Завещание Фродо - Дмитрий Вернидуб

Олли сдвинул брови.

- Я знаю, ваши соплеменники не станут с ними церемониться, однако мы против пыток.

- Вы и понятия не имеете, что такое пытки, - все больше раздражался Дерг. - Откуда вам, чужестранцам, об этом знать?

- Спокойнее, уважаемый губернатор, - Нури положил руку на плечо вождю "синих ящериц". - Все можно сделать тоньше.

Уже на следующий день гному удалось разговорить парочку высокопоставленных уклистов. А помогли сделать их словоохотливыми две вещи. Первое: он предложил "синим сутанам" устроить соревнование - каждому в присутствии другого рассказать свою версию того, где и что собирается теперь делать Горх. Второе: хойба, чей рассказ получит наибольшее и быстрейшее подтверждение, он освободит от пожизненной повинности высаживать клумбы на улицах Ласиоты под чутким руководством своей обезьянки.

- Думаю, что работа на свежем воздухе поможет пробудить ваши воспоминания, - усмехнулся Нури. И как всегда оказался прав.

После первого же допроса Олли пришел в ужас. Высокопоставленные члены Ордена говорили о том, что бывший Верховный консул собирался прихватить солидный запас усмарила и отправиться на материк, дабы найти общий язык с морками. "Я дам этим жадным тварям все, что они хотят, и даже больше! - в бешенстве кричал он после поражения у Синей Ящерицы. - Они сделают то, чего не можете вы! Я не только не отдам Кронлерону Бурегас, но и весь материк будет мой! Вся суша и весь океан!"

После ковыряния лопатами в сухой и твердой земле под надзором дотошной Фиры, привязывавшей иерархов Ордена вместе с осликом к дереву, уклисты еще кое-что вспомнили.

Они наперебой рассказывали, что однажды несколько суток Горх не выходил из замка. Остроконечные башни днем погружались в чернильную клубящуюся тьму, а ночью оттуда хлестали во все стороны молнии. Колдовство набирало силу. В конце концов, огромное, черное, плотное как каменная глыба образование, раскручиваясь вокруг своей оси, унеслось на север. Рев, потрясший Ласиоту, был такой силы, что и без того замученное население на полдня оглохло.

- Видно, это был тот самый ураган с потопом, - важно заметил Пит.

- Интересно, - съязвил Болто, - а как ты догадался?

Репейник даже бровью не повел. С некоторых пор капитан реагировал только на серьезные замечания.

Олли подошел к окну и замер. Окинув взором скучные серые крыши Ласиоты, он перевел взгляд на синеющую вдалеке бухту Прибытия.

- Пора собираться домой, - наконец негромко, но твердо заявил он.

- Ну почему вот так надо все брать и бросать? - возразил Питти. - Да если б не мы, этим хойбам ни в жисть не победить Горха. Пойми, им нельзя давать право распоряжаться здесь бесконтрольно. К тому же, надо успеть принять еще несколько законов, сдерживающих единовластие.

- Но мы не можем быть надсмотрщиками в чужой стране, в то время когда угроза висит над нашей Родиной! - не соглашался Виндибур. - Нам надо спешить. Я каждый день просыпаюсь с этой мыслью. И каждый день местные проблемы виснут на моих ногах как кандалы каторжника... Все равно правителем выберут Дерга. Или тебе самому хочется стать всемогущим властителем?

- Мне ни к чему, а вот если бы ты попытался... Ну скажи, кто был Олли Виндибур в Расшире, а кто сейчас? Ты, фактически, диктуешь им условия.

- Ни за что! Хватит с меня уже!

- Как знаешь, Олли. Но я не хочу начинать заново, когда у меня уже все есть. К тому же, я так думаю не один. Многие вожди боятся нашего ухода. Нельзя покидать острова, по крайней мере, в ближайшее время.

Олли понимал, что в словах Пита заключена большая доля правды. И все-таки горячее сердечное упрямство - черта, заставляющая действовать интуитивно, вопреки холодному расчету, брала верх. Олли с детства трудно давалась наука говорить "нет", перешагивая через собственное отношение к другому. Но в этот раз он почувствовал облегчение от того, что принял жесткое и бесповоротное решение - он настоит на своем.

Время, оставшееся до дня выборов Правителя Эль-Бурегаса, Олли, Нури, Болто и возвратившаяся Тина проводили в подготовке к отплытию. Пит, Пина и Четырбок решили остаться.

Капитан "Чертополоха" - он же теперь адмирал, возглавляющий морские силы архипелага, считал, что без него все здесь рухнет, а новый правитель узурпирует власть.

Пина не захотела оставлять Эль-Бурегас, потому что тут она стала признанной чародейкой. Обретенные навыки, давали ей право поправлять Пита и заниматься волшебным производством всякой всячины. Четырбок также отказался покинуть архипелаг. Доктор с головой ушел в организацию сети медицинских пунктов и завел учеников. Последние события сильно повлияли на здоровье самого эскулапа. Доктор стал равнодушен к спиртному и более или менее вменяем.

Олли показалось, что две недели не пролетели, а проползли. Душой он был уже далеко отсюда, но, стараясь соблюсти приличия, крепился, дожидаясь результатов голосования.

Свободное от обязанностей Главного чародея время Олли старался проводить с Тиной. Девочка-невысоклик менялась на глазах, превращаясь в очаровательную девушку. Ответственность, с которой Тина относилась к поручаемым ей делам, радовала сердце Громовержца, а ее лучезарная улыбка наполняла скучное дворцовое пространство теплом и уютом.

- Как хочется домой! - однажды сказала она, смотря в окно и вытирая пробежавшую по щеке слезинку.

С тех пор возвращение в Расшир стало для Виндибура неизбежным, а день выборов - днем немедленного отплытия. Отъезд Главного чародея был подан членам Совета как временная необходимость. Поначалу они даже растерялись, но быстро успокоились, услышав, что это "ненадолго" для общего блага, тем более что Пит, Пина и Четырбок остаются.

Как и предполагал Олли, на выборах победил Дерг. В качестве символа власти и в память знаменательной победы Главный чародей вручил ему талисман старого Брю. Правда, рассказывать о магических свойствах талисмана не стал. Что-то останавливало Виндибура. Однако, посоветовавшись с друзьями, он решил-таки передать защитный медальон Дергу - чтобы уберечь законного правителя от возможных заговоров недобитых уклистов.

Новоиспеченный правитель взял слово и разразился обличающей речью. Он говорил о том, что многовековое усмариловое рабство парализовало сознание его народа.

- Народу нужно указать путь к спасению, - утверждал он, - а спасение в мудром и справедливом властителе. Раньше я слыл бескомпромиссным борцом с самой возможностью использования волшебства. Но теперь, увидев, насколько беспомощны порабощенные Горхом хойбы, я заявляю, что нельзя так резко обрывать их представления об окружающем мире. Я - за справедливое распределение. И пусть волшебство поможет созиданию!