Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

— Ну а теперь рассказывайте, как обстоят дела с нашей программой.

— Здесь полный порядок! — ответил Портер. — Нашли троих. Я приказал им явиться к полудню, но раз вы на ногах, могу поторопить.

— Да. С этим не следует тянуть, — согласился Мелвин и на том закончил разговор.

Вернувшись в кабинет, он привел себя в порядок. Время еще оставалось. Не зная, чем заняться, он сел за стол, разложил письменные принадлежности и стал смотреть через открытое окно на увядающий сад, откуда доносился разноголосый птичий гомон.

Через четверть часа раздался начальственный голос. Дверь отворилась, и на пороге вырос Портер.

— Вот и я! — громогласно известил он. В руках у него был пакет, из которого выглядывали свертки и крышка термоса.

— Похоже, день будет без дождя, — сказал Портер после того, как они обменялись приветствиями. — Моя половина занялась хозяйством. А вам велела передать это… — и он стал извлекать содержимое пакета. — Кофе… сигареты… пирожки…

Мелвин стал отказываться, ссылаясь на то, что не голоден. Но Портер и слушать не захотел.

Пирожки с мясом были свежими, а кофе горячим и в меру крепким. Пока Мелвин завтракал, начальник полиции рассказал о том, что удалось сделать. Результаты были, хотя Мелвин ожидал большего.

То ли от вкусной домашней снеди, то ли от перспективы заняться привычным делом он почувствовал себя лучше.

В конце доклада Портер сообщил, что свидетели ждут, после чего вышел, оставив дверь открытой. В нее тут же протиснулся невзрачного вида человек в куртке неопределенного цвета и пыльных брюках с обтрепанной бахромой штанин, спадающих поверх стоптанных туфель. В руках он держал выцветшую, украшенную металлическими застежками бейсболку и непрерывно шмыгал сизым, похожим на перезревшую сливу носом.

— Рамон Штакуда, — просипел он, останавливаясь у входа.

— Очень приятно, — Мелвин улыбнулся и указал на стул. — Присаживайтесь, не стесняйтесь. — Он подождал, пока гость устроится, угостил его сигаретой и закурил сам. — Понимаете, господин Штакуда, мне надо знать, что вы делали позапрошлой ночью между двумя и тремя часами, — продолжил он доверительным голосом. — Поверьте, речь не идет о каких-то претензиях в ваш адрес. Скорее наоборот. Я рассчитываю на вашу помощь в одном интересующем нас деле и надеюсь, что вы меня не подведете.

— Конечно, господин…

— Хесли, — подсказал Мелвин, стряхивая пепел в закрученную морскую раковину, служившую Портеру пепельницей.

— Да-да, я готов помочь. Господин Портер уже объяснил, что вас интересует, и я постараюсь вспомнить, как всё было. А было так… — Штакуда уселся поудобней, закинул ногу за ногу и натянул на колено смахивающий больше на картуз убор.

— Справляли мы в тот вечер именины у Мика Бардиса, моего соседа. Всё было как надо: закуска, выпивка… Расходиться стали около двух. Чего греха таить… набрался я изрядно, потому и решил проветриться перед сном. Помню, ночь была, как по заказу: теплая, пахучая. Вокруг тьма непроглядная, небо звездами утыкано. И тишина. Какая тишина!.. Малейший звук на всю округу разносился. Пристроился я, значит, на бревне у своих ворот — сижу, размышляю, как бы в дом пробраться, да так, чтоб никого не разбудить. Так где-то с полчаса прошло или около того. У Бардисов уже улеглись. Тут и хмель стал сходить. Вдруг вижу — дальние вершины осветились зеленым огнем, будто их фосфором намазали. А сверху появился красный ореол… Большой такой, во весь горизонт. И еще луч… Расходящийся черный луч, который упирался в небо. Совсем как прожекторный. Прямой, как стрела, и очень заметный…

— Постойте! — перебил его Мелвин. — Вы сказали — черный луч?.. Это как же? На черном небе и черный луч?.. Как вы могли его видеть, да еще и форму определить?

— Гм-м, правда ваша, — Штакуда озадаченно почесал затылок. — Об этом я не подумал. Не знаю, как такое могло случиться. Может, и правда померещилось с пьяных глаз…

— Ну, зачем вы так! — покачал головой Мелвин. — Тут надо разобраться, восстановить подробности, а уже потом судить, что было и чего не было. — Он замолк и какое-то время испытующе смотрел на Штакуду. Потом, не меняя дружелюбного тона, продолжил: — Попытайтесь все-таки вспомнить, почему луч показался вам черным и каким образом он мог выделяться на черном небе?

— Вот не знаю. Вроде что-то изнутри подсказало …Понимаете, в наших краях, небо бывает как бы сплошь залитое звездами. Постойте, дайте сообразить… — Он ухватил себя за нос и стал крутить его как граммофонную ручку. Потом нерешительно сказал: — Вроде как, луч был совсем черный, потому и виднелся на звездном небе столбом. Да-да, я не мог ошибиться. — Он встрепенулся и заговорил уверенней: — Просто не мог, и всё тут. По его краям змеились голубые оторочки, узкие, как лезвие ножа. Точно, за ним не просвечивались звезды… Но не успел я толком присмотреться, как под ногами шумнуло что-то, ударило. И всё исчезло.

— Та-а-к! — с удовлетворением протянул Мелвин, старательно записав рассказ Штакуды. — И что вы стали делать дальше?

— Ничего! Спать пошел. Время, знаете, было позднее, а с утра мы с Ушенденом по грибы собирались.

— А это кто?

— Ушенден? Племянник мой. Правда, я еще подумал — с чего бы это? Раньше у нас такого не было. А с другой стороны, может, так и надо?.. Всему удивляться — жизни не хватит.

— Еще что-нибудь помните? Скажем, гром или отголоски взрыва?

— Я же говорю — шумнуло под ногами. А может, и нет. Пьян я был, господин Хесли. Всё больше о другом думал — как бы в дом пробраться, да так, чтоб незаметно. Я, может, и не вспомнил бы ничего, если б не господин Портер. Надо, говорит, всю правду, как есть…

Мелвин еще какое-то время продолжал расспрашивать, пытаясь вызвать у свидетеля просветление памяти, но больше ничего не добился. Ознакомив Штакуду с протоколом, он проводил его к выходу, распрощался и пригласил следующего очевидца.

В кабинет вошли двое: юноша лет восемнадцати и миловидная девушка примерно таких же лет. Оба крепкие, загорелые, они держались за руки и казались неотделимыми друг от друга.

Мелвин представился и, объяснив цель вызова, приготовился записывать.

— Меня зовут Кристин Хейвиц, — ломким голосом заговорил юноша. — А это моя подруга Мэгги. Скоро мы поженимся. Отец выделяет мне часть хозяйства, поэтому при случае мы не упускаем возможности поговорить о будущем. Позавчера мы сидели в беседке, что в конце парка на излучине. Была ночь. Мы строили планы, смотрели на звезды… И тут над горами вспыхнула красивая зарница. Она была похожа на радугу, только быстро меняла цвета и как бы пульсировала расходящимися волнами.