Убийство Президента Кеннеди - Уильям Манчестер

Через несколько минут после того, как стрелки на циферблате далласских часов показали 13 часов пополудни и главный нейрохирург Парклендского госпиталя Уильям Кемп Кларк констатировал смерть Джона Ф. Кеннеди, приемник в автомобиле сенатора Хэмфри, как и радиоаппараты по всей стране, сообщил, «что в госпиталь к президенту прибыли два священника». Сообщение о том, что президент равен в голову, само по себе наводило на мрачные мысли. Однако это новое сообщение явилось первым конкретным указанием на тот зло-вещий оборот, который могли принять события. В силу вынужденной централизации новостей страна узнала об этом раньше тех, кто толпился в хирургическом отделении «скорой помощи» Парклендского госпиталя, куда направились эти два священника. Слова доктора Кларка не были услышаны за пределами палаты № 1. Ближайшие соратники Кеннеди, находившиеся в хирургических кабинах за несколько шагов от его палаты, по знали о том, что произошло. Однако 75 миллионов радиослушателей и телезрителей узнали о прибытии священников в Парклендский госпиталь. Имена священников были неизвестны, но в любом случае эти имена не имели значения. В отличие от кардинала Кашинга преподобные отцы Оскар Хьюбер и Джеймс Н. Томпсон отнюдь не пользовались репутацией столпов церкви. Это были скромные приходские священники Далласа. Сейчас их пригласили лишь потому, что церкви, в которых они служили, находились поблизости от госпиталя, где лежал обреченный на смерть президент. Они прибыли в госпиталь в тот момент, когда Уильям Кемп Кларк покинул свой пост у изголовья президента. Жаклин Кеннеди, словно тень, беззвучно скользнула мимо доктора Беркли и посмотрела на тело мужа. Белая простыня, которой прикрыли убитого президента, оказалась слишком коротка для его роста. Из-под простыни виднелось его лицо. С того места, где стояла Жаклин, рана не была видна. Если бы не его глаза, она могла бы подумать, что с ним ничего не случилось.

Выражение лица Джона Кеннеди было почти естественным — оно не выдавало ни страха, ни агонии. Напротив, черты лица излучали глубокое сострадание к окружающим. Это выражение подчеркивалось скорбной складкой рта. Жаклин смотрела и смотрела, как завороженная. В палате уже раздавались какие-то новые звуки. С шумом вывозили медицинскую аппаратуру, хлопала педаль ведра для запачканных марлевых салфеток, раздавалось шуршание свертываемых прозрачных клеенок и приглушенный звук пропитанной кровью одежды, бросаемой на дно дорожных сумок, сдавленные рыдания доктора Беркли. Но стоявшая у изголовья президента вдова безмолвствовала. Сержант Даггер подумал, что она столь же неподвижна, как ее покойный супруг. Жаклин стояла рядом с широкими, атлетическими плечами Кеннеди. Сжав руку мертвого мужа, она пристально вглядывалась в лицо, которое было ей так дорого. Собранной и горделивой стояла она у изголовья супруга, когда вошел первый священник.

Для большинства присутствующих приход священника предвещал начало нового акта трагедии.

Люди почти не видели его черную сутану. Каждый, кто стоял в эти минуты в коридоре и палатах госпиталя, был потрясен. «Все кончено», — подумал Генри Гонзалес, взглянув на приземистого пастора. Мак Килдаф шепнул Альберту Томасу:

— Похоже, что он скончался!

Килдаф подошел к пресс-секретарю Жаклин Кеннеди Памеле Турнюр и, запинаясь, сказа л ей:

— Они вызвали священника.

Хирург Мак Перри ничего не замечал. Он все еще сидел в коридоре, когда священник прошел мимо него. Перри даже не заметил его. Его карие глаза остекленели от усталости, а лицо перекосилось. Хирург, не мигая, уставился на стену, покрытую изразцами, как будто бы там искал ответа на терзающий его вопрос.

Священник Хьюбер направился к Жаклин Кеннеди. Глаза его были полны ужаса, но лицо оставалось бесстрастным, как мраморное изваяние.

— Благодарю вас за то, что вы пришли. — Эти слова были сказаны ею шепотом, но отчетливо и сухо. — Помолитесь за него.

Голова Жаклин упала на грудь, ее тело склонилось вперед. Священник Томпсон подозвал она помощь проходившую мимо медсестру. Хьюбер спросил:

— Вам нужен врач?

Жаклин выпрямилась и попыталась улыбнуться.

— О нет.

На самом же деле она нуждалась в докторе. Еще немного, и она потеряла бы сознание. Сестра принесла холодный компресс. Жаклин наклонилась и плотно прижала его ко лбу. Она держала его до тех пор, пока не прошла слабость.

Когда все было кончено, отец Хьюбер и отец Томпсон, с трудом собравшийся с силами, пошли мимо огороженных кабин в коридор. У дверей их встретил один из агентов охраны и многозначительно оказал Хьюберу: — Святой отец, вы ничего не видели и не знаете о случившемся!

Оба священника утвердительно кивнули головами. Однако обещание было не так-то просто выполнить. Проходя по коридору, они старались никому не отвечать. Однако около автомашины их нагнала толпа репортеров, мчавшихся в импровизированный пресс-центр, но заметивших по пути черные сутаны. Впереди всех несся корреспондент журнала «Тайм» Хью Сайди. Отец Томпсон сидел уже за рулем, а престарелый Хьюбер открывал дверцу машины, когда корреспонденты взяли их в кольцо. Томпсон решительно отказался назвать свое имя. Хью Сайди в упор спросил: — Он умер?

Священник Хьюбер глубоко вздохнул и ответил:

— Да, умер.

Никто и не подумал выключить радиоприемник в открытой машине вице-президента, и корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс» Том Уиккер, проходивший мимо покинутого автомобиля, с изумлением услышал, как из репродуктора механический голос возвестил:

«Президент Соединенных Штатов Америки скончался. Повторяю, только что объявили, что президент Соединенных Штатов Америки скончался».

Уиккер перепрыгнул через железную ограду и крикнул Сайди:

— Хью, только что передали, что президент умер. По-моему, это официальное сообщение.

Сайди опустил голову, он не мог говорить. Уиккер помчался в пресс-центр.

Официально еще ничего не было сказано. Слова какого-то священника были слишком невесомы. Однако нельзя было бесконечно тянуть с официальным сообщением: пробило уже 13. 15. Четверть часа назад врачи констатировали смерть президента, и хотя в отделении неотложной помощи еще никто не знал о том, что отец Хьюбер проговорился, то даже если бы они об этом узнали, вряд ли сочли это удивительным. Долго хранить такую потрясающую тайну было невозможно. Слишком много людей было в палате, где умер президент.

Мак Килдаф отвел в сторону Кена О’Доннела и спросил:

— Он скончался? О’Доннел односложно подтвердил его предположение.

— Это, конечно, самое неподходящее время обращаться к тебе с таким делом, — продолжал Килдаф, — но мир должен узнать о том, что президент Кеннеди скончался.

— А разве это еще не известно? — спросил Кен.

— Нет, я еще не сделал официального сообщения.

— Значит, тебе придется сделать это сейчас. Но согласуй это с Линдоном Джонсоном.

Один из агентов охраны провел Килдафа по белому лабиринту отделения легких травм госпиталя. В самом конце поворота, направо, Килдаф увидел широкую спину конституционного преемника Кеннеди. Кашлянув, Килдаф обратился к нему:

— Господин президент!

Впервые Джонсона назвали президентом. Он обернулся И, как вспоминал позднее Килдаф, «посмотрел на меня, словно я был персонажем из мультипликационного фильма Диснея». Килдаф попросил согласия Джонсона на официальное сообщение о смерти Кеннеди. Джонсон отрицательно покачал головой.

— Нет, постойте! Мы еще не знаем, что это. Может быть, это коммунистический заговор. Мне нужно скорее отсюда уехать и добраться до самолета. Все ли готово для того, чтобы вывезти меня отсюда?

Секретная служба все подготовила, и Джонсон это знал, но он хотел покинуть Парклендский госпиталь до того, как пресса узнает о случившемся. Перебросившись несколькими торопливыми словами с агентами охраны, Килдаф понял, в чем дело. В 13. 20 он снова обратился к Джонсону и "сказал:

— Я сделаю официальное сообщение, как только вы покинете госпиталь.

— Ладно, как только я уеду, объявите о смерти, — сказал Джонсон.

Килдаф сопровождал Джонсона до запасного выхода. Когда, они вышли на улицу, их окружили репортеры.

— Что вы можете сообщить нам? — настойчиво спрашивали они.

Накупившись, Килдаф молча пробирался сквозь толпу и затем уныло побрел по лужайке к аудитории № 101 — 102. Но ему лишь показалось, что он избавился от всех и остался один. Генерал-майор Тэд Клифтон, еще не оправившийся от удара, ожидал его, чтобы подсказать ему маловразумительную мысль, что он может понадобиться в качестве свидетеля. Когда он попытался войти с противоположного входа в госпиталь, навстречу ему попались корреспондент Юнайтед Пресс Интернейшнл Мерримэн Смит и корреспондент Ассошиэйтед Пресс Джек Белл, которые шумно приветствовали его. Корреспонденты телеграфных агентств только что покинули свои столь важные посты у телефонных аппаратов. Узнав, что предстоят какие-то новые важные известия, они окружили Килдафа и требовали ответов. Однако Мак не поддавался на их уговоры и провокации. Он упрямо тряс головой, повторяя, что не скажет ни слова до начала пресс-конференции.