Бусы из плодов шиповника - Владимир Павлович Максимов

понурых, «изрыгающих пламя, аки змеи горынычи», буровиков бравый милиционер увел в контору совхоза, сам же «свистун» в ельничке замечен не был. И остался в качестве добровольного сторожа буровой, а поросенок был сдан в совхозную столовую.

– Ну, что делать думаешь, мастер? – спросил директор.

– Вам скважина нужна? – вопросом на вопрос ответил я.

– Нам не скважина, мил человек, а вода нужна. Видал, какой комплекс строим. Самый большой в области. «А без воды», – как говорится, – «и ни туды, и ни сюды». К зиме уже собираемся задействовать его.

– Ну, скважина и вода в данном случае одно и то же. Здесь по проекту мощный водоносный горизонт. Так что будет вам вода – кубов сто в сутки.

– Сто нам только-только впритык для такой махины, – задумчиво ответил он.

– А насчет поросенка дело лучше решить так: позвоните в Тулун, договоритесь, чтоб буровиков отпустили. У них и так недокомплект бригады, а другую прислать мы не сможем. Некем заменить. Людей хронически не хватает. Берем кого попало и откуда попало, даже не заглядывая в трудовую книжку. Из четырехсот человек работающих в СМУ 230–280 ежегодно меняются. Не успеваешь лица запоминать, не то что фамилии. А в территории, на которых работаем, можно вместить пять Франций с прибавочком. – Насчет пяти Франций с довесочком я, конечно, загнул для вящей важности, но что мне оставалось делать. – Так что вы войдите в наше положение…

– Да я понимаю. Просто зло взяло. Заступил недавно на эту должность. Хочу как лучше сделать, а тут кругом прорехи, да еще ваши «бичики» подкузьмили, ну и вспылил.

В Тулуне, куда я приехал часа через два после моего разговора с директором, всех четверых «убийц», идущих по делу «Василий», отдали мне с радостью. Вида они были зеленоватого и опухшего. То ли с пересыпу, то ли с перепоя.

– Ты, Павлыч, нас извини малость, – начал Токмаков, – так получилось глупо. Токмаков был моложе меня лет на пять, но выглядел старше намного. И как-то странно было слышать от него смиренное «Павлыч». В остальных бригадах обходились без отчества, называли Серега, Сергей, мастер – в зависимости от отношения и ранга обращающихся. Но и в конторе тоже пни сидят. Что же трубы-то не слали? Мы им телеграмму за телеграммой, а нам шиш. А мы тридцатку отбурили, – продолжал он свое, все больше вдохновляясь и видя, что я молчу, – как положено большим диаметром, а дальше не бурим. Завалит. Труб для обсадки нет. Один был «кондуктор», да и тот короткий. Ну ждем. Телеграммы шлем. День ждем – два ждем, ну и гульнули маленько.

Я вспомнил, что действительно видел в четверг, в день моего назначения на должность мастера участка, у начальника СМУ на столе телеграмму от Токмакова: «Высылайте трубы». И вспомнил, как в пятницу свободный – Костин, как теперь выяснилось, – лесовоз отвозил Задумову на дачный участок бревна.

Конечно, любому лесовозчику неохота ехать в такой дальний рейс в конце недели. Вернешься в лучшем случае, если без поломок обойдется (на такой дикой дороге), в субботу вечером. А в понедельник на работу. А у всех свои планы на выходные дни. Семьи или подружки. Но опять же, если это строительство курирует обком партии, как на каждой планерке говорит Задумов (правда еще никто из буровиков не видел ни разу ни одного курирующего инструктора из обкома на буровой) и мы «не должны подвести на нашем звене», то можно было бы и отправить машину. Тем более, как я убедился уже здесь, положение действительно критическое, воду для телят на старом комплексе бабы из колодца таскают ведрами. Так только денек потаскаешь – руки оттянутся до земли.

Кстати, и в этой деревеньке опять почему-то работали в основном одни бабы. Где мужики-то? Куда подевались? Правда, я видел нескольких, на тракторах разъезжавших по деревне, да и то они все больше у магазина кучковались. Не вылезая из кабин «Белорусов», беседовали о чем-то, открыв дверцы и покуривая «Беломор».

На буровую с «соколиками» я прибыл уже к обеду.

Разговор о трешке завелся вновь. Теперь уже бригадиром.

– Трубы горят, Павлыч. Душа похмела требует. Уважь.

Я дал им пятерку, зная, что трешкой они не обойдутся, и видя, что они сегодня явно не работнички.

– Отдыхайте. Сходите в столовую – отведайте щец… со свининкой! Я с директором договорился – пока бурите скважину, вас будут кормить в столовой бесплатно, поэтому деньги вам не выдаю. Но чтобы завтра с утра, как огурчики, начали работать. Я объеду бригады и дня через три к вам загляну. Породы здесь слабые. Так что к тому времени вы должны уже закончить скважину.

– Да мы ее махом! Раз все есть. Бури да бури! Не сомневайся! Сделаем!

Сколько раз впоследствии я слышал от них и от других таких же «светлых работничков» это радостное, в предчувствии выпивки: «Сделаем!» И сколько раз они меня подводили!

Я убедился, что на слово пьющего человека полагаться нельзя. Но это уже о другом.

Через четыре дня я вернулся в Тарнополь, убедившись, что дела на участке колеблются в интервале между «плохо» и «очень плохо».

В других бригадах не было подобных ЧП, но были другие сложности, неполадки. У кого ротор вышел из строя, у кого дизель барахлит: «Гонит масло, не успеваем подливать». Буровые установки давно исчерпали на несколько рядов свои моторесурсы, но на них приходится работать, так как новые опять не поступили. И существует негласное правило «использовать технику до дна», уж о моральном износе я и не говорю. Вот буровики и выкручиваются как могут, поскольку работают сдельно и заинтересованы сработать больше. А на высоких собраниях рапортуют об экономии, о фантастических моторесурсах. На основе этих рапортов и спускаются потом нереальные задачи. А бригады, чтобы выполнить эти явно завышенные планы, иногда работают на грани риска. Бывали и аварии и ЧП со смертельными исходами. Но бывало и так: пришлют на буровую новую машину, а шофер по пьяному делу расхлещет ее.

Всякое бывало. Но я опять не о том.

Скважина на строящемся откормочном комплексе работала. Но водонос оказался хилым и не давал даже десятой доли запроектированного и требуемого количества воды.

– Вот, Павлыч, смотри, как скважина писает… Хрущьяне правы были, говоря, что здесь воды не добудешь. Высоко. Они на этой стороне и колодцы-то никогда не роют. Зверух жалко, – указал Токмаков на резвящихся телят, – не достанем мы им здесь воды.

Я подумал, что, наверное, не один человек на составлении водоносных горизонтов в здешних местах защитил кандидатские и докторские диссертации. Но