Море серебрянного света - Тед Уильямс

Как мой отец. То, что он делал, не имело смысла  –  саморазрушительное скольжение в алкоголь и депрессию. Да, его жена умерла. Да, это ужасно. Но его жена была матерью Рени, а Рени сумела пережить то, что случилось и каждый день делать то, что необходимо. И это имело смысл. Сдаться, медленно гнить, нет. Смерть все равно возьмет тебя, и кто знает, что будет потом? Лучше сражаться.

Но, похоже, некоторые люди не в состоянии.

Отец так бы и поступил, подумала она. Даже не стал бы пытаться что-то сделать. Лег бы на землю и стал ждать, пока мир вокруг него не изменится. Она ненавидела свою мысль, она ненавидела свою резкость.

Когда она в первый раз остановилась отдохнуть, примерно через час ходьбы, Клемент подошел к ней и остановился, настолько похожий на автомат, что поначалу она даже не взглянула на него  –  в ее воображении он был чем-то вроде микроволновой печи, которая закончила работу и остановилась.

 –  Скажи мне,  –  сказал Клемент болезненно-механическим голосом.  –  Почему... это так важно, вверх и вниз?

 –  Что?

Он механически махнул рукой, быть может указывая на собственное тело, или на появляющуюся на фоне серебряного неба землю.  –  Для чего... это? Вверх и вниз?

Она обнаружила, что не может вынести то, что билось за его безумным взглядом, пойманное в ловушку, потерявшееся.  –  Я не знаю, о чем ты говоришь.  –  Она отвернулась от него и опять пошла вперед. Но Клемент, казалось, прирос к одному месту. Наконец, когда Рени уже собиралась остановиться, он пошатнулся и пошел за ней, как если бы старался идти в точности по ее следам. Она покачала головой. Возможно часть его самого еще сохранилась, но, даже так, это не делало его приятным собеседником.

Что же это за место? Жонглер сказал, что это не часть его сети, но как такое возможно? Это же не магия. Должно быть какое-то объяснение.

Что-то мокро зашуршало недалеко от нее. Рени забралась на полупрозрачный пригорок, с интересом заметив, как много меняется, когда можно двигаться не только строго горизонтально, и увидела мерцающую линию, которая выглядела менее материальной, чем то, что лежало по обе стороны от нее.

Река, подумала она. Может ли это быть рекой?

Она подождала, пока не убедилась, что Клемент может видеть ее, потом спустилась на берег реки. Теперь у нее есть направление  –  вверх по течению, что бы это не означало. Она знала, что !Ксаббу поступил бы точно так же, если бы был впереди ее, а значит шансы на встречу существенно возросли. Мысль подняла настроение.

Пускай здесь ничего не имеет смысла, подумала она, но по меньшей мере есть люди, которых ты любишь и которым ты нужна.

Но если этот бессмысленный мир придумал Иной, что же все это означает? Конструкция в сети, которая не является частью сети? И почему она чем-то напоминает реальность  –  есть холмы, и небо, как в Лоскутном Одеяле, и даже река? Быть может операционная система работает с некоторым странным понятием, что людям надо человеческое место? Но для чего операционной системе вообще нужны люди?

Долина реки, чем дальше, тем больше, начала походить на настоящую долину в настоящем мире, с травой, камнями и даже несколькими кипами деревьев. Небо, все эти дни остававшееся белым, как недоделанный уровень в ВР системе, стало приобретать глубину, хотя и оставалось мрачным и рассеивавшим свет, как будто весь этот призрачный мир находился внутри гигантской жемчужины.

А что если !Ксаббу не впереди меня, внезапно подумала она. Что если он потерялся в серости, в конце концов у него и Сэм нет зажигалки, как у меня. Тогда я должна остановиться и немного подождать их. Но что, если они впереди? Она подумала о том, что стоит оставить знак из палок или стеклянно-чистых тростников, росших вдоль берега реки, но, с другой стороны, те, кто может быть идут за ней, все равно не обратят внимание на любую конструкцию, сделанную из этих материалов  –  это все равно, что пытаться увидеть тающий лед в стакане воды. Она должна подождать, пока вещи вокруг станут более материальными. Вот тогда она сможет написать палками что-нибудь в таком роде  –  Помогите! Я Пленник Моего Собственного Разочарования. Или, быть может, Разыскивается, Больше Реальности.

Она уселась на то, что было  –  или однажды будет  –  стволом дерева, давая Клементу возможность догнать ее. Призрачные деревья колыхались вокруг нее под неощущаемым ветром, совершенно бесшумно, даже листья не шуршали, касаясь друг друга.

Прошло примерно четверть часа, Клемент так и не появился.

Недовольно ворча, Рени поднялась на высоких пригорок и оглядела скругленную землю, которую только что пересекла. Ничего, не малейшего следа, а ведь спрятаться в сером пространстве совершенно невозможно. Она грубо выругалась  –  не потому что боялась за него или ей не хватало его общества, но потому что чувствовала себя ответственной за него и еще потому, что разрешила беззаботности завладеть собой. Подождав достаточно долго на вершине, она спустилась вниз и отправилась к тем самым деревьям, где сидела и ждала его.

Я должна отметить место, решила она. Даже если я не пойду искать его, я должна дать знать !Ксаббу и остальным, что была здесь. Но оставалась задача, как это сделать. Думая, она рассеянно теребила скудную одежду, надетую на себя  –  чем более реальным казался ландшафт, тем более раздетой она себя чувствовала  –  и внезапно поняла, как ей объявить друзьям о себе.

Завязав клочок бледной материи на тонком суке, далеко торчавшем из гущи тенистых соседей, она подумала, что если бы она должна была сделать это еще несколько раз, то очень скоро осталась бы голой, и тут что-то задвигалось в ветвях прямо у нее над головой. Удивленная, она отпрыгнула назад.

Это оказалась птица... или, по меньшей мере, что-то похожее на птицу, меньше ее сжатого кулака. Похоже, она была немного более реальной, чем окружающий ландшафт, несмотря на крошечное тело и убегающие цвета, похожие на отражения в разбитом стекле. Рени с удивлением глядела, как птица допрыгала до конца ветви, а потом наклонила голову  –  намек на глаза, расплывчатое пятно на месте клюва. На мгновение такие знакомые движения заставили ее почувствовать, что вещи могут иметь смысл, но затем птица опустила голову пониже и сказала:  –  Даже не думай.

Рени вдохнула и отступила на несколько шагов. В этом безумном месте возможно все, сказала она себе, поэтому ничего не должно ее удивлять.  –  Ты что-то сказала?  –  спросила она.

Птица подпрыгнула на ветке и пискнула.  –  Даже не думай, что я когда-нибудь.  –  Мгновением позже она прыгнула в воздух, превратилась в крошечную вспышку радужного света, и улетела за реку.

У Рени оставалось мгновение на то, чтобы решиться. Она посмотрела на клочок белой ткани, качавшийся на ветке, потом на долину, стеклянный мир, замерший в вечном сумраке, и побежала догонять птицу, к тому времени превратившуюся в пятнышко в изменчивом небе.

Рени нашла мелкое место и перебралась через реку. Добравшись до дальнего берега она обнаружила, свет слегка изменился. Окрестности внезапно стали совершенно твердыми, как если бы она пересекла невидимый барьер, который держал реальность и не давал ей убежать, но это оказалось самым маленьким из всех изменений. Новый мир был настолько странным и интересным, что ей едва удавалось не упускать из вида резво машущую крыльями птицу.

Скругленные холмы и луга сменились складками и пиками, как будто какой-то могучий сдвиг толкнул поверхность земли, оставив за собой гигантские морщины. Земля была тяжелой и каменистой, из растительности остались искривленные ветром сосны и завернутый в туман колючий кустарник. Разросшийся солнечный свет не мог пробиться через плотно переплетшиеся ветви, так что хотя мир стал намного тверже, красок в нем не прибавилось.

Тяжело дыша, она на мгновение остановилась на вершине холма, глядя за полетом птицы. Ее добыча выросла, тоже стала более твердой, хотя с такого расстояния ее цвет было не разобрать. Она уселась на изогнутую ветку сосны в сотне метров вниз по склону холма и запищала  –  ... я когда-нибудь... я когда-нибудь...  –  негромко и плаксиво, как усталый ребенок.

Вниз вела очень крутая тропа, извивавшая между двух каменных осыпей, но Рени не могла повернуть назад  –  слишком долго и упорно она бежала сюда. И, не считая ее друзей, это был первый голос, который она услышала с тех пор, как исчезла гора, первое новое живое существо, которое она повстречала.

Пока она спускалась с холма птица спокойно сидела на ветке, как будто ждала ее. Туман колыхался под порывами несильного, но удивительно холодного ветра  –  она обнаружила, что радуется далеко не всем особенностям вернувшейся реальности  –  и решила, что видит странные формы, встроенные в изгибы земли, как будто под поверхностью прятались огромные, почти человеческие тела.