Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 - Александр Фурсенко

Несмотря на сомнения Раска и Макнамары и расходящееся с ними мнение Маккоуна, Особая группа приняла решение, что ЦРУ должно разработать план с упором в основном на экономический саботаж и политические действия{12}. Одна из тайных операций, которая была рассмотрена и отвергнута, предусматривала убийство Фиделя Кастро. Глава спецгруппы ЦРУ по Кубе «W» (спецгруппа Куба) Уильям Кинг Харви позднее, в 1975 году, в показаниях перед сенатским комитетом Чёрча засвидетельствовал, что Макнамара рекомендовал Особой группе «рассмотреть возможность устранения или убийства Фиделя»{13}. Маккоун и Харви опасались, что кто-нибудь поднимет этот запретный вопрос перед Особой группой. Маккоун был против убийства по соображениям нравственного характера. «Если я окажусь замешанным в чем-нибудь подобном, то меня в конце концов могут отлучить от церкви»{14}.

В течение двух последующих недель Маккоун собрал дополнительную информацию о советских военных поставках на Кубу. Он сообщил окружению Кеннеди, что с июля ЦРУ засекло 38 различных судов с советской военной техникой, направлявшихся на Кубу, большинство из которых уже разгружено на острове. ЦРУ получило 60 рапортов, большей частью из Опа-Лока, центра дешифровки ЦРУ, расположенного к югу от Майями.

В Опа-Лока проводился опрос кубинских беженцев о том, что они видели, затем вся информация систематизировалась. Картина, которая складывалась в результате этого, рисовала прибытие на остров 4000–6000 человек из стран Восточного блока. Большинство из них представлял технический персонал, который был предположительно военным, хотя Маккоун подчеркивал, что американцы не имели «доказательств наличия на острове организованных советских военных подразделений». Разгрузка судов шла в условиях максимальной секретности. В некоторых случаях грузовики опускались в трюм судна, загружались там и выезжали с грузом, плотно закрытым брезентом. Шпионы ЦРУ сообщали о длине груза, но это было все, что они могли обнаружить{15}.

По мере поступления информации Маккоун опять попытался убедить президента серьезно рассмотреть применение военной силы против Кастро. В меморандуме «Только для глаз президента», представленном Кеннеди, Маккоун писал 21 августа, что «есть свидетельства более агрессивных действий, чем предполагалось ранее». Он отказывался признать стратегию Особой группы: «Модифицированный план (б) существенно увеличит объем наших разведданных и будет препятствовать экономическому развитию режима Кастро, но окажется недостаточным, чтобы помешать укреплению режима в свете доказательств массированной технической помощи Советского Союза»{16}. Вместо этого он рекомендовал подготовку к восстанию, а затем «немедленное введение значительной военной силы для оккупации страны, разоружения режима, освобождения народа»{17}.

Крестовый поход с целью изменить политику Кеннеди в отношении Кубы совпал с довольно щекотливым обстоятельством в жизни 67-летнего директора ЦРУ. Маккоун потерял свою первую жену, которая умерла от рака через месяц после его вступления в должность. Маккоун был серьезно влюблен в Тейлин Макги-Пиготт, состоятельную вдову из Сиэтла. Маккоун и Пиготт собирались пожениться в конце августа и провести свой медовый месяц на Французской Ривьере. Если он хотел успеть переубедить администрацию в отношении событий на Кубе и одновременно не разочаровать новую жену, то ему нужно было действовать быстро и энергично.

Когда 21 августа высшие советники Кеннеди по внешней политике собрались в кабинете госсекретаря, чтобы вновь рассмотреть положение на Кубе, нажим Маккоуна был встречен без особого энтузиазма. Он выдвинул вопросы, ответ на которые был затруднительным. Что могут сделать Соединенные Штаты, если СССР станут использовать территорию своего латиноамериканского сателлита в качестве ракетной базы? Большинство тех, кто сидел за столом этого совещания, чувствовали, что Соединенные Штаты слишком уязвимы, чтобы решиться на какое-то действие. Макджордж Банди, выступавший от Белого дома, и госсекретарь Дин Раек предупреждали, что русские предпримут ответные действия против союзника Соединенных Штатов, если Вашингтон предпримет решительные меры против Кубы{18}. Морская блокада Кубы могла бы привести к берлинскому кризису, подобному тому, который разразился в 1948–1949 годах, когда Сталин перекрыл наземные пути сообщения в Западный Берлин. Что еще хуже, военные действия Соединенных Штатов против ракетных баз на Кубе могли привести к зеркальному ответу против баз НАТО в Турции и Италии.

Роберт Кеннеди был единственным, кто поддержал призыв Маккоуна снять ограничения на политику администрации. Подобно Маккоуну он хотел, чтобы президент санкционировал использование силы против Кубы, хотя и считал, что сила должна быть применена как ответ на нападение кубинцев. Размышляя о том, как вынудить Кастро сделать первый шаг против США, Кеннеди побуждал Особую группу обсудить «возможность того, чтобы спровоцировать акцию против Гуантанамо, которая позволила бы нам нанести ответный удар или вовлечь каким-нибудь образом третью страну»{19}. В соответствии с этим он выступал за снятие запрета на действия операции «Мангуста», направляемые с базы Гуантанамо. Но несмотря на энергичное вмешательство генерального прокурора, усилия Маккоуна не привели к изменению политики.

На следующий день, 22 августа, Маккоун встретился с президентом в присутствии председателя Объединенного комитета начальников штабов, чтобы попытаться Добиться решения, альтернативного тому, что было принято в кабинете Дина Раска. Кеннеди не нужно было слушать объяснения Маккоуна; он уже знал от Банди и собственного брата о позициях, заявленных на вчерашнем совещании. Он знал, что некоторые его советники высказались за активизацию программы тайных операций против Кастро и что другие, в особенности его брат и Маккоун, хотели бы пойти еще дальше. Кеннеди не был готов принять такое решение, он сказал Маккоуну, что хотел бы еще раз собрать Особую группу и услышать все аргументы лично{20}.

За тысячи миль от Вашингтона русские предприняли в Берлине шаг, который осложнил попытки Маккоуна заставить американское правительство сосредоточиться на Кубе. 22 августа они ликвидировали пост советского коменданта Берлина. Американская миссия в Берлине увидела в этом «крупный шаг в том направлении, в котором они двигались уже некоторое время»{21}. Большинство советников Кеннеди разделяло озабоченность тем, что Хрущев выбрал именно этот момент поступить так, как он угрожал уже четыре года, а именно — подписать мирный договор с Восточной Германией, отказаться от всех советских прав на Восточный Берлин и призвать НАТО сделать то же самое в Западном Берлине. В редакционной статье журнала «Экономист» в конце августа подчеркивалось, что для США нет более важной шахматной фигуры, чем Берлин{22}. 23 августа Банди написал Теду Соренсену, специальному советнику Кеннеди, что Берлин снова стал главной проблемой. «Берлинский кризис многое вновь оживил в последние недели, и, по-видимому, положение здесь ухудшается»{23}. В тот же самый день созвали совещание специальной группы по Берлину, дабы представить президенту различные варианты возможного развития ситуации и держать его в курсе последних событий.

23 августа было также последней возможностью для Маккоуна изменить мнение президента по Кубе, ибо затем он уезжал в свадебное путешествие. Кеннеди собрал своих ближайших советников по международным делам для обсуждения того, что вызывало такую тревогу у Маккоуна. Менее уверенный, чем прежде, в правоте Маккоуна, президент хотел знать, в состоянии ли американская разведка обнаружить советские баллистические ракеты, если бы они оказались на Кубе. Его интересовало, могут ли фотоаналитики ЦРУ отличить ракеты класса «земля-воздух», Подобные советским СА-2, от ракет «земля-земля» с ядерными боеголовками. Маккоун, который хотел, чтобы президент сосредоточил свое внимание на Кубе, дал наиболее пессимистический ответ. Он сказал, что Соединенные Штаты, возможно, не смогут различить ракеты СА-2 и баллистические ракеты радиусом 350 км. Подкрепляя эту мрачную картину, Макнамара добавил, что «портативные наземные ракеты не могут быть обнаружены ни при каких обстоятельствах»{24}.

В ходе этой дискуссии Кеннеди перешел рубикон, хотя он все еще сомневался, что Москва разместит ядерное оружие на Кубе. Он говорил так, как будто решился на применение силы против этих ракет в случае, если бы Хрущев попробовал их установить. После объяснений Маккоуна и Макнамары о границах информированности США по поводу происходящего на Кубе, Кеннеди попросил изложить оценку членов группы относительно мер, которые следовало бы предпринять против советских пунктов базирования ядерного оружия на острове. Будет ли достаточно нанести по ним удар с воздуха? Необходимо ли будет вторжение или, напротив, их можно будет уничтожить путем тайных скрытых действий? 23 августа Кеннеди дал ясно понять, что он ни в коем случае не примириться с советскими ядерными ракетами на Кубе.