Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов

поверил! Однако — живет! И, похоже, выкарабкается. Хотя еще раз повторяю: это просто чудо.

— Скажите, Геннадий Савельевич, его скоро можно будет допросить?

— О–о! — протянул врач. — Многого захотели. Я не знаю, будет ли он вообще говорить. Травмированы очень важные центры в мозгу. Ничего нельзя предсказать. Может пролежать в постели до конца дней своих, потерять память, зрение… Рефлексы пока очень неважные. — Шовкопляс вздохнул. — Скажите, кто же это в него пальнул? Если можно, конечно.

На прямой вопрос хирурга Чикуров решил ответить тоже прямо:

— Не знаем. Версий много.

— Подозреваемых? Так, кажется, у вас принято говорить?

Чикуров кивнул и сказал:

— Между прочим, вы тоже входили в их число. Но… — Он замолчал.

— Спасибо за откровенность, — усмехнулся Шовкопляс. — Ну да, отношения у нас с Евгением Тимуровичем — хуже некуда… И, как в старые добрые времена, — дуэль! Вот только секундантов не было… А ведь, товарищ следователь, Баулину повезло, что в то утро я находился в больнице… Понимаете, с вечера поступил больной: упал с четвертого этажа…

— Это как же его угораздило? — спросил Чикуров,

— Как? Очень просто. Пошел он к знакомым на новоселье и упился до такой степени, что забыл, где находится, у себя дома или в гостях.

— Ну и что? — не совсем понял Чикуров.

— Понимаете, он живет в своем домике. От водки нашло затмение: решил вылезти в окно, справить малую нужду, как иной раз, видимо, делал дома. А тут четвертый этаж… Три операции пришлось делать… Вот до чего доводит зеленый змий!.. Уже хотел было идти домой, а тут привозят Евгения Тимуровича… Счет шел буквально на секунды.

Он замолчал, испытующе глядя на следователя.

— Да, вы выложились полностью, — сказал Чикуров. — Даже нейрохирург из области признался, что не прооперировал бы профессора лучше.

— И за комплимент благодарю, — устало произнес хирург, но было видно, что похвала не оставила его равнодушным, он как–то успокоился. — Понимаете, у меня была двойная ответственность… Не дай бог, Евгений Тимурович умер бы на операционном столе! Представляю, как злорадствовал бы кое–кто! Нет, я не мог этого позволить.

— Чего же вы не поделили с профессором? — спросил Чикуров.

— Поделили, не поделили… Вопрос в другом. Мы же не дети, которые ссорятся из–за цацки. — Шовкопляс вздохнул. — Много субъективного и объективного… Все как–то перемешалось.

— А если попытаться отделить одно от другого?

— Пожалуй, это трудновато. Так уж устроен человек. — Врач усмехнулся.

— Хорошо, начните с субъективного, — попросил Чикуров.

— Вам известно, что до приезда Баулина тут никакой экспериментальной клиники не было?

— Известно.

— Существовала больница. Я был главврачом и, естественно, хотел оставаться им и дальше… Думаете, карьерист, честолюбец? — Следователь пожал плечами, а Шовкопляс продолжал: — Впрочем, я за самоутверждение! Это свойственно любому человеку. И за карьеру, если хотите, — с каким–то вызовом произнес хирург. — Но честную! Когда не локтями или потому что где–то рука, а своим умением и горбом. Понимаете, о чем я говорю?

— Вполне, — кивнул Игорь Андреевич.

— Точно не знаю, вмешивался Баулин, чтобы меня убрали с главврача или нет. Думаю, что приложил руку. Позвольте спросить, я должен был после этого его благодарить? — сощурился Шовкопляс. — Нежно любить? Не могу! Вот и весь субъективный фактор!

— Ясно. А объективный?

— Ну, тут дело посложнее. Не уверен, что поймете.

— Попытаюсь.

— Я — хирург. Это сразу поставило нас по разные стороны, так сказать, баррикады.

Врач стал охлопывать карманы. Наверное, искал сигареты. Чикурову самому хотелось курить. Он вынул пачку.

— Угощайтесь, Геннадий Савельевич.

— Благодарю. — Шовкопляс с удовольствием затянулся. — Так вот, я — хирург, но не считаю, что хирургия является панацеей от всех бед! Признаю даже, что иной раз мы режем от бессилия… Конечно, раковую опухоль лучше было бы ликвидировать с помощью медикаментов, камни в печени — растворять, катаракту снимать мазями или еще чем… Но ведь бывает такое состояние больного, когда терапия бессильна. Не доросли! Так что волей–неволей приходится браться за скальпель, иначе — смерть, слепота, глухота и так далее… Баулин же убеждал, что многие болезни, которые устраняем мы, уже сейчас можно лечить без хирургического вмешательства.

— Вы считаете его утверждения беспочвенными?

— Преждевременными. Понимаете, мы оба максималисты. Возможно, истина где–то посередине. Но, право же, иные его заявления… — Шовкопляс поморщился. — Простите меня, но это уже фанатизм.

— Я читал его работы. В них есть рациональное зерно. — Видя, что хирург скептически усмехнулся, Чикуров поправился: — Конечно, я далек от медицины, но идея активно использовать средства народного врачевания, лекарства, взятые у самой природы, видимо, заслуживает внимания.

— Что значит использовать, — встрепенулся хирург. — Так называемые народные средства, лекарства, взятые у самой природы, и сегодня входят в арсенал современной медицины. Каждого врача. Что такое, например, грелки, ножные ванны, банки? Этим пользуются все, а не один Баулин. А валерьянка, которую прописывают доктора? Настой травы. Или широко известный раунатин? Не что иное, как препарат из растения под названием Раувольфия… Таких примеров я могу привести сколько угодно. Так что некоторые утверждения уважаемого профессора — это, простите, попытка ломиться в открытую дверь. Но у него есть и другие, менее безвредные.

— А именно? — поинтересовался Игорь Андреевич.

— Отрицание достижений современной фармакологии. В частности, антибиотиков… Господи, в чем только не обвиняется их применение! А главное забывают: великое открытие Флеминга дало в руки врача грандиозное средство против воспалительных процессов — этого страшного бича человека! Антибиотикам обязаны миллионы исцеленных!

— Ну хорошо, — прервал хирурга следователь. — А разгрузочно–диетическая терапия? Попросту говоря, лечение голоданием? Хотя бы для того, чтобы сбросить вес?

— Хочу вас поправить: разгрузочная диетотерапия не полное голодание. Это во–первых. А во–вторых, если уж говорить о голодании как методе лечения… Это, по сути, перестройка работы всего организма, и сравнить ее можно со сложной хирургической операцией… Станете вы ее делать дома? Нет. Но, увы, голодать теперь стало модно… Между прочим, Николаев и Нилов — они, по–моему, одни из самых компетентных врачей в лечении голодом — в своей книге приводят случаи, когда самовольное голодание оканчивалось чуть ли не летальным исходом… Понимаете, доступность метода вводит в заблуждение… Вы затронули вопрос о похудении. Да, многие желают сбросить вес. И голодают. Лично я считаю это глупостью. Стоит потом человеку вернуться к прежнему питанию, как все его достижения, добытые так мучительно, очень быстро сводятся на нет.

— Но Баулин, насколько я понял, рекомендует вообще изменить подход к самому принципу питания. А отсюда — и образу жизни.

— Да, да, — кивнул хирург. — Свести до минимума потребление мяса, жира, особенно животного, не есть шоколадных конфет, тортов, сократить мороженое, исключить шлифованное зерно и прочая, и прочая, и прочая. — Он откинулся на