Под кожей - Кайла Стоун

ее своим телом. Я знаю, что сказать на этот раз. Арианна помогла мне подготовиться на случай, если детектив вернется.

— Ваш босс знает, что вы здесь, наносите незапланированные визиты на дом? Пристаете к скорбящим свидетелям? А как насчет вашего партнера? Где он? Может, мне стоит позвонить в участок? Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке и всё такое. Ну вы понимаете.

Она нахмурилась и встала прямо передо мной.

— Я детектив. Пропусти меня.

Как и в прошлый раз, я не отрываю от нее взгляда. На улице холодно, но моя кровь горячая и пылает.

— Если у вас нет ордера, засунутого в лифчик, можете идти в задницу. Детектив.

Ее лицо застывает. Но я вижу перемену в ее глазах. Она блефовала и только что проиграла. Никто больше ничего не подозревает. Только она. Если я не впущу ее, она ни черта не сможет с этим поделать.

— Ты только что упустила свой последний шанс.

Бешеный стук моего сердца эхом отдается в ушах.

— Нет, это вы упустили.

Она долго смотрит на меня, потом поворачивается и топает вниз по ступенькам крыльца. Полотнища ее плаща развеваются на ветру.

— Не приходите сюда больше, иначе я подам на вас заявление о преследовании. Кроме того, вы опоздали. Завтра у мамы слушание приговора.

Она поворачивается и смотрит на меня, ее рот кривится в жесткой улыбке.

— Разве адвокат твоей матери не звонил? Нет? Ох, уж эти государственные защитники. У твоей мамы начались роды. Вынесение приговора отложили до понедельника. Она родила сегодня утром.

Я захлопываю дверь и опускаюсь на пол, мои ноги превратились в спагетти. Слишком много эмоций воюют в моей голове. Страх, вина и стыд захватывают меня и не отпускают. И хотя детектив Хенриксен ничего не может с этим поделать, она все равно права. Я виновна. Грешна. Что я здесь делаю? Я прячусь и лгу, как преступник, как трус. Я заслуживаю того, чтобы меня поймали. Я должна сидеть в этой камере, а не мама. Мама должна лежать на больничной койке, держа на руках мою младшую сестренку.

Я пытаюсь представить, как она может выглядеть, но не могу.

Моя сестра.

Из гостиной доносится крик.

Я вбегаю и вижу, что тетя Элли склонилась над кофейным столиком, держась за щеку. Аарон сидит на диване и плачет. Фрэнки стоит, вызывающе скрестив руки на груди.

— Что случилось?

Тетя Элли выпрямляется, ее глаза расширены.

— Он меня ударил!

Руки Фрэнки сжаты в кулаки.

— Она пыталась отобрать у меня «Плейстейшн». Просто так! Папа купил ее для меня, а не для тебя!

Тетя Элли качает головой, ее старинные серьги-канделябры звенят у шеи.

— Эта отвратительная игра запрещена в этом доме. Бандиты стреляют в людей на улицах, убивают женщин? Это грязь. Я этого не потерплю.

— Это не твой дом! Не ты устанавливаешь правила!

— Конечно, устанавливаю, пока я здесь…

— Тогда проваливай! — кричит Фрэнки.

Аарон плачет сильнее.

Фрэнки все портит. Он прогонит тетю, и что тогда? Государство заберет мальчиков, а я потерплю полное фиаско.

— Фрэнки! Прекрати!

— Ты наказан на месяц! — Тетя Элли дрожит, ее голос повышается до октав, от которых закладывает уши. — Никакого телефона, никаких видеоигр, никаких друзей. Ты слышишь меня, молодой человек? Эта игра отправляется в мусорное ведро.

— Иди к черту! — кричит он.

— Я все сказала! А тебе нужно вымыть свой грязный рот с мылом, молодой человек.

Я должна что-то сделать, прямо сейчас. Прежде чем она успевает до него дотянуться, я делаю шаг перед ней. Хватаю Фрэнки за узкие плечи и сильно его трясу.

— Прекрати! Просто остановись!

— Оставь меня в покое!

Его тело напрягается, а рука взлетает вверх, и он собирается ударить и меня. Гнев разгорается быстро и горячо. Я хватаю его за руку и сильно ее выкручиваю. Он вскрикивает от боли и бьет меня свободной рукой.

— Прекрати!

Тетя Элли топает в спальню моих родителей и захлопывает дверь.

— Она не может этого сделать! — кричит Фрэнки. — Я ее ненавижу!

— Просто остановись! Она нам нужна.

— Нам никто не нужен!

— Да, нужна. Мы должны ее слушать, иначе она уйдет, и ты вернешься в приемную семью. Ты этого хочешь?

Его лицо кривится.

— Нет.

— Тогда остановись! Перестань вести себя как…

— Как папа? — огрызается он, в его глазах мелькают слезы. — Почему не как ты?

Он отпихивает меня и убегает в свою комнату, хлопнув дверью.

Я стою там, уперев руки в бока. Мерзкое чувство закрадывается в душу. Он прав. Мы оба похожи на Фрэнка. Фрэнк мертв, но он не исчез, не окончательно. У нас с Фрэнки внутри живет его монстр. Мы оба становимся жесткими, яростными от гнева.

Аарон всхлипывает.

— Сидни!

Но я не могу пойти к нему. Я убегаю в свою комнату. Я презираю эту комнату, но с возвращением мальчиков мне больше некуда деваться. Неважно, сколько раз тетя Элли передвигала мебель. Это по-прежнему и мое убежище, и моя тюрьма.

Облокотившись на стол, я смотрю на свои руки, на черные угольки под ногтями. Руки, которые так легко прибегают к насилию. Я не могу быть им. Я не стану им.

Боль ревет в моей голове, знакомое жгучее желание поднимается внутри меня. Мне нужно порезаться. Я переложил бритву из рюкзака под матрас. Я нахожу пакет и вытаскиваю его, опускаю бритву в руку. На ходу стягиваю с себя спортивные штаны.

Смотрю на свои ноги.

Я резала лодыжки несколько раз, пытаясь добиться холодного спокойствия, сладкой разрядки, и каждый раз терпела неудачу. Для этого мне нужно только спустить носки. Я принимала душ почти каждый день, но не брилась. Не прикасался к ногам. За последние недели я одевалась и раздевалась сотни раз. Но всегда в темноте, всегда не глядя.

Я не хотела видеть, что сделала с собой в тот день на обочине дороги, в тени старого сарая. Я провела пальцами по толстым красным струпьям. Я порезала свои ноги от лодыжек до коленных чашечек. Десятки раз. Порезы выглядят страшно. Тогда я действовала грубо и свирепо. Я нажимаю на один из порезов и морщусь.

Бритва выскальзывает из моих пальцев. Я не могу продолжать это делать. Я не хочу этого делать.

Я ненавижу то, что внутри меня.

Но не знаю, как это вытащить.

Глава 36

Наконец звонит социальный работник. Лицо тети Элли становится серым, пока она говорит. От волнения она кусает губы, съедая свою помаду цвета апельсинового мармелада. Мама родила пять дней назад. Ребенок родился на шесть недель раньше