Не стреляйте в рекламиста - Иосиф Гольман

— По моему паспорту? А если они меня будут искать?

— Не жужжи! Во-первых, тебя никто не будет искать. Они теперь будут искать меня. Во-вторых, вот твой паспорт! — С первой страницы на Ефима смотрело его лицо, но фамилия была — Джапаридзе! И вот тебе телефон! — Он протянул листок бумаги с цифрами. — Если прижмет — позвони, тебе помогут. И брось свой драндулет. Другой купишь. — Старик, выдав все ценные указания, бодрой рысцой побежал к домам.

Береславский остался один и в полной растерянности. Он никак не ожидал такого развития событий.

В городе Феодосии было сыро и холодно. В машине с выбитым лобовым стеклом, соответственно, так же. Вместо солнца на небе была какая-то серая хрень — любимое выражение Марины Ивановны.

Внезапно остро захотелось к себе в кабинет. Подальше от приключений. Чтоб с включенным обогревателем. И чтоб Марина Ивановна принесла чай. С пирожным.

Ефиму стало себя жалко. Но просто сидеть в машине было холодно. И, не дай бог, джип окажется шустрее, чем хотелось бы. Правда, в городе, пусть и небольшом, сразу его все равно не найти.

Он осмотрелся. Слева тянулись длинные ряды гаражей. Все автолюбители сидели по домам. Лишь один мужик, сильно в возрасте, холил своего древнего «Запорожца» — 968-й, с «ушами», «инвалидная» модель. Точно такой, — только семилетний, а не двадцатипятилетний, — был куплен Ефимом в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году, на деньги, подаренные родственниками к его первой свадьбе. За семьсот рублей.

Ефим подъехал к гаражу престарелого автолюбителя.

— Здравствуйте, — поздоровался он.

— Здравствуй, коли не шутишь, — степенно ответил дед. На его груди звенели медали. Наверное, за русско-японскую войну.

— Хорошая у вас машина, — подольстился Ефим. — Я на такой пять лет отъездил.

— А я без малого тридцать.

— И все на ходу?

— Хочешь попробовать? — предложил военный автолюбитель.

— Хочу купить, — неожиданно для самого себя заявил Ефим.

— У богатых свои причуды, — улыбнулся старик. — Двести долларов — и она твоя. Прицепишь к своей — и в Москву.

— А можно я пока свою у вас в гараже оставлю?

— Что у тебя приключилось? — посерьезнел дед. Чем-то он напоминал Ивлиева. Спокойствием, что ли?

— С бандюками сцепился, — почти честно ответил Береславский.

— Не платишь?

— И не буду.

— И правильно, — подытожил ветеран. — Оставляй тачку. Забирай мою.

— Деньги можно потом отдам, когда за машиной приеду?

— Не проблема. А как с документами на «Запорожец»?

— Скажу, потерял. Такие не угоняют.

— Это ты зря, — обиделся дед. — Хорошая машина. Давай хоть доверенность напишу. Бесплатно. У меня сын — нотариус.

— Хорошо, — согласился Береславский, раздумывая, на какую фамилию лучше. Но тут в глазах его потемнело.

Очнулся он в гараже ветерана. Точнее, на антресолях, пристроенных дедом. Туда вела узкая лестница, и как мужик затащил наверх его килограммы, оставалось загадкой. Сверху он видел оцарапанную крышу своей машины. От самодельного электрического «козла» шло приятное тепло. Ворота гаража были закрыты.

— Я сутки почти за рулем, — виновато оправдывался Ефим.

— Я в твои годы трое суток мог не спать, — резанул правду-матку ветеран. — Ты пухлый больно, изнеженный. Вот и скопытился.

— А как меня сюда…

— С Коляном. Колян, поднимайся.

Колян был примерно таким же, только без медалей. Зато — в наколках.

Он залез наверх.

— Ездили тут, спрашивали про «Ауди».

— На «Паджеро»?

— На «козле» импортном. Мы сказали — на Джанкой ушла.

— А они?

— В погоню! — Колян резанул рукой воздух.

В общем, в этот вечер Ефим никуда не поехал. Стал третьим в хорошей компании. А наутро, с доверенностью на Джапаридзе, попрощавшись с ветераном (Колян еще не подошел), Ефим почапал на «Запорожце» в сторону Родины.

Откровенно говоря, разница чувствовалась. Но «запор» честно делал 90 км/час, и к тому же его ни разу не затормозили милиционеры.

С первой же «междугородки» позвонил домой Володе, водителю. Дал адрес деда, велел выдать ему 800 баксов, потом — срочно отремонтировать и пригнать в Москву «Ауди».

Не прошло и суток, как Береславский подкатывал к Москве. А к следующему утру в столицу въехала и его «Ауди» со вставленным лобовым стеклом.

ГЛАВА 26

Белоснежный «Граф Кутузов» рассекал широким носом легкую волжскую волну. Волна и в самом деле была волжской, хотя за иллюминаторами пока проплывали московские окраины.

Настроение у всех было приподнятое. Впереди — два дня путешествия Москва-Волга. Приятное общество, приятный повод. Пятьдесят пять лет уважаемому человеку — Павлу Анатольевичу Благовидову. Хотя по военному билету он так и остался полковником, но по влиянию и респекту явно тянул на генерала. За глаза многие так его и звали.

Недаром все, получившие приглашения на банкет, не преминули им воспользоваться. За право оплатить аренду теплохода боролись три бизнесмена. И победитель считал потраченные деньги самым удачным вложением года.

Один из чиновников даже был вынужден отказаться от присутствия на свадьбе родного сына. Понесенные моральные потери он рассчитывал полностью возместить решением своего весьма болезненного вопроса. Если бы Павел Анатольевич захотел, вопрос был бы решен в одно касание. Даже не росчерком пера, а устным указанием помощнику. Судя по полученному приглашению, чиновник вполне мог надеяться на положительное решение. А сын… Что сын, он поймет. Большой уже. В конце концов все, что делал и делает чиновник, делается именно для сына.

Только один человек, получив именное приглашение, поблагодарил, но не приехал. Г-н Дурашев отказался самым вежливым образом. Что и следовало предполагать. Кесарю — кесарево, а быку — бычье. Но Благовидов не обиделся. Он и сам на месте Дурашева поступил бы так же. К тому же история учит, что господа нередко недооценивают возможности слуг. А пятьдесят пять — это не девяносто. По крайней мере, так считал Павел Анатольевич.

Кроме полутора сотен гостей и охраны, на борту было примерно столько же членов экипажа. Народ сновал по всем четырем палубам речного красавца: от нижней, идущей над машинным отделением, до люксовой, на которую выходило всего несколько дверей суперкают. В одной из таких кают разместился сам Благовидов со своей девушкой.

Павел Анатольевич с умилением оглядел ладную фигуру подруги. Имя ей дано точно — Мила. «Генерал» обнял ее за талию, привлек к себе. Мила, как всегда, не возражала, прижалась всей грудью, нежно коснулась губами его лица. Но — только на секунду. Она сегодня была очень занятой. На нее были возложены большинство хозяйственных проблем.

— Давай, действуй, красотка, — хлопнул ее по тугой заднице Благовидов. Она улыбнулась и пошла к выходу: надо было проверить, все ли закупленное привезли. За еду отвечал камбуз и команда, но выпивка была на ее плечах.

Павел Анатольевич удовлетворенно улыбнулся. В 55 принято подводить итоги, пусть и промежуточные.

Его итогами можно было гордиться. Хозяйство отлажено и функционирует, как часы. Дурашев не зря инвестирует в это направление. Без службы Благовидова многие проблемы просто не могли бы быть решены.

Даже «прокол» с бухгалтером вот-вот будет «зашит». Того, кого нужно, уже почти отыскали под Феодосией. Помог, как ни странно, «ковбой» из «Беора», которого не смог пристрелить взбесившийся Беланов и который опять опередил всех. Правда, это уже не страшно: шустрый директор был опознан под под Харьковом, и ему либо уже сели на хвост, либо это произойдет в самом ближайшем будущем.

Наградить его, что ли? Он и его дружок-бухгалтер утерли нос многим профессионалам, доставив Благовидову немало неприятных минут. Кампания в СМИ и сегодня не спадает. Но все концы обрублены, так что пусть Бухгалтер становится народным героем.

Лишь бы Дурашев получил документы, о которых так печется. Неплохо бы иметь их копию для своих нужд. «Генерал» пока ничего не сделал в этом направлении: слишком опасно. Однако кто знает, как сложится ситуация завтра?

Работа — очень важная для настоящего мужчины вещь. Тем не менее думать о делах не хотелось. То ли мимо проплывающие пейзажи расслабляли, то ли устал за последние нервные деньки. «Генерал» потянулся. Лучше думать о личной жизни.

Тем более в личной жизни тоже порядок. Лучше и быть не могло. Мила, радость нечаянная, его действительно любила. Благовидов и не думал, что это еще возможно. Любовь молодой женщины, казалось, молодила и его. Он как будто скинул с плеч лет пятнадцать!

И никто не бросит в него камень. В отличие от других, он не расстался со своей женой. Мать его ребенка и бабушка его внука может быть спокойна за свою безбедную старость. У нее есть все, о чем только может мечтать пожилая женщина.

Себя Павел Анатольевич пожилым не считал, и, как мог, доказывал это Милочке. Благо «Виагра» и впрямь делала чудеса. Мила даже сердилась: она боялась за его здоровье и была готова сократить собственные удовольствия, лишь бы не навредить ему. Но «генерал» только отмахивался: от жизни следует брать все. Слишком уж она короткая.