Один на один с металлом - Сергей Петрович Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Арабы вояки, скажем прямо, более чем хреновые, – словно прочитав мои мысли, снова заговорил начальник штаба. – Поэтому сейчас идет подготовка к переброске в Египет наших частей ПВО. Тех, кто реально сможет противостоять израильской авиации. Это зенитно-ракетные и радиотехнические части, самолеты истребительной авиации… В частях для этой командировки отобраны лучшие военнослужащие. Это и офицеры, и солдаты, и сержанты срочной службы. Так вот, твой задачей будет подготовка разведгрупп для частей ПВО Страны. Поэтому в Средней Азии даже подобрали местность, очень похожую на Синайскую пустыню. Глиняная каменистая степь с редкими зарослями саксаула. Понятно? – внимательно посмотрел на меня подполковник.
– Не совсем. Поясните, пожалуйста, что такое разведка ПВО?
– Не просто ПВО, а ПВО Страны, – недовольно перебил меня подполковник. – И это не род войск, как в сухопутных войсках или береговых частях флота. Это один из пяти видов Вооруженных сил. Ну, и в каждом из них есть своя разведка. Ну, пожалуй, за исключением РВСН [109]. Так вот, оперативная разведка ПВО Страны работает на вскрытие вражеских сил воздушного нападения. И полученные данные о воздушной обстановке немедленно поступают на командные пункты зенитно-ракетных и истребительных авиационных частей. Этим эта разведслужба принципиально отличается, скажем, от ГРУ ГШ. Там все разведданные обрабатываются и анализируются. А это время, которое воздушный противник нам не даст. Мой фронтовой друг сейчас в ПВО Страны командует антидиверсионным батальоном. В том числе и его ребят ты будешь учить… Слушай дальше, – прошелся по кабинету подполковник. – Система разведки ПВО Страны начала создаваться еще при Сталине в сорок девятом году. Она включала в себя части радиолокационной и радиоразведки, расположенные по границам с капиталистическими государствами. Наши тогда использовали опыт прошедшей войны. Тогда фашистская авиация, очень часто уступая нашей по численности, действовала намного эффективнее. Все было очень просто – люфтваффе опиралась на густую наземную сеть авианаводчиков, снабженных радиостанциями для связи с самолетами. И те успешно их наводили, давая возможность немецким летчикам атаковать наши самолеты с наиболее выгодных направлений. Благодаря разведке, действующей на переднем крае и в нашем тылу, немецкие пилоты всегда знали, откуда, куда и сколько идет русских самолетов. Это мне мой дружок тоже все объяснял, сам я в этих частях не служил, – пояснил подполковник. – Так вот, на полигоне уже находится техника для формирования ПМРВ. Подвижный маневренный радиолокационный взвод, – расшифровал сокращение начштаба. – В его составе две или три машины повышенной проходимости. Кажется, «ЗИЛ-157». РЛС воздушной разведки П-12 со средствами связи на автомобильном шасси. Еще одна машина с дизель-генератором. Командир ПМРВ – это майорская должность. Тактика действий планируется следующая. Поскольку в Синайской пустыне нет сплошной линии фронта, наши ПМРВ должны, скрытно обойдя опорные пункты израильтян, выйти как можно ближе к их аэродромам. Затем разворачивается РЛС и ведется как радиолокационное, так и визуальное наведение. Обнаружив взлет авиации противника, группа сразу выходит в эфир и выдает данные о воздушной обстановке, – закончил свою речь подполковник и требовательно посмотрел на меня. – Что скажешь, Черкасов?
– То, что это билет в один конец и шансов уйти после выполнения такой задачи крайне мало, – не задумываясь ответил я. – С той стороны тоже ведь не дураки сидят. Работу нашей РЛС засекут станции радиотехнической разведки. Даже если будет вестись только визуальное наблюдение, выход в эфир обнаружат, и скорее рано, чем поздно, запеленгует радиоразведка.
– А вот поэтому ты и едешь учить этих ребят. Чтобы у них был шанс выжить, – зло перебил меня подполковник. – Ты ведь в ОМСБОНе начинал, да и в войну с американцами я знаю, за что ты свой орден получил, – уже мягче добавил начальник штаба. – В общем, задачу ты уяснил. Послезавтра убываешь в командировку. Едешь в качестве старшего вместе с отобранными солдатами и сержантами из нашей бригады. Вопросы?
– Никак нет, – бодро ответил я, понимая, что наш разговор окончен.
Вопрос: и на хрена нам нужна эта война за каких-то арабов, так и остался невысказанным…
* * *
Мы сидим возле палатки на раскладных стульчиках и смотрим на закипающий на примусе большой армейский чайник. Мы – это я и весь личный состав подвижного маневренного взвода. Его командир капитан Андрей Петров и девять солдат и сержантов. Еще группе придан штурман боевого управления или если проще – авианаводчик старший лейтенант Валера Баринов. Одеты мы в светло-песочного цвета форму с накладными карманами на бедрах и кармашком для ножа. В этих кармашках на правой ноге у каждого из ребят закреплен пластунский нож. Это переделанные мною ножи НР-40 со спиленной гардой и утяжеленной рукоятью. На нашей форме нет погон и каких-либо знаков различия. Обуты мы в высокие шнурованные ботинки. Солнце медленно садится за край горизонта, длинные тени падают от всех предметов, окружающих нас, и горный хребет как бы уходит дальше. Причем в свете уходящего солнца горы кажутся темно-лилового цвета.
Вокруг нас гигантской желто-коричневой скатертью раскинулась степь. Кое-где виднеются блестящие белые полоски – солончаки. Здесь нет деревьев, нет радующей глаз зелени. Заходит солнце, а вместе с ним и уходит испепеляющая жара. Удушливый воздух сейчас неподвижен, нет ни малейшего ветерка. Для нас это счастье. Позавчера после обеда поднялся сильный ветер, несущий мелкий, переходящий в пыль, песок. Этот песок набивается в рот, в нос, в уши. Солнцезащитные очки при этом помогают мало, уже через несколько минут на них оседает столько пыли,
