулась.

Он приподнялся на локте.

– Замерзла?

Хэтти не могла бы ответить точно: по коже бежали мурашки, но ей было жарко.

– Немного, – ответила она.

В темноте он казался скорее тенью, чем человеком из плоти. Глаза чуть мерцали.

– Ложись ближе, – предложил Люциан. – Я тебя согрею.

Она нервно фыркнула.

– Ты ведь хочешь большего.

– Да, – признался он, поразмыслив. – Я хочу к тебе прикоснуться.

У нее перехватило дыхание.

– И все?

Люциан замер надолго. Хэтти шептала так тихо, что он, видимо, не расслышал.

– Клянусь.

В бархатной темноте, звенящей от неудовлетворенного желания, его отрывистые слова обещали удовольствие. Ноющее чувство между ног превратилось в томительную тягу.

Хэтти медленно перевернулась на бок, лицом к стене. Люциан молчал. Девушка подвинула бедра ближе к нему.

В ином приглашении он не нуждался. Люциан обнял ее