Избранное - Майя Ганина

Было одиннадцать, кое-кто из труппы уже спустился в вестибюль, намереваясь узнать новости и программу на вечер, а затем позавтракать в кафе, поскольку пользоваться плитками было нельзя. Переводчица и руководитель труппы пытались договориться с хозяином насчет готовки на газу, а хозяин, маленький черноглазый, не то француз, не то итальянец, в берете, в полуспортивном костюме, — он не брезговал разгрузкой и погрузкой вещей постояльцев, обслуги в гостинице было минимальное количество, — делал вид, что не понимает, о чем его просят, твердил, что официанты из кафе напротив охотно будут приносить господам артистам завтрак и ужин в номер, это ненамного дороже. Лидия подошла к разговаривающим и сказала, чтобы переводчица объяснила хозяину: если он будет еще пускать в мансарду проституток на ночь, то Лидия вынуждена тогда перебраться спать к хозяину, она не может заснуть, когда за стенкой так неприлично шумят. Переводчица растерянно поглядела на руководителя и на подошедшего заместителя начальника главка Павлова — кудрявого, толстого и веселого, несмотря на свои почти семьдесят лет. Руководитель, рассерженный тем, что хозяин желает увильнуть от договоренного, махнул рукой: переводи! Павлов засмеялся, тоже кивнул и добавил, чтобы переводчица передала хозяину слова Лидии не смягчая. Хозяин, опешив на секунду, весело вытаращил глаза и закричал, что да, пожалуйста, он будет рад принять мадам в своих апартаментах, жену на это время он отправит к родителям. Тогда Павлов, нажимая на голосовые связки, сказал, чтобы хозяин перестал валять дурака и обеспечил артистам хорошие договоренные условия, иначе труппа переберется в другой отель: сейчас не сезон, туристов мало, отели стоят пустые. Хозяин, услышав в голосе Павлова металлические нотки человека власть имущего, неожиданно согласился на все, раньше чем переводчица успела перевести до конца.

Лидия поднялась к себе, сняла шубку и, поплутав по этажам, нашла Файкин номер. Файка открыла заспанная, в ночной рубашке и бигуди; впустив Лидию, снова залезла в постель. Лидия закурила, Файка тоже закурила. Лидия стала рассказывать о своем ночном скандале с Витькой, о девице за стенкой и разговоре с хозяином, Файка сочувствовала и хохотала: она была молодая и веселая. Потом они поговорили, зачем ото вдруг прилетел Павлов, и решили, что нынче на представлении надо вывернуться наизнанку. Предполагались в скором времени гастроли в Австралию, каждому, конечно, хотелось туда попасть.

Наконец Файка поднялась, умылась, и они отправились есть устриц. И хотя обе они жалели довольно значительную сумму, которую предстояло так непрактично истратить, тем не менее вкусно поесть приятельницы любили и утешались тем, что в устрицах имеется какой-то особый белок, который просто необходим акробаткам, тратящим столько мускульной энергии каждый вечер.

— Ладно, Фаёнок, плевать! Однова живем, — засмеялась, махнув рукой, Лидия, когда они, веселые, красивые и, на их взгляд, роскошно одетые, уселись за столик в маленьком ресторанчике, который, судя по вывеске, специализировался на «дарах моря». — Одна из Самых любимых радостей — вкусно пожрать!

Подошел хозяин взять заказ и, взглянув на приятельниц, сразу начал шутить, похлопал Файку по руке, положил Лидии ладонь на плечо, разобрался, что они хотят, и принес большое блюдо с устрицами, мидиями и морскими желудями, двузубые вилочки, лимон и по кружке пива. Следующим блюдом должны были быть только что сваренные креветки.

— А, Фаёнок? Как в кино, точно? — засмеялась опять Лидия и оглянулась вокруг. К сожалению, час был еще не для обеда к уже не для завтрака, в ресторанчике никого не было. Но Лидия почувствовала зверский аппетит, такой, что застонало в желудке и приятно закружилась голова. Она завернула широкие рукава шубки, взяла с тарелки устрицу, выпила посверкивающую в солнечном луче колышущуюся над телом моллюска водичку — то ли сок, то ли просто морскую влагу, выжала немного лимона, оторвала вилкой от перламутрового ложа желтовато-белое, нежное — втянула в рот, стала жевать, закрыв глаза и постанывая. Кто-то из труппы ей объяснял в Париже, что устриц надо просто глотать, но тогда сокращалось наслаждение. Лидия и в первый свой устричный поход старалась подольше смаковать эту необыкновенную еду, жевала их, причмокивая. Особенно ей понравились морские желуди, имевшие более резкий, острый вкус. Во второй устричный поход с ними была Шурочка, русская по родителям-эмигрантам, занимавшаяся их труппой от импресарио. Шурочка объяснила приятельницам, что настоящие гурманы устриц как раз жуют. Лидия отнесла свою догадку за счет врожденного аристократизма и, рассказывая непосвященным, как она ела устриц, обязательно поминала и это.

Бросив пустую створку прямо на дубовый, не очень чистый стол, она схватила вторую раковину — это была мидия. Дальше ей попался морской желудь в небольшой овальной раковине, потом опять устрица — они с Файкой переглядывались, улыбаясь, и лопали, лопали, обливая руки лимоном и драгоценной водичкой, колышущейся в раковинах, торопились, наслаждались. Лица их раскраснелись, глаза горели, морской бриз, долетавший в раскрытые двери с недалекого берега, подхлестывал аппетит. Не прошло и пятнадцати минут, как блюдо было пусто.

— Еще? — с сожалением спросила Лидия, вздохнув и вытирая руки платком. — Сдохнуть можно…

— Подожди, креветки будут, — остановила ее более благоразумная Файка. — Не наедимся, тогда еще…

— Что, креветки… — Лидия несыто пробежала взглядом по скорлупкам, наваленным на столе и на блюде, но все они были пусты. Тогда она откинулась на высокую деревянную спинку неудобного стула, закурила и, сощурив длинные, густо накрашенные ресницы, стала пускать дым колечками, «изображать из себя» — как называла это Файка.

Файка тоже закурила, тоже откинулась на спинку стула, ловя взгляды проходивших мимо дверей ресторанчика мужчин: она была молодой, хорошенькой и веселой. Лидия немного завидовала ее молодости и легкому веселому нраву, но, в общем, любила Файку: та была сестренкой Фреда, того самого, из-за которого Лидия когда-то попала в цирк. Она помнила Файку восьмилетней черноглазой, чернокудрой девочкой, очень украшавшей номер антиподистов Тимонян, которым руководил отец Файки и Фреда. Все участники номера были на самом деле члены одной семьи: муж, жена, два племянника, племянница, восьмилетняя Файка и двадцатидвухлетний Фред, в которого Лидия влюбилась без ума, когда антиподисты приехали на гастроли в их пермский цирк. С тех пор прошло двадцать лет, Файка выросла и побывала замужем, Фред тоже женился, работал с женой в номере «Икарийские игры». Лидия иногда встречалась с ними в конвейере.

Пришел хозяин, принес дымящееся блюдо креветок, спросил, не надо ли еще пива. Но время близилось к часу, а представление вечером должно было быть ответственным, и от пива приятельницы отказались.

Переглянулись, засучили рукава и принялись разгрызать спинки креветок, дело у них спорилось. Хозяин стоял в дверях кухни, сложив на груди руки, смотрел на веселые лица, на белые крепкие зубы, способные, пожалуй, разгрызть и добрую кость, если это вкусно, — было ему приятно. Он сам любил поесть, знал толк в простой пище, поэтому, когда женщины управились с креветками и, переглянувшись, засмеялись от удовольствия, хозяин подошел к ним и, улыбаясь, заявил, что за такой хороший аппетит он выставляет им в качестве премии блюдо свежих устриц, только что привезенных с залива его сыновьями. Устрицы были не хуже и не лучше, чем те, что они съели, но приятельницы прибрали и эти, похохотали с хозяином и с его сыновьями, тоже вышедшими в зал.

Хозяин попрощался с ними за руку и удивленно поахал: ладони у молодых женщин были жесткие и мозолистые от работы на кольцах, как у землекопов. Приятельницы снова похохотали и отправились в отель спать. Чувствовали себя они приятно отяжелевшими и охмелевшими от сытной вкусной еды.

— Девушки, где гуляли? — окликнул их встретившийся возле гостиницы Павлов.

— Ходили устриц есть! — важно сказала Лидия и тряхнула маленькой рыжей головой. — Пойдемте завтра с нами, мы угощаем! Мы с Файкой мировой ресторанчик открыли, самые свежие устрицы и самый толстый хозяин…

Павлов промычал неопределенное и напомнил, что вечером премьера, от нее зависят их дальнейшие гастроли здесь и сборы: надо показаться в полном блеске. Лидия сделала ему ручкой — все будет в ажуре.

Зайдя по дороге к ассистенту, она велела ему не позже как через час отправиться в цирк, проверить еще раз подвеску и работу аппарата, а также обмотать кольцо новой лентой клейкого пластыря: старая затерлась, скользят руки. Ассистент со всем соглашался — в загрангастролях он старался с Лидией не ссориться, надеясь, что ее и впредь будут включать в поездки, а значит, станет ездить и он.

После всего этого Лидия отправилась к себе, снова закрутила волосы и сняла краску, задернула полуоткрытое окно темной драпировкой и легла в постель. Постель была мягкой, удобной, белье из тонкого плотного полотна — приятным и прохладным. Лидия заснула мгновенно.