Москва закулисная - 2 - Мария Райкина

Театр решил честно поговорить о сексе, и это оказалось делом трудным и унизительным.

Во всяком случае актриса Заворотнюк, которая похотливо елозит на скамейке, как на коне, перед Грэмом, время от времени крестится и говорит: "Прости меня, Господи". Ее можно понять, когда она в камеру Грэма расскажет свою историю:

- В четырнадцать лет я увидела мужской член. Он был весь в венах, в складках...

- Каков он на ощупь?

- Он очень мягкий... и не такой, как я думала. Я думала, что он гладкий и твердый, как пробирка.

Режиссер объявил перерыв аккурат в тот момент, когда сексуальная исповедь Синтии перекочевала на монитор. И она спросила с экрана: "Хочешь, я сниму юбку?" На что последовал вопрос Грэма: "Ты всегда ходишь без трусов?"

Во время перерыва.

Антон Кузнецов закурил, не потому что нервничал, а потому что хотел курить.

- Скажи, произнося со сцены такие откровения, ты столкнулся с тем, что артисты зажимаются? Стесняются?

- Не только артисты, но и я сам. Мы можем показать голого актера, ничего страшного зрители не увидят. А вот серьезно говорить об этих вещах, чтобы они стали личными, - тут возникают проблемы... Но если о них говорить откровенно, они не будут вульгарными и пошлыми.

А что по этому поводу думают артисты, точнее, артистки, которым больше всего досталось такого текста? Настя Заворотнюк уверяет, что пока она репетировала спектакль, внутри нее происходило что-то страшное.

- Возникло столько вопросов, на которые лучше было не отвечать. Если отвечать, то, возможно, придется менять жизнь.

Марина Зудина:

- В жизни я менее закомплексованный человек, чем моя героиня. Я считаю, что секс - это одно из самых веселых занятий в жизни. Здесь страшно другое, когда нет близости между людьми, как у моей героини - Джон живет своей жизнью, Анна о своих проблемах говорит не с ним, а с психиатром. Такая ситуация сплошь и рядом.

А еще Зудина сказала, что это первый в ее жизни спектакль, где ей не хочется менять костюм: так она сосредоточена на проблемах своей героини. У Анны черные брюки с пиджаком на двух пуговицах под грудью, открывающим кусочек живота. У ее сестры - открытое черное платье с разрезом сбоку до бедра.

После перерыва.

Декорации на сцене настолько минимальные, насколько можно себе представить. Французский сценограф Патрис Жеро по периметру черного кабинета сцены пустил прозрачные пластиковые экраны, и в них текуче преломляются фигуры героев. Из мебели одна тумба без обшивки. Она же стол, она же стойка бара, она же кровать. И так же, как мебель, условна мизансцена. Например, вот такая: как бы на кровати как бы спит Джон. Подходит Анна и говорит ему о своих подозрениях. Он, как принято у мужчин, защищается нападением:

- Получается, что в это время я с кем-то трахался.

- Трахался или нет?

- Нет, не трахался. Твои подозрения для меня оскорбительны.

Ну абсолютно ничего нового в поведении самцов.

В табакерковском подвале зримо понимаешь разницу между театром и кино. Во всяком случае, изображение на мониторах режиссер Кузнецов при всем своем желании изменить не может, а вот живую сцену - спокойно. Для его режиссуры характерны знание текста наизусть, четкая дикция и артистичные показы. Похоже, не выносит пауз - не терпит пустоты между мизансценами длиною даже в 30 секунд.

- Я люблю паузы, когда они осмысленны. Для меня в спектакле важны связки. И даже движение башни или какого-то предмета на сцене что-то должно рассказывать зрителям.

При абсолютно шокирующем тексте в "Секс. Ложь. И видео" тем не менее есть красивые фразы. Например, те, которые произносит Грэм: "Мужчины приучаются любить ту женщину, которую они желают, в то время как женщины все больше и больше начинают желать мужчину, которого они любят". А есть грубые, животные.

- Хватай свои жонглерские яйца и быстро дуй сюда, - кричит Синтия Джону по телефону, чтобы при встрече ему объявить: - Джон, ты года не женат, а уже трахаешь родную сестру жены. Джон, ты лжец. И я это знаю лучше, чем все остальные.

Покидая психотерапевтический сеанс от "Табакерки", я поймала себя на том, что гоню разные мысли, которые почему-то стали приходить в голову. А сами-то авторы рискованного предприятия, пригласившие нас на откровенный разговор, разобрались со своими проблемами?

Антон Кузнецов:

- Ну разве с ним можно до конца разобраться? Но я разобрался в одном - в этом нельзя себе врать. Поэтому я и делаю этот спектакль. Если человек говорит: "Секс - это не важно", значит, есть проблемы.

Олег Табаков:

- Я разобрался, как мне кажется, на уровне моих шестидесяти пяти лет. Мы сбрасываем все на двойственность натуры, на толерантность, на девственность, у кого она осталась, на отсутствие денег и жилплощади, но только не на себя. А этот спектакль подталкивает: разберитесь, что с вами происходит.

Только наивные люди думают, что когда фотограф щелкает - вылетает птичка. Смешные и трогательные вы - из-под пальца, нажимающего на затвор, вылетает история. Хлоп, и все разом как-то легко попадают в историю. И вы, картинно позирующие, и вы, стыдливо отворачивающиеся. Правда, ни тот, кто выбирает выгодную точку, ни тот, кто замирает со смайлом до ушей, об этом не подозревают. А напрасно.

Вот некогда тощего студента из "Щуки" Женьку Дворжецкого, впоследствии ставшего популярным артистом театра и кино Евгением Дворжецким, везде видели с фотоаппаратом. Свою школьную страсть к фотографии он спешил утолить повсюду на репетициях студенческих отрывков, дружеских попойках, на халтурах в городах и весях. Наверное, потому, что никто тогда не знал слова "папарацци", никто и не прятался от его объектива. Позже, когда Дворжецкий с антресолей с трудом доставал увесистые альбомы, стало ясно, что светом он написал портрет целого театрального поколения. Поколения 35-40-летних. Того самого, что называют потерянным. Того самого, которое впитало двойную мораль совковой системы и которое защищало цинизмом свои немудреные ценности.

Колбасясь на тесных кухнях отдельных квартир блочных девятиэтажек и строя рожи фотографу, они не знали, кто из них взлетит выше всех, кто упадет, кто уедет и не вернется. Или уйдет из этой жизни навсегда - одни добровольно, другие всячески цепляясь за эту б...скую жизнь. Тогда они звали друг друга, как дети, по кличкам:

Шкала, Метла, Графин, Житуха

Меньшиков не спал ночь перед премьерой

Презервативы срывают спектакли

Капитан милиции майор Нефед

Лотерейный билет с миллионершей

Одуванчик стал скандалистом

По Метлицкой плакали мужчины

Покопаемся в архивах артиста Дворжецкого. Ба! Да здесь знакомые все лица. К тому же папарацци Дворжецкий был хорошим рассказчиком с острым взглядом и добрыми намерениями.

Олег Меньшиков (просто Олег). Эйфория первых выездов за рубежи родины. Мы от Дома актера едем в Париж. Все знают, что Олег Меньшиков выпускает здесь после Англии своего "Есенина". Мы ищем его по знакомым - никаких результатов. Расстроились, конечно, ну что делать. И вот последний день. Наш бывший сокурсник Лешка Маслов, который во время гастролей Таганки остался во Франции, просто не пришел на самолет, ведет нас в кафе, где четыреста (!!!) сортов пива. Три часа ночи. Пьем. Открывается дверь, и входит Олег. У всех челюсть упала. А он просто зашел в первое попавшееся на пути кафе. Протрепались до утра. Он посадил нас в такси. Наутро, когда мы с самолета вошли в московскую квартиру, раздался звонок:

- Ну что, как вы добрались? - низкий, усталый голос. А ведь вечером у него - премьера. Как сыграет? - подумали мы.

Встретились с ним на "Сибирском цирюльнике". Это он придумал побрить полголовы в натуралку вместо того, чтобы надеть монтюры (накладка, имитирующая лысину. - М.Р.). Олег Евгеньевич очень самостоятельный человек. Ни от кого, кроме себя и собственных желаний, не зависит. Думаю, что он ни у кого ничего не просит.

Да, Олег Меньшиков вырвался из своего поколения. Безумно талантлив и умен, своему имиджу педантично следует вот уже на протяжении многих лет. Говорят, что когда-то он был душой любой компании. Человек-оркестр. Гусар на выезде. С годами он стал недоступен,

в том числе и для старых друзей, переместившихся на периферию его сознания. Он трудоголик, но делает вид, что ему все легко дается. Однако глаза выдают другую информацию - его полет на недосягаемой высоте оплачен безумным одиночеством.

Евгений Князев (по прозвищу Князь). В отличие от нас Женька был человек со стажем: он уже закончил технический вуз. При этом он староста, должен за нами, обалдуями, следить. Однако сам выпивал, сам с нами и гулял. Но... выгораживал всех перед педагогами, был буфером между нами и начальством, а главное строго следил чтобы, например, сегодня первые десять человек сидели на лекции по истории партии. А назавтра - следующая десятка. Однажды мы решили его приколоть. На дипломном спектакле "Ра-скол" он играл одного идиота, хотя мы все там были хороши. Его герой открывал папку для доклада, а оттуда вылезал почему-то презерватив. От неожиданности он захлопывал папку, тянулся за следующей, а оттуда тоже торчал презерватив. Он за портфель - там то же самое. Он с ужасом тянет платок из кармана, а оттуда вываливаются резиновые изделия номер два. Как мы не сорвали спектакль, я даже не знаю.