108 минут, изменившие мир - Антон Первушин

6.3

На орбите

В полете Юрия Алексеевича Гагарина прежде всего интересовало состояние невесомости. Он помнил, сколько копий сломали вокруг нее специалисты из Института авиационной и космической медицины. Опасения были столь велики, что даже придумали логический замок, который должен был уберечь космонавта от… самого космонавта. Отсутствие надежной информации о влиянии длительного воздействия невесомости на человеческий организм (и прежде всего на человеческий мозг) стало и одной из причин полной автоматизации корабля «Восток».

И действительно – корабль жил своей жизнью, превратившись в счетно-решающее устройство, независимое от воли сидящего в нем человека. Если бы Гагарин потерял сознание или сошел с ума, «Восток» все равно выполнил бы задачу и доставил его на Землю.

Отделение от третьей ступени произошло в 9 часов 18 минут 7 секунд по московскому времени. И сразу же включилось программно-временное устройство «Гранит-5В» по программе «Спуск-1» (одной из трех возможных), о чем сообщил космонавту прибор контроля режима спуска (ПКРС) – таким образом, процесс подготовки схода с орбиты начался после выхода корабля на нее, без малейшей задержки. Эта система уже хорошо зарекомендовала себя во время полетов кораблей «3КА» № 1 и № 2.

Но до начала ориентирования корабля системой «Гранит-5В» при подготовке к выдаче тормозного импульса было еще достаточно времени. Главной задачей для Гагарина на первом этапе стало поддерживание связи с Землей – ведь десятки людей в эти минуты сидели за пультами, напряженно вслушиваясь в эфир. Руководители полета в Тюра-Таме и Координационно-вычислительный центр в подмосковном Болшево с нетерпением ждали самой свежей информации о полете.

Потеряв связь с «Зарей-2», Юрий Гагарин почти сразу вошел в зону «радиовидимости» камчатского НИП-6 в Елизово (позывной – «Заря-3»). Там находился товарищ Гагарина по отряду Алексей Леонов. Он должен был сообщить космонавту данные орбиты «Востока». Непосредственную связь с космическим кораблем поддерживал полковник ВВС Михаил Карпенко.

В 9:25 Юрий Гагарин рассказывал о своих ощущениях:

– Вот отсек… продолжает вращаться. Вращение отсека можно определить по земной поверхности. Земная поверхность «Взора» уходит влево. Отсек несколько вращается вправо. Хорошо! Красота! Самочувствие хорошее. Продолжаю полет. Все отлично проходит. Все проходит отлично. Что-то по «Заре» связи нет! Что по «Весне»? Тоже связи нет… Что-то по «Заре» связи нет. По «Весне», по «Весне». с «Весной» связи нет.

Но надежда выйти на связь с «Весной» была. Радиостанция в Хабаровске передавала вальс «Амурские волны», на фоне которого звучали телеграфные позывные «ВСН» с интервалом в полминуты.

Космонавт слышал далекую музыку, но голосовой контакт установить не получалось. Тем не менее Юрий Гагарин терпеливо повторял:

– «Весна», я «Кедр». Как слышите меня? Прием. «Весна», я «Кедр». Вас не слышу. Как меня слышите? Прием. Чувство невесомости интересно. Все плавает. Плавает все! Красота! Интересно. «Заря-3», «Заря-3». На связь. Как слышите меня? Прием.

В 9:26 сквозь шумы и потрескивания прорезался голос Михаил Карпенко:

– «Кедр», я «Заря-3». «Кедр», я «Заря-3». Человеческий голос обрадовал Юрия Гагарина. Он заторопился:

– «Заря-3», я «Кедр». Как меня слышите? Прием. «Весну» не слышу, не слышу «Весну». Самочувствие хорошее, настроение бодрое. Все нормально. Полет продолжаю. Невесомость проходит хорошо. В общем, весь полет идет хорошо. Что можете мне сообщить? Прием.

Михаил Карпенко:

– «Кедр», я «Заря», слышу вас хорошо.

Юрий Гагарин повторил очень тщательно, почти по слогам:

– «Заря-3», я «Кедр». Полет проходит успешно. Чувство невесомости нормальное. Самочувствие хорошее. Все приборы, все системы работают хорошо. Что можете сообщить мне? Вас слышу отлично.

Михаил Карпенко подтвердил, что понял космонавта:

– «Кедр», я «Заря-3». Слышим вас хорошо. Приборы работают нормально. Самочувствие нормальное.

Юрий Гагарин:

– Что можете мне сообщить по полету? Что сообщить мне можете? Прием.

Юрий Гагарин настаивал на ответе, поскольку надеялся, что данные по элементам его орбиты уже поступили и он может вздохнуть спокойно. Кроме того, он ожидал услышать хоть какие-то указания от «Двадцатого» – Сергея Павловича Королева.

Алексей Леонов, который должен был передать ему эту информацию, оказался в затруднительном положении. КВЦ пока не прислал никаких данных, а брать их «с потолка» не имело смысла. Поэтому Леонов решил сказать Гагарину, что все находится в пределах нормы.

Изображение Юрия Гагарина в полете, полученное камерой комплекса «Селигер»

На самом деле параметры орбиты были уже известны. Уже через семнадцать минут после старта «Востока» баллистическая группа КВЦ представила их директору НИИ-4 генерал-лейтенанту Андрею Илларионовичу Соколову. Тот позвонил в ТАСС и на радио, где дежурили его офицеры, каждый с тремя запечатанными конвертами[206], распорядился вскрыть первый и вписать туда имя космонавта и фактические данные об орбите. Как водится, эти данные были тут же названы «расчетными» – скрывать правду о проблемах стало привычным, даже естественным делом. 9:27

Михаил Карпенко:

– «Кедр», я «Заря-3». Указаний от Двадцатого не поступает, не поступает. Все нормально.

Юрий Гагарин:

– Понял вас, от Двадцатого указаний не поступает. Сообщите ваши данные о полете! Привет Блондину!

«Блондином» в отряде космонавтов называли как раз Алексея Леонова. Но ответа не последовало, и Гагарин продолжил излагать свои текущие впечатления:

– Открыл светофильтр «Взор». Вижу горизонт, горизонт Земли выплывает. Но звезд на небе не видно. Земная поверхность. Земную поверхность видно в иллюминатор. Небо черное, и по краю Земли, по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнее по удалению от Земли.

Михаил Карпенко:

– Как слышите меня? Юрий Гагарин:

– «Заря-3», я «Кедр». Вас слышу хорошо. Как меня? Прием… Объект вращается…

9:29

Михаил Карпенко:

– Как ваше самочувствие?

Юрий Гагарин:

– Мое самочувствие превосходное, отличное, отличное, отличное, отличное. Сообщите мне результаты о полете!

Михаил Карпенко:

– Повторите, плохо слышу.

Юрий Гагарин:

– Чувствую себя очень хорошо, очень хорошо, хорошо… Сообщите мне ваши данные о полете!

9:30

Михаил Карпенко:

– Как меня слышно?..

Но «Восток» уже вышел из зоны голосовой связи по УКВ-ка-налу, и ответа полковник Карпенко не дождался. Как не дождался Гагарин и параметров своей орбиты. Оно и к лучшему – дополнительные страхи ему были ни к чему…

Зато Юрию Алексеевичу удалось выйти на связь с «Весной» в Хабаровске. Правда, она была неустойчивой, поэтому приходилось прибегать к обмену телеграфными кодами.

На радиостанции Министерства связи в Хабаровске находился полковник ВВС Михаил Кадушкин.

В 9:46 он передал на борт «Востока» сигнал «КК», что означало «Сообщите контроль команд». Но ответа не последовало.

Через две минуты сам Юрий Гагарин появился в эфире:

– Как слышите? Передаю очередное отчетное сообщение: 9 часов 48 минут, полет проходит успешно. «Спуск-1» работает нормально. Подвижной индекс ПКРС движется. Давление в кабине – единица, влажность – 65, температура – 20, давление в отсеке – 1,2. Ручной – 155, первая автоматическая – 155, баллоны ТДУ – 320 атмосфер. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. Землю не слышу, нахожусь в тени.

9:50

Михаил Кадушкин:

– Вас понял.

9:51

Юрий Гагарин:

– Включилась солнечная ориентация.

Это был очень важный момент. «Восток» шел над ночным полушарием, приближаясь к Америке. И солнечная ориентация в принципе еще не могла работать, однако любая система требует времени на «разогрев» и тестирование, поэтому, чтобы иметь запас на сам процесс ориентации, она запустилась несколько раньше необходимого.

Михаил Кадушкин откликнулся:

– Вас понял.

Через минуту из Тюра-Тама в Хабаровск пришло распоряжение Николая Каманина сообщать на борт, что полет проходит нормально, а орбита расчетная.

9:54

Михаил Кадушкин:

– Полет проходит нормально, орбита расчетная.

9:55

Юрий Гагарин:

– Вас понял. Полет проходит нормально.

9:57

Юрий Гагарин:

– Настроение бодрое, продолжаю полет, нахожусь над Америкой.

Михаил Кадушкин:

– Вас понял.

После этого Юрий Гагарин потерял связь с пунктами на территории СССР. Но в Тихом океане, растянувшись в цепочку от 40° северной широты до 8° южной широты с интервалами 700900 миль, его поджидали корабли «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» и «Чукотка» – Четвертая Тихоокеанская гидрографическая экспедиция под командованием контр-адмирала Юрия Максюты. Радиосистемы этих кораблей (конечно, станции «Трал-К») могли принимать множество телеметрических данных «Востока», но руководство потребовало в первую очередь зафиксировать два параметра: пульс и дыхание космонавта. По тридцатиминутной готовности Тюра-Тама на кораблях была объявлена боевая тревога, и операторы заняли свои места за пультами. Сразу после старта пришла циркулярная телеграмма с точным указанием времени запуска, моряки замерли в ожидании.