Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

Сёгэн сказал: «Дело это простое и особой благодарности не заслуживает. Зато оно придает вашему Сёгэну храбрости, чтобы просить у Кодзиро-доно одолжения». – «Все, что в его силах, Сукэсигэ обещает сделать», – последовал ответ. Потом заговорил Сёгэн: «Широко известно искусство вашей светлости в объездке лошадей. Мне подарили дикого коня – прекрасного зверя, равного которому не существует. Только мои ребята боятся его оседлать. Сёгэну он без надобности, а не соизволит ли его светлость принять это животное в подарок и продемонстрировать свои навыки?» Сукэсигэ сказал: «Услышать – значит подчиниться. Навыков немного, но все они направляются вам во благо. Они послужат скромным ответом на покровительство, предоставленное со стороны вашей светлости». Сёгэн повернулся к Таро Ясукуни: «Проводи Огури-доно к стойлу Оникагэ. На примере этого публичного показа сам поучись проявлению большего мужества». Ясукуни склонился в глубоком поклоне, чтобы скрыть свою радость и удовольствие. «Соизволит ли ваша светлость с честной компанией последовать за мной?» Сукэсигэ со своими рото вслед за Ясукуни стали подниматься на холм позади ясики, известной как Кэхайзака. На его вершине Ясукуни повернул налево. Пройдя совсем немного, они оказались перед частоколом из толстых бревен. Он окружал плоскую площадку на самой вершине горы. Справа в долине Сасукэ можно было разглядеть ясики Уэсуги Сигэкаты. Ясукуни в окружавшей его компании выглядел весьма жалким типом. Перед ними поднялись огромные сосны Гэндзиямы. Ясукуни предупредил: «Мой почтенный отец советует нашему Таро не слишком храбриться. Он с пониманием относится к его опасениям. Здесь находится стойло Оникагэ, и ваша светлость может попытаться его обуздать, но это – просто дикая лошадь. И прошу не обращать внимания на мою ничтожную личность». Сукэсигэ ловко скрыл свое презрение к этому человеку. «С трепетом и почтением должен признать, что приказ вашего почтенного предка нельзя не выполнить. Дарования вашего Сукэсигэ рвутся наружу. Оправданий не требуется». Повернув затвор ворот, чтобы дать своим путникам войти внутрь, Ясукуни самым постыдным образом дал драпака вниз по склону холма. Рото с удивлением посмотрели ему вслед.

Оставив братьев Катаока у ворот сторожить их от непрошеных гостей, Сукэсигэ со своей компанией вошел в загон. Перед ними открылось пространство площадью около 70 или 80 кэн (145–160 метров), покрытое высоким сухим судзуки,[40] через который пробивалась молодая трава. Практически в центре росла мощная сосна. Стойло (коя) располагалось в дальнем конце загона. Царила полная тишина. Продвигаясь в сторону сарая, они почти уже подошли к дереву, когда Сукэсигэ остановился. «Что за мерзкое зловоние! И откуда доносится этот шум, Сёдзи?» Тут до их слуха донесся стонущий звук: кии, кии, кии. Сёдзи недовольно проворчал: «Ничего необычного здесь быть не может, мой господин, разве что эта кляча, о которой ходит столько небылиц». Он продолжил путь к дереву, продираясь сквозь заросли сорняка. У самой сосны он воскликнул: «Фуси!» На его возглас поспешили остальные участники опасного предприятия. Их взору открылось жалкое зрелище. К корню дерева кто-то крепко привязал голого и истощенного мужчину. У него были совсем седые волосы, голова свалилась набок, лицо выглядело безжизненным. По тяжелому, замедленному дыханию можно было предположить, что смерть его находится где-то рядом. «Жалкое зрелище! – воскликнул Сукэсигэ. – Что должен был сделать этот человек, какое преступление совершить, чтобы с ним обращались подобным образом?» Его рото огляделись по сторонам. Вокруг них виднелись человеческие кости. Совсем рядом лежали конечности и туловища разлагающихся человеческих трупов. По распоряжению Сукэсигэ его слуги перерезали путы, мужчину подняли и дали опору. В окружении людей в тусклых глазах узника появились признаки жизни. Сёдзи обратился к нему так: «Наберись мужества и расскажи о себе. Наш господин – человек милосердный, и он желает тебе только добра. В твоем безнадежном положении избавление от страданий мог бы принести удар мечом». Глаза несчастного распахнулись, и в них стоял нечеловеческий ужас. Этот взгляд остановился на одном только Сукэсигэ. Луч радости вроде бы коснулся его измученной души и придал ей силу. «Да это же молодой владыка Огури! Видно, ками (боги) прислали его светлость даровать мне избавление от этой беды. Увы! Мне, недостойному, слишком уж долго пришлось искать химэгими. Горы уже лишились своего убранства в виде листвы деревьев, зато в виде дара богов приходит возмездие. Перед вами Досукэ, служивший самураем у Ацумицу-доно. Совсем не случайно его светлость сложил свою голову в Катасэгаве. Его столкнул в воду Ёкояма Таро, и он запутался в сетях, и этот коварный человек таким способом лишил жизни моего благородного господина. Спасаясь и считая своим долгом сообщить о случившемся людям, ваш Досукэ бросился в реку и смог уплыть к берегу. Но далеко не ушел, так как попал в лапы Иссики Акихидэ. Пока суд да дело, мне представился шанс для побега. Я попытался пересидеть в Мусаси. Здесь Досукэ жил затворником и думал, как достойнее отомстить Ёкояме Таро за своего господина, как передать весточку ее светлости. Но боги от него отвернулись. Через какое-то время стало известно, что Сёгэн, как его теперь называли, и его дочь живут в Камакуре на ясики Кайдзодзи. Эта дочь не могла быть никем другим, как только самой химэгими. Досукэ отправился на тайную встречу с ее светлостью, но в результате попал в лапы Сёгэна. С превеликим удовольствием он отправил меня в это место и приказал привязать к дереву. «Ах ты, негодяй! Здесь и жди своего конца, но не легкого от железа или веревки. Пусть тобой полакомится Оникагэ». Так Досукэ прожил несколько дней, лошадь почему-то его не трогала; от голода, а еще больше от жажды иногда приходилось делить страшную трапезу с ужасным зверем. Мой господин, не искушайте больше судьбу в этом месте. Этот зверь сильнее тысячи представителей своего вида, и он без труда разорвет вас на куски. Именно поэтому Сёгэн послал вас сюда, как посылал многих других людей». Он вдруг потерял голос. Изо рта у него доносились только бульканье и шепот. Изможденный предпринятым усилием Досукэ осел бесчувственным телом.

Господин и его слуги переглянулись, увидели ошарашенные и испуганные лица друг друга. Маска слетела с лица Ёкоямы Таро, и всем стали понятны его коварные намерения. Сукэсигэ ухватился за меч и грозно скрипнул зубами. «Ах, злодей! Ах, мерзавец!» Он наклонился над голым мужчиной и внимательно его осмотрел. Тот уже скончался и лежал мертвым телом, неотличимый от многочисленных разорванных кусков плоти на этом поле казни. Сукэсигэ произнес: «Несчастный Досукэ! Но ками проявили к тебе свою милость и открыли тебе глаза на истину. Ах! А вот этот Ёкояма Таро… Его голову еще предстоит отослать к Желтому фонтану (Косэну в ад). Досукэ должен отчитаться перед своим господином в Мэйдо». Он наполовину обнажил свое оружие. Сёдзи уважительно положил свою руку на ножны и преклонил колени. «Призываю моего господина к сдержанности. Сначала следует заняться умиротворением разгневанного духа О-доно после исполнения положенного ритуала, то есть предоставления его духу головы Иссики Акихидэ. Притом что убить этого ничтожного разбойника труда не составит. Прошу нашего господина подумать». Со вздохом Сукэсигэ убрал свой меч в ножны. Какое-то время он пребывал в задумчивости. «Все дело осложняется тем, что Тэрутэ больше не может находиться под крышей этого дома. Она не знает, что Сёгэн собственными руками убил ее отца. Но Сёгэн прав: нам нужно проявлять вдумчивости и лояльность. Одной только храбростью и злобой делу не поможешь, а только все испортишь. Будем и дальше играть навязанную нам комедию. Теперь займемся Оникагэ!» В сопровождении своих рото он двинулся к коя. Теперь дурные привычки Оникагэ, как их тщательно изобразил летописец, должны были сыграть в коварной пьесе его хозяина Сёгэна. Так как в качестве корма ему давали одни только скрюченные человеческие тела, у зверя выработался странный неестественный вкус. При обычном питании Оникагэ ничем не отличался от остальных лошадей, разве что сверхъестественными качествами. У японцев можно услышать такую поговорку: «Чистокровная лошадь знает опытного наездника». Голоса и запах мужчин насторожили зверя. Через настежь открытые ворота Оникагэ представлял ужасное зрелище. «Его уши напоминали зеленые побеги бамбука, глаза сияли, как сотня зеркал. Громадное животное высотой 6 футов (1,8 метра) от земли до седла. Из пасти вытекала пенистая на вид слюна. Горящие красным глаза излучали смертельную опасность. Известные храбрецы рото Огури задрожали от страха, волосы встали дыбом. Икэно Сёдзи осмелился выступить перед своим господином. Сукэсигэ застыл от изумления. «Каков зверюга! Какие ноги, спина и загривок! И это совершенство головы! Сам мудрец (Коси) не отказался бы иметь с ним дело». Он решительно выступил вперед. Рывком схватил коня за челку, потянул вниз его голову и заглянул зверю в глаза. Яростный свет в них погас. Как будто признавая своего любимого хозяина, глаза коня обрели почти человеческое выражение привязанности. Оникагэ тихо и радостно заржал. Сукэсигэ приказал: «Подайте вязку для уздечки; никогда не видел зверя лучше этого. Сёгэн и его сыновья оказались просто трусами. В этом и заключается секрет. Для такого животного они не смогли найти лучшего применения, кроме как запугивание беспомощных людей». Мито-но Катаро принес веревку и удила. Сукэсигэ взмыл на спину прирученной им лошади. «Теперь – в ясики; посмотрим, какой получится расклад у этого прохвоста. Судьба, а не он предоставила Сукэсигэ бесценного союзника». Итак, они отправились в обратный путь.