Сломанный ангел (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Выбросить, — приказал Дохляк, — живо взяли и все, что не съели, отнесли на помойку.

— Она отравлена? — охнули с той стороны.

— Вряд ли, — отмел это предположение Дохляк, — но ее прислал тот богач, которого вы избили. Мы не можем ее принять.

— Понял, — трубка грустно вздохнула и попрощалась: — Доброй ночи, шеф.

Дохляк нажал отбой. Замахнулся, но в последний момент сдержался — платить за новый мобильник придется из своего кармана.

Кастет отложил телефон, обвел растерянным взглядом еще не вскрытые коробочки с едой, каждая из которых таила в себе настоящее сокровище вкуса.

— Шеф велел все это выкинуть, — поделился он с друзьями. Парни, активно работающие челюстями, ответили непонимающими взглядами. Им, выросшим на улицах, такое действо казалось кощунством.

— С другой стороны, — Кастет задумчиво поскреб подбородок, — вряд ли шеф пойдет проверять коробки на помойку. Если мы сейчас все быстро съедим, — взгляды сделались одобрительными, — и выкинем пустые коробки, формально приказ будет выполнен.

Кивки и усиленное чавканье были ему ответом.

Глава двадцать шестая

После разговора с Кастетом настроение из плохого сделалось отвратительным, а какой сон, когда внутренности грызет желание пойти и надавать в морду. Но хуже злости было занозой засевшее осознание собственного бессилия. Не мог Дохляк пойти к нанесшему ему оскорбление богачу. Не мог объяснить кулаком, насколько тот неправ. И у этой бессильной злости был вкус прогорклого масла, жегшего горло.

Поворочавшись в постели и, поняв, что не заснуть, Дохляк поднялся, надел спортивную форму и отправился в зал. Открыв дверь, понял, что в зале, не смотря на поздний час, кто-то был. Хлесткие удары по груше гулко разносились в пустом помещение.

Дохляк двинулся вперед, и в этот момент тренирующийся вышел из-за груши. Сердце парня замерло, а потом растеклось по груди озерцом лавы. Он улыбнулся, надел перчатки, шагнул к девушке.

— Не спится?

Сунан остановилась. Перчаткой сдвинула со лба прилипшие волосы, облизала губы. Дохляк с усилием отвел от них взгляд. Улыбнулся нейтрально. Сегодня богач заставил его осознать, насколько хрупки его отношения с Сунан. Она не видит в нем парня? Считает предателем? Что же… Для начала он готов и другом побыть, лишь бы подпустила ближе и не держалась чужой. Лишь бы начала доверять.

— Давай, как раньше, а?

Дохляк изобразил пару ударов.

— Наваляешь мне.

Сунан склонила голову, оценивающе прошлась по фигуре парня, потом медленно кивнула.

— Давай.

Дохляк перелетел через голову, ощутив, как от жесткого соприкосновения с татами, из легких выбился воздух. Замер на пару секунд, пережидая приступ головокружения. Потом поднялся на четвереньки, встряхнулся по-собачьи, продолжая прислушиваться к себе — вроде ничего не сломал. Только потянутая лодыжка немного ныла. Ну Сунан, ну дает. Не девчонка, а зверь. Но именно такая встряска ему была сейчас и нужна.

С каждым броском в мозгах восстанавливался порядок. И то, что раньше мутной тенью маячило на краю сознания, теперь формировалось в уверенность.

Точняк, что парни еду не выкинули. Вопрос — надо ему с этим что-то делать или спустить на тормозах? Да и богач не так прост, как кажется. Да и говорили они в ресторане о чем угодно, только не о травли Дурнушки. И что же их связывает? И когда это началось?

Очередной бросок, гневный рык Сунан:

— Соберись, боец! Ты мужик или тряпка?

Дохляк чуть не прослезился, так по родному прозвучало. Будто и не было Сеула, богачей и этой идиотской школы. Будто они снова одна команда. Предки, как же он скучал по тому времени!

Вскочил, вытянулся, забыв про лодыжку.

— Есть, командир!

— Оставить, — Сунан потрепала его по плечу, — ты ногу потянул, завтра хромать будешь.

На душе стало тепло — заметила, пожалела. Дохляк воспрял духом — не все еще потеряно. Пусть десять богачей вокруг вьются, она навсегда останется его командиром.

Сунан вернулась в комнату, ощущая, как мышцы приятно ноют после тренировки. Горячий душ помог принять окончательное решение. Какие бы ни были планы у сноба, встречаться им нельзя. И без Мин Ена у нее достаточно слабых мест. Зачем давать семье лишний козырь? Пусть сноб уверен в своей неприкосновенности, Сунан не желала проверять, как далеко готова зайти семья, чтобы оставить ее под своим влиянием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рано или поздно учитель захочет убедиться в лояльности подопечной. Сейчас он выжидает, дает время утихнуть обиде. За эти годы он прекрасно изучил свою ученицу, чтобы понимать — она пока не готова к диалогу.

Но что будет, когда ему надоест ждать, или он поймет, что подопечная взбунтовалась? Сначала попробует договориться, потом пустит тяжелую артиллерию. Если она хочет выстоять в этой войне, ей надо найти способ защитить родных. Вывезти и спрятать мать с братом. Но вот спрятать сноба ей никто не позволит… Дохлый кальмар! Как можно быть таким упрямым?

— Вы должны отменить ужин, — рано утром Сунан ворвалась в столовую, своим воплем заставив деда поперхнуться чаем.

— И тебе доброе утро, — откашлявшись, кивнул председатель.

Сунан, смутившись, вспомнила о вежливости, ругнулась про себя, но все же проговорила пожелание доброго утра.

— Оставьте нас, — попросил Юн Вон Сун. Дождался, пока секретарь покинет столовую, и предложил: — Позавтракаешь со мной?

До этого дня Сунан завтракала в одиночестве. Дед всегда ел в парадной столовой, точно король, расположившись за длинным столом. Сунан не понимала этого стремления к роскоши, предпочитая перехватить что-нибудь перед выходом на кухне или поесть в своей комнате. Будь ее воля, она вообще бы не садилась за один стол со стариком, но сейчас ей нужна была его помощь.

— Хорошо, — села напротив, налила себе чай. Было немного странно завтракать с чужим мужчиной, все же завтрак — это семейное. Некстати вспомнились завтраки дома, и к горлу подкатил комок.

— У меня есть информация о твоей матери, — дед подцепил палочками кусок яичного блина, отправил в рот, медленно прожевал, пока Сунан не знала, куда деть подрагивающие от волнения руки, — операция прошла удачно. Ее жизнь вне опасности, через три дня планируют выписать домой.

— Я могу с ней поговорить? — выдохнула.

— Нет, — качнул головой председатель и напомнил: — Я выполнил свою часть сделки, ты должна выполнять свою. Никаких контактов с семьей.

Сдержаться было сложно, но она смогла пересилить желание вцепиться в горло старика.

Кто он такой, чтобы запрещать ей видеться с матерью? «Тот, кто оплатил ее операцию и спас ей жизнь», — напомнил внутренний голос. «Ерунда, — запальчиво возразила ему девушка, — мне нужен был год, чтобы накопить требуемую сумму. Я бы сама оплатила ей операцию». «А был ли у матери этот год?» — не унимался голос.

— Я помню, — глухо ответила Сунан. Она боялась оторвать взгляд от белоснежной скатерти, чтобы сидящий напротив человек не прочитал во взгляде, как сильно она его ненавидит.

— Так что ты там говорила об ужине?

Меньше всего на свете Сунан была готова сейчас обсуждать ужин.

— Ничего, простите мою дерзость, я больше вас не побеспокою, — поднялась, намереваясь уйти.

— Сядь, — коротко приказал председатель, — и доешь.

Девушка застыла, сражаясь с ревущим внутри драконом. Победило благоразумие.

— Не хочу, чтобы ты осталась голодной, — пояснил дед, точно его приказ требовал пояснений.

Сунан мысленно пожелала председателю дохлого кальмара на завтрак. Зря учитель умолчал о том, что у нее не только мягкое сердце, но и желе вместо мозгов. Как можно было надеяться, что этот замшелый пень пойдет ей навстречу и отменит ужин? С чего он вообще станет делать то, что ему невыгодно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дед же решил, что не все нервы Сунан пострадали за утро, нужно потрепать еще.

— Возможно, вчера я был излишне категоричен, забыв, что современные нравы стали значительно мягче. Если тебе требуется больше времени, не торопись. Ужин с Ли Мин Еном — всего лишь ужин.