Ювелирные сокровища Российского императорского двора - Игорь Зимин

Кроме ткани для платьев императриц московская фабрика Сапожниковых изготовила для коронационных торжеств государственное знамя. На знамени тканый рисунок Государственного герба был выполнен с безупречной точностью разноцветными шелками на фоне из золотого глазета. Эти работы (вместе с серебряными гвоздями) обошлись в 5016 руб.

Накануне коронации Николая II императорские регалии ювелиры вычистили и привели в порядок. Тогда же состоялась примерка Большой императорской короны молодым императором. Корона пришлась впору. Единственно, что было сделано, так это заказана новая малиновая бархатная шапочка (подкладка под серебряную корону), в которой сделали разрез в том месте, где у Николая II был нарост на голове. Эта костная мозоль появилась у венценосца в 1891 г. после покушения на него в Японии, когда он получил два удара саблей по голове. По свидетельству мемуаристов, его в это время часто мучили головные боли, поэтому комфортность короны, в которой он должен был находиться несколько часов в день коронации, имела немаловажное значение[319]. После коронации не обошлось без слухов. Так, А. Богданович зафиксировала один из них: «Корона царя так была велика, что ему приходилось ее поддерживать, чтобы она совсем не свалилась»[320]. О том, что корона великовата, упоминает и председатель II Государственной думы Ф.А. Головин: «…Бледный, утомленный, с большой императорской короной, нахлобученной до ушей, придавленный тяжелой парчовой, подбитой горностаем, неуклюжею порфирою…»[321].

Накануне коронации ювелир Кабинета Карл Август Ган изготовил корону для императрицы Александры Федоровны. Эту корону сделали по образу и подобию короны императрицы Марии Федоровны (фактически это была корона императрицы Марии Александровны, изготовленная в 1856 г.), однако, без употребления камней из коронных бриллиантов. Кроме короны Ган сделал для Александры Федоровны бриллиантовый орден Св. Андрея Первозванного, оцененный в 7663 руб.

В результате расходы по Камеральному отделению Кабинета Е.И.В. «по коронации» составили 898 004 руб. 91 коп.: облачение, подарки, корона Александры Федоровны, две порфиры, платья Александры Федоровны и Марии Федоровны, одежда герольдов, певчих, портреты и пр. Поскольку расходы на коронацию 1896 г. постоянно соотносились с расходами на коронацию 1883 г., то сумма расходов по Камеральному отделению в 1896 г. составила, соответственно, 898 004 руб. 91 коп. против 653 539 руб. 68 коп. в 1883 г.[322]

Императрица Мария Федоровна во время коронации 1896 г.

Фактически коронационные торжества начинались с весьма ответственной процедуры транспортировки императорских регалий из Петербурга в Москву. Необходимо было решить множество организационных вопросов, в числе которых немалое место занимал вопрос об обеспечении безопасности императорских регалий во время их транспортировки. Надо заметить, что за все время существования регалий не было ни единого случая каких-либо попыток их похищения[323]. В число перевозимых коронационных регалий в качестве «основных позиций» входили: бриллиантовые ордена и бриллиантовые цепи ордена Св. Андрея Первозванного, держава, скипетр, короны двух императриц и Большая императорская корона.

При перенесении регалий их до кареты сопровождали дворцовые гренадеры – по два гренадера шли по обеим сторонам каждой регалии. От Зимнего дворца по Невскому проспекту до Николаевского вокзала (ныне Московского) следовал кортеж карет с регалиями. Для каждой вещи предоставлялась отдельная четырехместная карета, запряженная лошадьми цугом. По сторонам кареты ехали по два кавалергарда. Фактически эта церемония становилась началом коронационных торжеств, зримым воплощением величия самодержавной монархии.

После завершения торжественной процедуры перевозки регалий начиналась ответственная, но, тем не менее, «проза жизни». В специальном поезде императорские регалии укладывались в особые ящики-сейфы, командированными от Кабинета Его Величества чиновниками. Эти же чиновники Камерального отделения в сопровождении десяти дворцовых гренадер при одном унтер-офицере под командой генерал-адъютанта сопровождали регалии до Москвы[324].

Для обеспечения сохранности императорских регалий на коронационные торжества в обязательном порядке выезжали чиновники Камерального отделения Кабинета Е.И.В. Так, на коронацию 1896 г. в Москву выехал заведующий Камеральным отделением действительный статский советник В. Сипягин, которого сопровождал оценщик Кабинета Е.И.В. Карл Август Ган (1836–1899). Примечательно, что после завершения коронационных торжеств Ган немедленно обрел новый статус, превратившись из оценщика Кабинета в придворного поставщика. Кроме Сипягина и Гана от Кабинета в Москву выехало 25 чиновников[325].

В расписании коронационных торжеств все, что было связано с императорскими регалиями, выделялось особой строкой. Например, при коронации Александра III в мае 1883 г. выделялись следующие позиции: перенесение регалий из Оружейной палаты в Тронную залу (13 мая); перенесение регалий в Грановитую палату (19 мая); перенесение регалий в Оружейную палату (20 мая). Для каждого из перечисленных действ составлялся особый, высочайше утвержденный церемониал. Как правило, этот церемониал, утверждавшийся к каждой коронации, дублировал церемониал предыдущей коронации. Так, «Высочайше утвержденный церемониал перенесения в Москве Императорских регалий из Оружейной палаты в Тронный зал Большого Кремлевского дворца» в 1896 г. дублировал церемониал, утвержденный Александром III в 1883 г.

Эти церемонии производили впечатление на всех, кто их видел. Запомнили это событие и дети. Спустя много лет великий князь Гавриил Константинович вспоминал, что он, будучи восьмилетним мальчиком, наблюдал, как «переносили царские регалии из Оружейной Палаты в Кремлевский Дворец. Это было очень красивое зрелище: на подушках несли корону, скипетр, державу и прочие регалии; шли герольды в золотых костюмах и в больших круглых шляпах с перьями, и дворцовые гренадеры».

Во время ответственной церемонии коронации расписывались все действующие лица, которые, так или иначе, оказывались рядом с императорскими регалиями. Так, еще 10 апреля 1883 г., т. е. за месяц до коронации, «Верховный церемониймейстер при Священном Короновании Их Императорских Величеств» письменно сообщал князю И.М. Голицыну, что «Государю Императору благоугодно было назначить Ваше Сиятельство, в день Священного Коронования Их Императорских Величеств, поддерживать Порфиру Государыни Императрицы у левого плеча»[326]. Были и те, кто поддерживал порфиру «у правого плеча».