Котильон - Джорджетт Хейер

Явившись в Ганс-Креснт с твердым намерением прокатиться с Оливией в Ричмонд в собственном каррикле, он обнаружил шевалье, принятого запросто и совершенно успевшего обворожить миссис Броти и ее дочь.

Последнее обстоятельство легко объяснялось: все в шевалье выдавало человека благородного происхождения и воспитания. Непринужденные манеры и красота привлекали Оливию, привычки зажиточности, упоминание о замке в Аверне и дяде-маркизе, несомненно, расположили в его пользу миссис Броти. Молодой француз, путешествующий ради развлечения, родственник девушки, помолвленной со старшим сыном лорда Легервуда, был, несомненно, подходящей партией, и если его состояние не имело шансов соперничать с богатством сэра Генри Госфорда, то все же давало гарантии достаточные, чтобы поладить с матерью Оливии. Однако и мистера Веструдера, высокого и самоуверенного, миссис Броти приняла вполне приветливо. Ей льстило его внимание к дочери, и она немного побаивалась его. Если у нее оставались сомнения относительно положения шевалье, то мистер Веструдер с этой точки зрения не вызывал никаких подозрений. Признанный всеми светский лев, он принадлежал к тому избранному обществу, которое высокомерно отвергло ее, его так носили на руках, что добиться его расположения почла бы за честь любая леди. Только истинная природа его намерений и конкретные размеры состояния волновали ее. Мистер Веструдер не делал попыток просветить ее ни по одному из пунктов. Он имел собственные соображения по поводу того, как именно удалось предприимчивой даме женить на себе покойного Оливера Броти, и полагал, что последнее обстоятельство являлось для маменьки Оливии куда более важным. Он не сомневался, что она продаст любую из своих дочерей, ни секунды не колеблясь, окажись только цена достаточно высокой. В сущности, она предпочла бы для Оливии брак с престарелым сэром Генри, но если дочь проявила бы непокорность, она, полагал мистер Веструдер, не отказалась бы от других, менее лестных предложений. Он был не единственный, кто закидывал удочки у прекрасной Оливии, но, пока не обнаружил шевалье, уютно расположившегося в гостиной Ганс-Креснт, не опасался соперничества.

Застыв на пороге и улыбаясь Оливии, он, приподняв бровь в сторону шевалье, одаривал всех взглядом, который одновременно бесил и страшил миссис Броти.

— Мэм, — Джек отвесил поклон миссис Броти, — ваш самый покорный! Мисс Броти, ваш раб! Шевалье!

Но когда Оливия протянула ему руку, он задержал ее и произнес, улыбаясь глазами:

— «Сверкающая, исключительная, бесподобная красавица», могу я просить вас совершить прогулку в моем каррикле?

Будь рядом мисс Чаринг, она, несомненно, тут же назвала бы источник пародии, но гораздо менее начитанная Оливия прелестно смутилась и произнесла:

— Пожалуйста!.. Как неразумно… Очень любезно с вашей стороны, но я не могу согласиться: мы ждем друзей.

— Увы! — легкомысленно отозвался он. — Удача от меня отвернулась. Мне уйти сразу или я могу еще побыть с вами?

Миссис Броти, шумно протестуя, потребовала, чтобы он остался подкрепиться. Он отказался, но пробыл еще с четверть часа, лениво перебрасываясь фразами с шевалье. Отвешивая поклон, спросил:

— Подвезти вас, д'Эврон? Вы ведь не завели еще кареты.

— Как правило, я нанимаю коляску, но сейчас приехал на том, что, как мне сообщили, называется наемный экипаж.

— В таком случае вы должны позволить подвезти себя на Дьюк-стрит. Прощай, жестокая красавица! Надеюсь, мне больше повезет в следующий, раз!

Шевалье, понимая, что мистер Веструдер не собирается оставлять за ним поле боя, непринужденно склонился над ручками дам и последовал за своим благодетелем. Комплимент в адрес хозяина упряжки не достиг цели.

— Да, знатная пара, — равнодушно отозвался мистер Веструдер. — Как поживаете, д'Эврон? — продолжал он. — Вам удается развлечься в Лондоне?

— Да, меня просто рвут на части. Я встретил столько доброты и радушия, что чувствую себя совсем как дома.

— Ваш шарм и любезность открывают перед вами все двери! Меня все спрашивают, кто этот обворожительный француз и где я с ним познакомился.

— Одна из ваших шуток, на которые, я слышал, вы мастер?

— Ничуть, уверен, имя вашим друзьям в Англии — легион. Постойте, кто же интересовался вами совсем недавно? Не стали ли вы жертвой инфлюэнцы… Ну конечно! Леди Мария Ялдинг! Победить это сердце уже что-то значит!

— Я не переоцениваю своих возможностей, — отозвался шевалье. — Но вы напомнили мне о моих обязательствах, сэр: леди Мария была добрее всех ко мне, забывать ее мне не следовало.

— Именно, — кивнул мистер Веструдер, — соблазны подстерегают нас на каждом шагу, неразумно не противостоять им.

— Кажется, я понял, — через минуту проговорил шевалье убитым тоном.

— Я не сомневался в вас. Вы, французы, ловите все с лета! Простите мою навязчивость: я чувствую некоторую ответственность за вас и не хочу, чтобы вы попались в одну из ловушек, которые так щедро расставляет наше общество. Вам, иностранцу, порой трудно распознать их, правда?

— Не имеете ли вы в виду, что мы сейчас оставили одну из таких волчьих ям? — спросил шевалье, беря быка за рога.

— Ну да, — произнес мистер Веструдер, натягивая поводья. — Девица прелестна, конечно, но матушка — сущая гарпия, и ни пенни приданого.

— Я знаю.

— Да, миссис Броти следовало стать аббатисой… о, простите, посредницей, шевалье! Прекрасная Оливия будет продана тому, кто больше заплатит.

— Сэру Генри Госфорду? Содрогаешься при мысли о нем.

По свободной улице мистер Веструдер пустил свою пару шагом, что вовсе не соответствовало его характеру.

— Госфорду, если согласится Оливия, — признал он. — Для миссис Броти главное, что он богат и достаточно одурачен, чтобы предложить брак, не столь уж завидный, но все же желательный.

— Вы пугаете меня! — воскликнул шевалье. — Не может быть, чтобы мать позволила этой невинной красоте пойти на содержание!

— Держу пари, д'Эврон, — рассмеялся мистер Веструдер, — что, пока не окрутила покойного Броти, она сама представляла лакомый кусочек, знаете ли, из Ковент-Гарденской театральной аристократии. Смею предположить, что образ жизни, который так пугает вас, не кажется ей столь отталкивающим. По крайней мере, дочь ее окончит свои дни в относительном достатке. Мы не бросаем наших возлюбленных нагими на морозе!

— Сэр! — воскликнул шевалье, пытаясь совладать со своим волнением. — Вы настолько откровенны, что это дает мне право, в свою очередь, спросить: у вас есть виды на мадемуазель?

— Разумеется, не как на мою жену! — довольно заносчиво ответил мистер Веструдер.