Тысяча порезов - Энн Малком

нему, в один взгляд. Выражение его лица слегка дрогнуло, а губы изогнулись в подобии улыбки.

— Пошел нахуй, — прошипела я, проходя мимо.

Феликс не ответил.

Кристиан шел в ногу со мной, но я не произнесла ни слова всю дорогу до его кабинета — он тоже молчал. Но оставался рядом. Вместо того чтобы идти впереди меня в силовом движении, он шел рядом, рукав его костюма касался моей руки.

Я не хотела, чтобы это было утешением. Не хотела, чтобы это было чем-то особенным. Ненависть и ярость — вот что мне было нужно по отношению к нему и ко всей мужской расе. Я просто не могла ухватиться за это. Не двумя руками. Не с Кристианом.

В его кабинете пахло им.

Не Кристианом.

Отвратительным лосьоном после бритья, который въелся в мою кожу. Желудок заурчал, протестуя против того факта, что я выпила значительное количество водки на пустой желудок. Несмотря на это, я чувствовала себя болезненно трезвой.

— Он будет наказан, — заявил Кристиан, закрывая за нами дверь.

Я вздернула подбородок вверх.

— Наказан? — повторила я, поворачиваясь к нему, когда он прошел дальше в комнату. — Он чуть не изнасиловал твою невесту. Ударил меня по лицу. Он мог убить меня. Хотя, возможно, я и новичок в жизни мафии, я понимаю, что такие преступления не окупаются наказаниями. Они смертельны. — Я швырнула в него эти слова, когда он приблизился ко мне. Мое сердце бешено колотилось в груди, а кончики пальцев горели от желания причинить кому-нибудь боль.

Кристиан не сдвинулся с места, чтобы сесть за свой стол, не сделал попытки создать дистанцию между нами, он прислонился к краю стола, как будто знал, что мне нужно быть подальше от него. Я не стала садиться. Так я была бы слишком близко к нему. Вместо этого я задержалась у двери.

— Конечно, я сомневаюсь, что это имеет отношение к другим женщинами, но сейчас важно то, чья эта женщина, — добавила я с укусом в голосе.

Я пошатнулась. Как будто кто-то поднял меня и потряс до самых костей.

Кристиан наблюдал за мной. Его глаза были в основном сосредоточены на той части моего лица, которая уже начала покрываться синяком. Она все еще горела и пульсировала.

— Ты права, — его голос звучал странно. Ровный, но какой-то далекий, чего я никогда от него не слышала. Как будто тот заставлял себя быть спокойным. Все в языке его тела было напряженным. Его рот превратился в тонкую линию, челюсти сжаты. Не знаю, это из-за того, что случилось со мной, или из-за того, что затронули его эго.

Разве я не должна быть неприкасаемой, как невеста Дона? Это ставит под сомнение его положение и власть.

— Если бы это был кто-то другой, ты бы сейчас смотрела на его труп, — продолжил Кристиан. — Но Лоренцо защищает его кровь.

Я вспомнила о его бреднях на кухне. О мании в его глазах.

— Он их сын? — сделала вывод я. — Винсенция и Софии?

Кристиан кивнул один раз.

— Да.

— И обычно титул Дона переходит к первенцу. — Я говорила медленно, когда все кусочки паззла начали вставать на свои места.

Лицо Кристиана было непроницаемым.

— Правильно.

— Но не в этот раз? — мой взгляд упал на портрет на стене.

Это брат погибшей девушки. Тот, кого все так обожали. Ее потеря высасывалась из них всех. Потеря изменила их, превратила Кристиана в бездушного монстра, Лоренцо — в жестокий кусок дерьма. Винсенций и София превратились в людей с пустотой в глазах.

Лоренцо говорил о ней. Будто я ее замена

Я ненавидела это. Что все в этой семье знали ее. Обожали ее. Что, если выйду замуж за Кристиана, меня всегда будут сравнивать с принцессой. Но я не такая мягкая и нежная, с невинным лицом в форме сердечка. Моя потеря не оставит дыр в людях на долгие годы. Джессика, конечно, расстроилась бы. Какое-то время она будет оплакивать меня. Как и Эйден. Но они справятся. Будут жить. Меня забудут.

Я не буду такой, как она.

Хотелось сорвать этот портрет со стены. Я ненавидела то, как она смотрела на меня. Я чертовски ненавидела ее.

— Не в этот раз, — голос Кристиана вернул мое внимание. Он не смотрел на картину. За те несколько раз, что я была здесь, он ни разу не взглянул на нее.

Я хотела знать историю всего. Жаждала этого. Хотела знать, как сильно он любил ее. Что с ней случилось. Как это связано с Лоренцо. Почему он таким стал. Путь Кристиана к Дону, когда это не его право по рождению. Каково его право по рождению? Каким было его детство?

Я стряхнула с себя все эти вопросы. Не об этом сейчас нужно думать. Мне не нужно узнавать о детстве Кристиана. Это не поможет выбраться отсюда.

Вновь возникла мысль, что я недостаточно мотивирована на поиски компромата. Сказала себе, что это лишь потому, что это небезопасно. Я никогда не оставалась одна в доме надолго. Теперь было ясно, что я должна попытаться. От этого зависели моя жизнь и мое здравомыслие.

— Что тогда с ним будет? — потребовала я, скрестив руки на груди. — Шлепок по запястьям? Или, еще лучше, по жопе? За то, что поставил женщину на место? — мои слова были пропитаны ядом, и теперь голос немного дрожал, поскольку серьезность ситуации тяжело давила на меня.

Я чувствовала себя невероятно, мучительно одинокой.

Глазами нашла золотой нож для вскрытия писем на столе Кристиана и поиграла с идеей подбежать, схватить его и вонзить ему в шею.

— Нет, Сиенна, — слова Кристиана звучали так, словно их вырвали из контекста. — Какова бы ни была эта жизнь, мы не насилуем женщин, — его глаза прожигали меня насквозь.

— Значит, вы святые, — усмехнулась я.

Лоб Кристиана слегка наморщился.

— Нет, Сиенна. С первой нашей встречи ты поняла, что я кто угодно, только не святой. — Кристиан посмотрел в окно, как будто подыскивал нужные слова, как будто пытался успокоиться. Это трещина в его внешности. Весьма значительная. Это делало его еще более человечным. Через несколько мгновений его глаза вернулись к моим. — Это то, что привлекло тебя ко мне. Потому что ты тоже не святая.

Что-то внутри меня затрепетало. Я думала, это уже давно забыто в результате событий сегодняшнего утра.

Очевидно, нет.

— Он потеряет руку, — сказал Кристиан, все еще глядя на меня. — За то, что он сделал с тобой. За то, что поднял ее на тебя.

Я нахмурила брови. Хотя такое предложение было нелепым, я ему поверила. Кристиан