Темный принц - Кристин Фихан

Его длинные ресницы опустились, а пальцы глубоко зарылись в волосы Рейвен, словно он мог оттащить ее от края смерти.

Жак наблюдал, как его длинные пальцы с любовью ласкают ее волосы.

— Грегори, мы можем поместить ее на несколько часов в землю?

— Это должно ускорить процесс выздоровления.

Эрик и Жак спустились вниз, чтобы подготовить подвал, открывая недра земли всего одним словом так, чтобы хватило места сразу для двух тел. Они осторожно перенесли Рейвен, Михаил все время оставался рядом с ней, ничего не говоря и сосредоточившись на ее сердце, легких, на защите тусклого огонька, в котором заключалось ее желание жить.

Он опустился в глубокие недра земли, почувствовав, как целебные свойства плодородной почвы окружают его, подобно гостеприимной постели, и принял легкое тело Рейвен, пристраивая его рядом.

Михаил пошевелил руками, создавая небольшой туннель над их головами, и приказал земле закрыть их. Земля была везде — вокруг и поверх его ног, ее ног, она накрыла их тела, вдавливая их еще глубже.

Сердце Рейвен подпрыгнуло, почти пропустив удар, и начало неистово биться, несмотря на устойчивое биение его собственного сердца.

Я живая! Они закапывают нас живьем!

Не разговаривай, малышка. Мы часть земли, она нас исцеляет. И ты не одна, я здесь, с тобой.

Я не могу дышать.

Я дышу за нас обоих.

Я не могу это вынести. Заставь их остановиться.

Земля обладает восстанавливающими свойствами. Позволь им подействовать. Я же карпатец — часть земли. Тут нечего бояться. Ни ветра, ни земли, ни воды. Здесь только мы.

Но я не карпатка.

В ее сознании слышался непередаваемый ужас.

Теперь мы оба карпатцы, и ничто не сможет причинить тебе боль.

Она закрыла от него свое сознание, начав отчаянную борьбу, которая могла только приблизить ее конец. Михаил понял, что спорить бесполезно. Она не могла принять землю у себя над головой. Он немедленно выпустил их из-под земли, заставляя ее сердцебиение успокоиться, стать почти нормальным, и выплыл наверх, держа ее на руках.

— Этого я и боялся, — сказал он Жаку, который все еще оставался в подвале. — В ее венах течет сильная карпатская кровь, но ее сознание ограничено человеческими пределами. Погребение у нее ассоциируется со смертью. И она не переносит глубоко раскопанную землю.

— Тогда мы должны принести землю к ней, — сказал Жак.

— Она слишком слаба, Жак. — Михаил прижимал Рейвен к себе, а на его лице читалась глубокая печаль. — То, что мы сделали, было бессмысленно.

— Нет, это не так, Михаил, — сказал Жак.

— Я был таким себялюбивым с ней, да и все еще таким остаюсь. Я должен был позволить ей обрести покой, но не смог. Я бы последовал за ней, Жак, но сомневаюсь, что смог бы спокойно покинуть этот мир.

— А как же мы все? Она наш шанс, наша надежда. У нас должна быть надежда, Михаил. Без нее никто из нас не продержится долго. Мы верим в тебя, верим, что ты найдешь ответ для всех нас. — Жак остановился возле двери, ведущей из подвала. — Я подготовлю матрас. С Байроном и Эриком мы наполним его самой плодородной землей, какую только сможем найти.

— Они питались?

— Ночь только началась, у нас еще много часов впереди.

В подвале они соорудили целебную кровать с помощью трав и благовоний, покрыв матрас трехдюймовым слоем земли. И снова Рейвен и Михаил устроились рядом, ее голова лежала на его груди, его руки крепко обнимали ее. Жак обложил Рейвен землей так, чтобы она облегала все изгибы ее тела. Сверху их тоже укрыли тонким слоем земли, как одеялом, добавив простыню, чтобы Рейвен ощущала привычное прикосновение хлопковой ткани.

— Не позволяй ей двигаться, Михаил, — напомнил Жак. — Хотя раны закрываются, она все еще теряет кровь. Не так много, как раньше, и через пару часов мы сможем дать ей еще.

Михаил прикоснулся щекой к ее шелковистой голове, утомленно закрывая глаза.

— Иди и найти питание, Жак, ты валишься с ног, — пробормотал он еле слышно.

— Я пойду, когда вернутся остальные. Мы не оставим тебя и твою женщину без защиты.

Михаил пошевелился, словно в знак протеста, но затем нашел в себе силы усмехнуться.

— Напомни мне отвести тебя в сторонку и преподать пару уроков, когда мне станет лучше.

И он заснул под тихий смех Жака, звучавший в ушах, сжимая Рейвен в объятиях.

Ливень перешел в мелкий дождик, ветер утих, разогнав грозовые тучи. Еще несколько раз содрогнувшись, замерла земля. Кошки, собаки и домашний скот успокоились. Дикие животные укрылись от бури.

Пробуждение Рейвен было медленным, болезненным. Прежде чем открыть глаза, она попыталась сообразить, где она и что с ней. Она была ранена, она должна была умереть. Она в объятиях Михаила, их ментальная связь сильна, как никогда. Он отодвинул ее от края смерти, а потом разрешил уйти — только если он пойдет вместе с ней. Она слышала звуки дома, скрипы над головой, успокаивающий шелест дождя, барабанившего по крыше, стучавшего в оконные стекла. Кто-то ходил по дому. Если бы она приложила больше усилий, то смогла бы определить, кто это и в какой части дома он находится, но это казалось слишком обременительным.

Медленно она прокрутила в уме весь ужас произошедшего. Запертая в ловушку роженица и жаждущие крови фанатики. Лицо Джейкоба, когда он с силой швырнул ее на землю и разорвал на ней одежду.

Тихий встревоженный крик Рейвен заставил Михаила обнять ее еще крепче, уткнуться подбородком в ее макушку.

— Не думай об этом. Позволь мне погрузить тебя в сон.

Она прикоснулась к его шее, нащупывая пульс.

— Нет. Я хочу вспомнить, покончить с этим раз и навсегда.

Она была взволнована, как никогда.

— Ты слишком слаба, Рейвен. Тебе потребуется еще много крови, много сна. Раны были слишком серьезны.

Она хотела подвинуться к нему, лишь слегка шевельнулась, и боль сразу вцепилась в нее клещами.

— Я не могла дотянуться до тебя. Я пыталась, Михаил, ради той женщины.

Он поднес ее пальцы к губам и поцеловал их.

— Никогда больше, Рейвен, я не подведу тебя. В его сознании и сердце было куда больше боли, чем в ее теле.

— Я сама решила пойти за ними, Михаил. Сама впуталась во все это, чтобы помочь той женщине. Я знала, на что способны эти люди. И сознательно пошла на это. И я не обвиняю тебя, пожалуйста, не думай, что подвел меня.

Говорить было трудно. Хотелось спать, впасть в благословенное забытье, чтобы перестать чувствовать онемевшее тело и сознание.

— Позволь мне помочь тебе уснуть, — прошептал он тихо.