Кристиан - Елена Андреевна Тюрина

день отправления. В порту стоял невероятный шум. Оттуда как раз выходила галера, груженная бочками с вином. То и дело раздавались звонкие удары плети, звяканье металла, мужская ругань, короткие грубые приказы. Мана и Шинджу, придерживая юбки, вышли из кареты. Ихара ехал верхом. Провожать путников также приехали граф и графиня де Вард, Софи, несколько придворных и даже сама мадам де Монтеспан. Корабль, уже готовый к отплытию, ожидал японскую делегацию и французов в Гавре. Несмотря на продолжающуюся Голландскую войну, а значит и возникающие в связи с этим финансовые проблемы, Людовик не поскупился на подарки и провиант.

Франция так и не стала ей родной, но Мане почему-то хотелось плакать, когда она взошла на борт и посмотрела на стоявших внизу людей. С ними в дорогу также отправлялся молодой священник-миссионер. Девушка уже беседовала с ним, прося пояснить ей непонятные отрывки из Священного Писания. Удастся ли ей когда-нибудь стать настоящей католичкой? Пока баронесса де Брионе не была в этом уверена. Ведь она мысленно просила помощи у Бэнтен – единственной богини-женщины среди японских богов-мужчин[1], приносящей удачу в любви… (1dc0d)

______________________

[1] Имеются в виду семь божеств, приносящих удачу в синтоизме.

Бэндзайтэн (или Бэнтэн) – богиня удачи (особенно на море), мудрости, искусств, любви и тяги к знаниям, изображается в виде девушки с бива – национальным японским инструментом. Первоначально богиня индуизма и буддизма, Сарасвати.

Глава XXI. Возвращение в Японию

Расположившись на футоне в своей каюте, Шинджу размышляла над предсказанием знахарки. Сейчас эти слова казались ей смешными. Неужели кто-то всерьез считает, что после мужа она сможет полюбить другого мужчину, и разве другой ребенок сможет заменить Ясу? Еще недавно она была уверена, что полюбила графа де Варда, но теперь понимала, что ошибалась. Вместе с его исчезновением из ее жизни его образ испарился и из мыслей.

Снаружи гудел ветер. Он заметно усилился на второй день пути, и теперь грозил перерасти в шторм. Госпожа Хоши вновь вернулась к своим раздумьям. Осматривавший ее доктор Морисо[1] сказал, что она полностью здорова и способна произвести на свет еще ни одного младенца. Какая чепуха! Молодая женщина нервно передернула плечом, вынула из волос шпильки, и, крикнув служанке, что та может ложиться спать, сама легла на матрас.

Шторм набрал полную силу ближе к полуночи. Ихара, сначала помогавший команде бороться со стихией, потом вдруг спохватился и бросился к каюте Маны. Девушка наверняка сильно испугалась! И действительно, юная баронесса сидела, обняв руками колени, и испуганно глядела на всполохи молний, слушала гудение ветра и раскаты грома.

Когда самурай вошел, девушка мгновенно бросилась к нему и обняла. Испуг все же не настолько затмил ей разум. И как провинившаяся перед любимым женщина, она понимала, что сейчас ей представилась прекрасная возможность помириться.

– Что там снаружи? – спросила она.

– Буря, – коротко ответил Ихара, несколько опешивший от столь неожиданного проявления чувств.

– Я очень испугалась. …Ты весь промок!

Молодой человек не нашелся, что ответить на столь очевидное утверждение. Некоторое время оба молчали и, наконец, девушка решилась сказать то, что должна была.

– Прости, я вела себя непозволительно глупо! Но почему ты меня избегал?

– Не знал, как себя с тобой вести. Я не насильник и не собирался причинять тебе боль…

Мана уткнулась лицом ему в грудь, борясь со смущением.

– Они же справятся без тебя? Останься со мной.

– К-конечно останусь.

Корабль вдруг накренился и молодые люди едва не потеряли равновесие. Однако юноша устоял на ногах, и удержал супругу. Наклонившись к ней, он коснулся губами ее рта.

Она не противилась, когда он опустил ее на футон. Сильныe лaдoни Ихары лeгли Мане нa бeдрa. Дeвушкa ощутила, кaк ee мягкo прижaли к сeбe, пoчувствoвала силу мужскoгo жeлaния. Когда супруг между поцелуями стал освобождать ее от одежды, лишая девичью наготу ее последней защиты, японка слaбo вздрoгнулa. Нo теперь даже не подумала отталкивать того, кому ее крaсoтa ужe принадлежала по праву.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он.

– И я тебя, – oтoзвaлaсь прeрывистым шeпoтoм девушка.

Когда она превратилась в женщину, Ихара мягко поцеловал лежащую под ним красавицу в ресницы, снимaя губaми нeвoльныe слeзинки.

В ту ночь буря нанесла немало повреждений судну, а одного матроса лишила жизни. Больше за все время пути никаких из ряда вон выходящих событий не произошло, и в положенный срок слегка потрепанный за много месяцев плаванья корабль гордо вошел в порт Нагасаки.

В шуме приморского города, когда шла выгрузка багажа, и путники осваивались на берегу после долгой качки, им встретились две придворные дамы, с которыми госпожа Хоши раньше водила дружбу.

– А что Токугава, еще жив и при власти? – осторожно спросила Шинджу.

– О, он изверг и монстр! – прошептала одна из женщин, склонившись к ней и прикрыв лицо веером. – Говорят, он хочет занять императорский дворец! Никто не может найти на него управу!

Влияние сегуна действительно росло. Император, по сути, исполнял второстепенную роль, а фактически правителем был воин Токугава Иецуна.

– Катана его ждет, а не императорский дворец, – процедила Шинджу. – Пес и вор!

Когда назначенный французским посланником в Японии барон де Брионе вместе с супругой, а также окружавшими его французами и японскими купцами прибыл во дворец Токугавы, там царило непривычное оживление. Обычно сегуну были свойственны военная строгость и умеренность. А сейчас членов делегации несколько удивили танцующие гейши, звуки музыки и аромат цветов. Сам правитель, кажется, почти не замечал происходящего. Токугава вышел на просторный балкон и посмотрел на город. В последнее время на сегуна накатывала не свойственная ему меланхолическая тоска. Казалось, все лучшее уже позади – и победы, и славные военные походы. Нет, за свою жизнь он не боялся. Хуже было осознание того, что он один, совсем один. Сын не способен занять его место – это очевидно. Слишком уж легкомыслен, если не сказать глуп. Значит нужно самому тянуть все, чего достиг, пока боги не заберут его жизнь. А кругом ненависть, коварство, зависть…

Сейчас сегуну было всего тридцать пять лет. Иэцуна являлся старшим