Соучастие - Владимир Чванов

— Пятнадцать.

— А в этой должности?

— Шесть.

— Я смотрел ваше личное дело.

— Так оно же мое личное, — попытался отшутиться Арсентьев, но натолкнулся на строгий взгляд подполковника.

— Не понимаю, почему вы медленно продвигались по службе? Хочу знать ваше мнение.

— Трудно ответить. Не я решал, — по лицу Арсентьева мелькнуло выражение горечи.

— И все же?

— Сначала говорили, что я молод. Потом, когда достиг солидного возраста, вообще перестали говорить.

— Судя по результатам работы, вопрос решался несправедливо.

Арсентьев напряженно смотрел на начальника.

— Дело не в этом. В свое время я не сработался с начальником. Он меня и держал на должностях опера. Потом аттестации писал, с которыми я не соглашался.

— Ну, положим, он-то их не писал.

— Зато утверждал. Писал его выдвиженец.

— Но теперь все это позади. Пришло новое руководство…

— Видимо, поэтому мне и предлагают должность в МУРе.

— Предложение — не решение. Я советую остаться в районном управлении. Моим замом. Будете организовывать работу нескольких служб. Вы энергичный человек, потянете…

Арсентьев не спешил с ответом. Предложение было неожиданным.

— Спасибо за доверие, Сергей Леонидович, — наконец проговорил он. — Я в жизни не ищу выгоды. Я оперативник. Разве защищать людей, предупреждать и раскрывать преступления — это мало? Раствориться во многих службах — потерять себя как специалиста. Хочу продолжать службу в уголовном розыске. Я знаю, начальство неблагодарностей не забывает, но не обижайтесь!..

— Постараюсь! — Начальник дружески похлопал Арсентьева по плечу.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Вспоминая Виктора, Тамару, Валетова, Арсентьева, его сотрудников, потерпевших, мне показалось, что людей можно было бы условно разделить на две категории: первую категорию я бы назвал «чувством вины и ответственности», вторую — «чувством обиды».

Первые чувствуют себя виноватыми перед окружающими даже тогда, когда, казалось бы, ни в чем не виноваты. Вторые же испытывают чувство обиды даже тогда, когда их никто, казалось бы, не обижал.

Конечно, может возникнуть вопрос: «Хорошо ли чувствовать себя виноватым, если ты ни в чем не повинен? Не ослабляет ли это человеческую душу, не парализует ли волю, не отравляет ли повседневное существование мучительными сомнениями?» По-моему, нет! Ведь я имею в виду не юридический смысл и даже не обыденно-нравственный. Речь идет, если хотите, о категориях высокой этики. В понимании этих категорий чувство вины зависит от меры взыскательности личности к себе самой. Это замечательно высказал Маяковский в стихах:

Яв долгу           перед Бродвейской лампионией,перед вами,                 багдадские небеса,перед Красной Армией,                              перед вишнями Японии —перед всем,                про что                         не успел написать.

С точки зрения элементарной обыденной логики в чем вина поэта? При чем тут вишни Японии? Багдадские небеса? Но речь идет именно о той мере взыскательности к себе художника, когда все, не переплавленное им в чудо поэзии, вызывает в нем чувство вины, потому что он мог. Мог, но не совершил.

И вот это же: «Я мог! Мог, но не совершил», — относится не только к художнику, но и к любому человеку, с высокой мерой взыскательности относящемуся и к себе самому, и к жизни.

Полярно противоположное явление мы наблюдаем в категории людей, испытывающих чувство обиды. Им кажется, что все время они получают от общества, и от жизни, и от всех, кто рядом с ними, меньше добра, чем они этого заслуживают.

Теперь поставим и первого человека, испытывающего «чувство вины и ответственности», и второго человека, испытывающего «чувство обиды», в экстремальную ситуацию. Нарушен закон, последовало наказание, началась новая жизнь по отбытии его. Вот тут мы с особой резкостью увидим разницу между этими двумя типами людей. Первый поймет, что, несмотря на всю тяжесть судьбы, вина его не искуплена до конца и не может быть искуплена потому, что любое зло непоправимо, даже если оно произошло случайно или нечаянно. Даже если ты нарушил закон по неосторожности, то нельзя воскресить пешехода, который погиб под колесами твоих «Жигулей». И человек с чувством вины понимает: «Только пять лет». Например, эти пять лет даже в колонии усиленного режима не дают ему права чувствовать себя несправедливо наказанным или чересчур пострадавшим.

Человек же, испытывающий чувство обиды, наоборот, сочтет, что «целых пять лет» чересчур суровое наказание, и теперь он имеет право всех ненавидеть за то, что получил… «не по заслугам».

Конечно, между этими двумя типами существует множество переходных состояний. Я их сейчас не буду исследовать. Возможно, это не под силу даже опытным психологам. Но ясно одно: человек с хорошо развитым моральным сознанием никогда не заставит страдать других людей из-за того, что страдал сам.

Теперь поговорим попросту: вот вышел бедолага из колонии, вышел и говорит: «Я страдал, отстрадал и теперь чист перед людьми». А я ему отвечу: «По-человечески уважая любое страдание, твое тоже уважаю и буду спорить с людьми, которые захотят портить тебе жизнь из-за того, что ты когда-то совершил преступление. Но давай договоримся — я буду тебя считать чистым перед людьми, и моих товарищей попрошу считать тебя чистым перед людьми, а ты сам о своем прошлом не забывай, чтобы не повторить ошибок. Так будет лучше и для тебя, и для меня, и для всех».

«Так будет лучше!» — говорю я героям этой книги, расставаясь с ними.

ОБ АВТОРЕ

Владимир Федорович Чванов — полковник милиции. Один из опытных работников советского уголовного розыска. В этой службе проработал более 40 лет. За предупреждение, раскрытие тяжких преступлений награжден орденом Красной Звезды и знаком «Заслуженный работник МВД СССР». Автор книг «Сенсации не будет», изданной Политиздатом, и повести «Кража», выпущенной «Молодой гвардией». Эти произведения отмечены премией и дипломом на Всесоюзном литературном конкурсе Союза писателей СССР и МВД СССР.

Владимир Федорович Чванов — участник Великой Отечественной войны.