Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев

Пока Алексею Петровичу удалось лишь доподлинно узнать, что Агамов являлся крепким связующим звеном между Чумой и некой таинственной фирмой-покупателем. Однажды он случайно слышал разговор Вячеслава Михайловича с Давидом о какой-то дискете, якобы созданной покойным специалистом по электронике Ояром Юри, работавшим на Пака и компанию. Не для поисков ли и «взлома» этой пресловутой дискеты Кореец и нашел себе нового специалиста, некоего Меркулова? Говорят, он пригрел его и держит рядом с собой. Снегирев не может об этом не знать: что, если потихонечку попробовать пососать из него информацию, а то и перетянуть на свою сторону баррикад? Чем черт не шутит? И что это за таинственная дискетка? Не карта же нового Клондайка на ней? А вот что на ней может быть и где она сейчас, не исключено, знает тот же хитроумный Сан Саныч.

Официант принес заказ, расставил на столике тарелки и вазочки, пиалы и бутылки. Низко поклонился и неслышно исчез.

— Я не хочу войны, — подтверждая мысли Молибоги, сказал Снегирев, разливая в маленькие рюмочки водку. — Поэтому хотел встретиться с тобой.

— Солидарен, — поднимая свою рюмку, кивнул Алексей Петрович. — Нам с тобой война — не прибыль, а убыток. Но давай говорить открыто: пустит Кореец после смерти Малахова кого-нибудь к пирогу? Хотя бы того же Вячеслава?

— Сомневаюсь, — покачал головой Сан Саныч. — Однако нам лучше сделать так, чтобы драка прекратилась, хотя бы на время, пока не найдем разумных решений вопроса.

Они выпили и некоторое время молча закусывали, отдавая дань искусству китайских кулинаров. Занимаясь салатом с нежными креветками, Снегирев раздумывал, как бы половчее заставить Молибогу начать плясать под свою дудку. Лешка хитер, опытен, осторожен, не может не увидеть приготовленной для него простой западни — важно сделать так, чтобы противник думал, что он тебя обманул, и радовался. Радовался до тех пор, пока до него не дойдет, какой крах потерпел он сам, оказавшись обманутым. Хорошо, еще немного, и он бросит Алешке кость, которую тот сам ни за что не разгрызет и вынужден будет потянуть за нужную Снегиреву нить. Деваться ему просто станет некуда.

— Все поглядываешь на сверток? — наливая по второй, усмехнулся Сан Саныч. — Гадаешь, чего это я притащил?

— Раз принес, сам скажешь, — пожав плечами, философски заметил Молибога. — Если это не касается меня, то зачем спрашивать?

— Все верно, — согласился бывший комитетчик. — Ну, поехали?

Выпили по второй и попробовали горячее. Гусятина в остром соусе оказалась отменной, и настроение Снегирева еще более улучшилось.

— А ведь это действительно подарочек для тебя, — он ласково погладил ладонью сверток. — И не только для тебя. Я бы даже сказал, что это сюрприз!

— Не люблю загадок.

— Хочешь посмотреть?

— Отчего же не взглянуть, если сюрприз для меня? — усмехнулся Молибога.

Снегирев медленно развернул сверток и показал Алексею Петровичу стандартную видеокассету. Почему-то при виде ее у Молибоги нехорошо засосало под ложечкой в предчувствии крупных неприятностей.

— Тут найдется, где прокрутить? — небрежно поинтересовался Снегирев.

— Что-то любопытное? — стараясь сохранить равнодушное выражение, бросил Алексей Петрович.

— Весьма! Иначе я не просил бы тебя о личной конфиденциальной встрече.

— Подожди, — Молибога встал. — Я тут знаю кое-кого, пойду спрошу, может быть, посмотрим в кабинете директора.

— Хорошо, — согласился Снегирев, предвкушая, что последует за просмотром. Вот тогда начнется настоящая, опасная и интересная игра!

Алексей Петрович вернулся минут через пять и пригласил гостя в директорский кабинет. Они прошли длинным внутренним коридором со стенами, выкрашенными зеленовато-коричневой краской, так не вязавшейся с роскошным залом ресторана, и очутились в небольшом уютном помещении. Там никого не было, а на столе лежал ключ.

«Молибога не зря назначил встречу здесь», — понял Снегирев.

Алексей Петрович закрыл дверь на ключ и сам, подрагивавшими от нетерпения руками, вставил кассету в щель видеоплеера. Щелкнул переключателем и нажал клавишу воспроизведения записи. Александр Александрович устроился за директорским столом и молча наблюдал за Молибогой, так и оставшимся стоять перед экраном. На нем с неожиданной яркостью появилось изображение средних лет мужчины, окруженного тремя обнаженными женщинами. Одна сняла с него галстук и надела себе на шею, пропустив свисающий конец между полных грудей. Другая вытащила из брюк ремень из крокодиловой кожи и подпоясалась им. Затеяв шутливую возню, они повалили мужчину на широкую кровать и дальше началось такое… Камера, словно смакуя сексуальные изыски, подавала некоторые эпизоды крупным планом, а потом вновь давала общую панораму. Из динамика доносились сладострастные стоны, всхлипы, чмоканье…

Молибога смотрел на экран набычившись, тяжело опустив круглые сильные плечи — такого удара от этого лощеного хлыща Сан Саныча — он, признаться, никак не ждал. И вообще, он не ждал его звонка, не ждал встречи и вот, на тебе, — дождался!

— Что это? — потерянно прошептал он.

— Не что, а кто, — откликнулся из полумрака Снегирев. — Это Виктор Акимович Гудилин, известный чиновник из аппарата, развлекается с тремя проститутками. Правда, занятно?

— Очень, — хмуро ответил Молибога.

Господи! Они подставили Гудилина, на котором ехал в бизнесе не только Чума, но и его благодетели! Именно Виктор Акимович, естественно, за хорошие проценты, устраивал им умопомрачительно выгодные сделки со стратегическим сырьем и многое, многое другое. Вячеслав, когда узнает, просто сойдет с ума! Все рушится, как карточный домик. Стоит этой кассетке прокрутиться перед журналистами, как начнется такое!.. Да что журналисты, достаточно показать ее самому Гудилину, и он станет рабом владельца записи, иначе скандальная отставка и гражданская смерть, то есть полное забвение в мире бизнеса. Кому нужны сгоревшие неудачники, а о старых заслугах в этом мире напоминать не принято: за них государство дает пенсию. Но дадут ли ее еще Вите после этого?

«А вдруг это еще не все?» — обожгла Алексея Петровича страшная мысль.

— Что ты хочешь за эту запись? — глухо спросил Молибога.

— Многого, — помедлив, ответил Снегирев. — Очень многого.

— Но мы можем договориться? — с надеждой обернулся к нему Алексей Петрович.

— Попробуем, — усмехнулся Сан Саныч. — Но… Договариваться-то придется не с тобой. Ты же сам это понимаешь.

— С Чумой ты не договоришься, — зло огрызнулся Молибога.

— А есть копии и еще кое-что, — дожимал его бывший комитетчик. — Неужели не найдутся здравомыслящие люди, готовые к консенсусу?

«Вячеславу и Атамову все равно надо это показать, иначе не поверят на слово, — подумал Алексей Петрович. — А сводить Снегирева для переговоров с Чумой нельзя! Все лопнет как мыльный пузырь, и опять пойдет стрельба. Что же делать?»

— Твои условия? — спросил он. — Кассету дашь?

— Кассету дам, — подумав, согласился Снегирев. — Полюбуйтесь, но не советую показывать это самому Виктору Акимовичу.

— Ежику понятно. Еще?

— Возврат украденной вами под видом инкассации дневной выручки и, как я уже сказал, поиски консенсуса со здравомыслящими людьми.

— Хорошо, — буркнул Молибога, выключая аппаратуру и вытаскивая кассету. С каким удовольствием он растоптал бы ее ногами! Кстати, упомянуто, что есть еще кое-что? Уж не пресловутая ли дискетка? Однако стоит ли говорить о ней Вячеславу? С него хватит и записи.

— Подумай денек, — предложил Сан Саныч. — Потом мне позвонишь. Идет?

— А у меня не остается ничего иного, — честно признался Алексей Петрович. Ну и втянул же его Снегирев в историю, чертям в аду тошно станет.

— Вот и чудесно. А теперь пошли за стол! Жалко, хорошие закуски пропадают да и водка еще осталась.

— Мне сейчас кусок в горло не полезет, — пряча кассету, просипел Молибога.

— Ну, зачем так, — мягко похлопал его по плечу советник Пака. — Посидим, потолкуем. Я же говорил тебе, что мы не бицепсы, а мозги. Вот и пораскинем мозгами в свою пользу, а не только в пользу шефов.

Алексей Петрович взглянул на него с интересом и открыл дверь.

— Ну что же, пошли…

Просмотрев запись развлечений Гудилина в казино «Бон Шанс», Вячеслав Михайлович Чумаков пришел в такую неописуемую ярость, что сжавшийся в углу, в общем-то, не относившийся к робкому десятку Молибога сразу понял, почему еще в молодые годы к Чумакову в зоне крепко прилипла кличка «Чума».

— Рвать! — с пеной у рта сипел Вячеслав Михайлович. — Всех положить! Ублюдки! Спалили, суки!

Он с грохотом разбил об дубовый стол массивное кресло, метнул в стену хрустальный графин с водой и… неожиданно успокоился. Взяв телефон мобильной связи, набрал номер и почти ровным голосом сказал: