Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» - Евгений Владимирович Акельев

Второй важнейший для Талицкого текст пророчества содержится в 17‐й главе Откровения Иоанна Богослова о багряном семиглавом звере, на котором восседала Вавилонская блудница и каждую голову которого, по объяснению Ангела, следует соотносить с семью царями, а самого зверя следует считать восьмым царем, который «пойдет в погибель». Следуя за толкованиями на Апокалипсис Андрея Кесарийского, Талицкий этого зверя считает Антихристом, который будет властвовать над теми четырьмя монархиями, которых в образе четырех зверей увидел пророк Даниил (см. Дан. 7: 1–18). Талицкий предлагает обратиться к различным царствам и попытаться найти такое, в котором бы оказалось «толикое число» царей, сколько рогов у багряного зверя. Своими расчетами книгописец поделился в «Покаянном исповедании»: «Сочисление царей российских: первый царь Иоанн Васильевич, вторый царь Феодор Иоаннович, третий царь Борис, четвертый царь Василий Шуйский, пятый царь Михаил Федорович, шестый царь Алексей Михайлович, седмый царь Федор Алексеевич, осмый царь Петр Алексеевич (прежде Иоанна избран на царство)».

Итак, Петр I – восьмой царь. Поразительное совпадение! Но совпадение ли? У Талицкого было множество других аргументов в пользу того, что это не простое совпадение. Например, согласно авторитетным толкованиям, «число зверя», открытое в 13‐й главе Апокалипсиса (Откр. 13: 18), может указывать на последний год существования земного царства с момента завершения тысячелетнего периода «удержания» сатаны, произошедшего во время Страстей Христовых и Его Крестной смерти. Следовательно, чтобы определить эсхатологическую дату, нужно сложить 1) количество земных лет Христа; 2) период, в течение которого, согласно Откровению Иоанна Богослова (Откр. 20: 1–2), сатана был связан; 3) и так называемое «число зверя»: 33 + 1000 + 666 = 1699[544]. Значит, с наступлением 1700 г. нужно ожидать страшных событий, которые позволят людям познать Антихриста. И они действительно произошли!

Итак, многие ветхозаветные и новозаветные пророчества, как считал Талицкий, указывают на Петра как на Антихриста. «И я, по сим пророческим глаголам разсуждах, и лета сочислях, и о царстве, и о Антихристе приводил твое имя, понеже другаго подобия таковаго царя в царственных книгах не обрел», – заявляет в «Покаянном исповедании» Талицкий, смело обращаясь к самому Петру.

Но вся эта аргументация, в основе которой лежало наложение эсхатологических пророчеств на исторический материал, помноженное на некоторые расчеты, приобретает для Талицкого значение (и как бы активируется) только ввиду действий Петра – того самого царя, на которого указывают пророчества и от которого одно за другим исходят повеления, противоречащие святым установлениям Церкви. «Да что и делом в тебе видех!» – продолжал вести на бумаге свой диалог с царем Талицкий. Сперва «повелел ты с притужением брити брады, также пити и продавать явно во всем царстве своем табак», начинает свой разбор конкретных поступков царя книгописец. Заметим, что введение брадобрития в «Покаянном исповедании» Талицкого стоит на первом месте в списке деяний, раскрывающих нечестивую и беззаконную сущность Петра. К сожалению, развернутая аргументация Талицкого о брадобритии в «Покаянном исповедании» оказалась замазана чернилами (скорее всего, самим же Талицким). Но, надо думать, он привел какие-то из тех аргументов специального Окружного послания патриарха Адриана против брадобрития, которые подробно разбирались выше. Наверняка Талицкий был знаком и с этой проповедью, и со всеми теми каноническими текстами, на которых она основывается (см. п. 8–13 в этой книге).

Важно отметить, что многие современники Талицкого, внимательно наблюдавшие за его процессом, едва ли имели возможность ознакомиться с его взглядами по первоисточнику: за списками эсхатологических сочинений книгописца велась настоящая охота. Но при этом все хорошо знали, что в аргументации Талицкого против Петра I брадобритие имело первостепенное значение. В ноябре 1704 г. монах московского Симонова монастыря упомянул про «еретичество» Талицкого. В ответ на это старец Захарий заявил: «Что де ты Талицкого поминаешь. Талицкой де мученик, свят. Вот де затеяли, бороды и усы бреют, какое де это доброе? Вот де и табак проклятый ныне пьют въявь»[545]. И.-Г. Фоккеродт в своем сочинении о России 1737 г. о деле Талицкого написал следующее: «Один русский из простого звания, Талицкий, изучивший в Москве книгопечатание, тайно завел в деревне печатню и обнародовал книжечку, в которой доказывал, что Петр – Антихрист, потому что стрижением бород позорит Образ Божий, приказывает резать и распластывать людей по их смерти, попирает церковные уставы и другие, какие только есть, вводит нелепости»[546]. Фоккеродт находился в России с 1712 г.: сначала в доме Я. В. Брюса воспитывал его племянников, а три года спустя стал секретарем Д. К. Кантемира, после чего поступил на службу при прусском дипломатическом представителе в России[547]. Примечательно, что Талицкий среди людей, некогда составлявших круг общения Фоккеродта (не исключено, что он узнал об этом деле от самого Брюса), имел репутацию человека, который пришел к убеждению в том, что Петр – Антихрист, в первую очередь из‐за «таких нелепостей», как брадобритие[548].

Но, разумеется, брадобритие и табакокурение были не единственными аргументами Талицкого, утверждавшего, что Петр своими деяниями и повелениями доказал свою сущность.

«Ты же от своего лица повеле написати указы, чтобы сходилися мужи и жины, и проносили от имей своих сребро, и играли в лоты», – продолжает Талицкий[549]. И это повеление также противоречит церковным заповедям: «заповедано нам от Святыя Церкви, да не собираемся на всякия игры»[550].

Но окончательно Талицкий утвердился в своих убеждениях в январе 1700 г., когда по указу царя было введено новое летоисчисление, а затем впервые праздновалось новолетие 1 января, причем главным режиссером этих нечестивых празднеств был сам царь: «Потом повелел еси празновать обновление года генваря первое число. И в той день на Красной площади повелел еси поставить крест превеликий, зделав из досок, а что на нем было написано, того не вем, токмо подпись едина: „Здравствуй, лета Господня: 1700“. И все ты повеле сжечь. Ты же повеле во всем граде в той день всякого чина людем елником и иными древами венчати врата [и] у всякова пред враты возжигати огнь в нощь»[551]. Основываясь на поучениях святых отцов и исторических произведениях, Талицкий доказывал, что все эти празднования, введенные Петром I, имеют нехристианскую природу. Повеление вешать над дверями ветви деревьев (в то время как у христиан принято знаменовать вход в дом крестом)[552], фейерверки и салюты, зажигание огней у дворов[553], напомнившие Талицкому ритуальные обряды зороастрийцев («возжигание огня в Персиде почитают вместо Бога»), а затем и сожжение большого креста на Красной площади с наступлением 1700 г. – той самой даты, на которую и указывают арифметические расчеты, – все это