Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 - Александр Фурсенко

Чтобы продемонстрировать свое неудовольствие братьями Кеннеди, советское руководство решило отказать Роберту Кеннеди во въездной визе в Советский Союз: «Принимая во внимание агрессивную политику, которую проводят Соединенные Штаты у себя дома и за рубежом». Большакову также дали указание сообщить генеральному прокурору, что «его намерение посетить Кавказ вместе с Большаковым осуществить невозможно»{29}. В марте Хрущев отменил выступление Джона Кеннеди по советскому телевидению и направил ему личное послание с выражением своего неудовольствия возобновлением американских ядерных испытаний. На этот раз в Кремле намеревались наказать Роберта Кеннеди, чтобы президент осознал, насколько в Москве недовольны Соединенными Штатами. Теперь, убедившись, что он заручился одобрением как своего, так и кубинского правительств и сможет удвоить советские возможности нанесения ядерного удара по территории США, Хрущев мог позволить себе считать, что все эти мелкие дипломатические игры скоро уйдут в прошлое.

Русские использовали специальные меры маскировки, чтобы скрыть развертывание ядерного оружия Даже на территории Советского Союза. Советская армия успешно справилась с тайным размещением тактических ядерных ракет, или, как их еще называли, Ракет малого радиуса действия и пусковых установок, в Восточной Германии. Однако операция по размещению ракет на Кубе впервые потребовала тайно вывезти баллистические ракеты с территории Советского Союза, секретно доставить их за 11 тысяч километров и продолжать сохранять эту тайну на острове, находящемся на расстоянии 150 километров от побережья Соединенных Штатов.

Советские военные знали, что перед ними стоит трудно осуществимая задача сохранения секретности. В течение более чем трех лет Москве приходилось уделять особое внимание тому, чтобы скрыть от американской разведки уровень поддержки, которую русские оказывали Кастро, и, когда в 1960 году советские военные поставки начали поступать на Кубу, именно на Советскую армию легла главная ответственность за обеспечение их секретности. В целях конспирации посылаемые на Кубу советские военные специалисты были переодеты в штатское{30}. Однако ракеты длиной в 25 метров не так легко замаскировать, как солдат.

К концу мая 1962 года Генштаб Советской армии подготовил легенду для прикрытия кубинской операции. Те, кто подготавливали прикрытие, выбрали кодовое название «Анадырь», желая таким образом скрыть место назначения военного оборудования. Анадырь — это название реки, протекающей в той части Сибири, которая примыкает к Тихому океану, такое же название носила и стратегическая военно-воздушная база, расположенная в том же районе. Оттуда советские бомбардировщики могли достигнуть территории США. Разработчики операция прикрытия стремились создать впечатление, что речь идет о Сибири. Военнослужащим, медсестрам и инженерам, привлеченным к экспедиции на Кубу, говорили, что они направляются в район с холодным климатом. Тем, которые нуждались в более точных инструкциях, например инженерам-ракетчикам, разрешалось сообщать, что они направляются с межконтинентальными баллистическими ракетами на полигон на арктическом острове Новая Земля. По советским железным дорогам к портам погрузки шли целые вагоны овчинных полушубков, валенок и меховых шапок, чтобы подтвердить версию об Арктике, как цели операции{31}.

План был весьма впечатляющим, но советские военные отлично понимали, что у него есть крупный недостаток. Американские разведывательные самолеты У-2 регулярно на большой высоте совершали облеты Кубы, и потому существовали опасения, что Кеннеди узнает правду еще до завершения операции. По крайней мере с начала года советская разведка знала о полетах У-2 над Кубой. Так, в начале февраля 1962 года сотрудники КГБ сообщали из Вашингтона, что руководство ЦРУ представило Комитету по ассигнованиям конгресса во время закрытых слушаний, посвященных помощи Советского блока Кубе, снимки, сделанные У-2, где были видны чехословацкие и польские грузовые суда{32}. А чуть больше месяца спустя из советских разведывательных источников в Вашингтоне поступило еще одно сообщение, что США используют У-2, чтобы учесть количество МИГов, базирующихся на кубинских аэродромах{33}. Если американцы будут продолжать эти полеты, то невзирая на все меры предосторожности, в сентябре-октябре американские фотоаналитики обнаружат пусковые установки и ракеты.

Хрущев, который широко пользовался сообщениями разведки, весной также должен был знать, что американские У-2 регулярно совершают облеты Кубы. Однако в это время у него впервые зародилась идея послать ракеты Фиделю Кастро. Ни Хрущев, ни его ближайшие советники, по-видимому, не придавали значения тому, что может попасть на пленку бортовых фотокамер самолетов-разведчиков. По крайней мере один раз, в мае, высокопоставленный советский военный попытался заставить руководство в Кремле принять во внимание фактор У-2 при рассмотрении преимуществ кубинской операции и потерпел при этом поражение. Главный военный представитель Советского Союза на Кубе генерал-майор А.А. Дементьев поднял этот вопрос перед Родионом Малиновским в присутствии Хрущева до того, как Президиум ЦК условно одобрил план операции «Анадырь». «Эти ракеты невозможно будет спрятать от американских самолетов У-2», — предупредил Дементьев советского министра обороны. Это замечание рассердило Малиновского. По словам Алексеева, который сидел рядом, министр обороны пнул Дементьева ногой под столом чтобы показать ему свое неодобрение. Возможно, министр, как и его шеф Хрущев, держался того мнения что американская разведка не засечет ракеты до тех пор, когда будет слишком поздно{34}.

К началу июля советский руководитель сам начал проявлять беспокойство о том, где и как американцы узнают о проекте «Анадырь». «Итак, невозможно тайно доставить войска на Кубу», — якобы сказал Хрущев на встрече со своими военными советниками 7 июля 1962 года. Хрущев только что встречался с Раулем Кастро, который находился в Москве для ведения переговоров по договору о взаимной обороне, который бы явился юридической основой для развертывания советского военного контингента на Кубе. Не исключено, что внезапный пессимизм Хрущева относительно операции прикрытия «Анадырь» был вызван предостережением генерала Дементьева, приехавшего в Москву вместе с Раулем Кастро. В любом случае тот факт, что Хрущев принял решение лично подстраховать операцию по доставке ракет на Кубу, свидетельствует, что он осознал рискованный характер операции прикрытия{35}.

Хрущев объявил, что защита от американских У-2 становится приоритетным направлением операции. В первоначальном плане приоритетным считалась только сама по себе установка ракет на Кубе. Хрущев предложил первыми направить на Кубу ракеты ПВО, легендарные СА-2 с тем, чтобы любой американский самолет-разведчик был сбит прежде, чем он сможет засечь сооружение пусковых установок на самом начальном этапе{36}.

Восемьдесят пять судов, которые должны были доставить людей и оборудование, были рассредоточены по 6 портам, начиная с Севастополя на юге Крыма до Североморска, в районе Мурманска, на севере{37}. На этапе погрузки для сохранения секретности никто из капитанов не знал, куда направляется груз. Каждому из них был вручен запечатанный пакет, который хранился в сейфе и подлежал вскрытию в присутствии сопровождавшего судно представителя КГБ в открытом море, после выхода в Атлантику. В пакете был приказ идти на Кубу. Инструкция предписывала капитанам предпринять все возможные меры, чтобы уйти при попытке атаковать корабль или высадиться на его борт. Если бы такие меры не дали результата или оказались невозможными, они должны были «уничтожить всю документацию, содержащую государственную и военную тайну», и в случае очевидной попытки иностранной группы захватить судно и его груз, «капитан и командир группы военных, находящихся на борту, обязаны принять меры, чтобы обеспечить безопасность людей и потопить судно»{38}. Некоторым капитанам было также сказано, что в случае поломки в открытом море и необходимости просить помощи они должны объяснять пришедшим на помощь иностранным морякам, что они везут автомобили на экспорт{39}.

Даже вновь назначенный командующий советского военного контингента на Кубе был замаскирован другой фамилией. Посмотрев на паспорт, подготовленный для него, генерал Иса Плиев воскликнул: «Что это? Это, должно быть, какая-то ошибка!» Фотография была его, но имя было не то. «Я не Павлов», — сказал он{40}.