Истории, связанные одной жизнью - Юрий Штеренберг

Это был не розыгрыш, а скорее, просто неумное использование Сашиной популярности и его добродушия. Однажды я захожу с улицы в вестибюль общежития и вижу толпу ребят удивленно, а большинство со смехом взирающих на портрет в траурной рамке, висящий на стене. Портрет широко улыбающегося Саши Фуксмана. А под портретом “некролог”, точное содержание которого я не помню, но смысл был примерно таков: погиб в результате любовной катастрофы. Некоторым оправданием глупой шутки, если она вообще может быть оправдана, является то, что Саша был предупрежден и вроде бы не возражал.

За годы моего пребывания в Ростове Саша мало изменился. И внешне, и по характеру жизни. Можно сказать даже больше. Его “чудачества” с получением собственной комнаты получили больший простор. Если в общежитии и в нашей комнате у Февралевых они “помещались”, в основном, в деревянном сундучке, то теперь вся площадь комнаты была в его полном распоряжении. Помимо хранения таких предметов, которые “могут когда-нибудь и для чего-нибудь пригодиться”, о которых я рассказывал раннее, он теперь начал хранить газеты и журналы, имея в виду, что наступит такой период в его жизни, когда у него появится время для их прочтения или более глубокого осмысливания. Шкафов у него не было, а зачем они ему — связки макулатуры лежали на полу, вначале по углам, а потом везде, куда удастся всунуть.

Позже он стал проявлять большой интерес к парапсихологии, йоге и вообще ко всем необычным явлениям. Причем его интерес был не поверхностный, а характерный для всех его начинаний — основательный. Более того, он глубоко верил почти что во все, что выходило за пределы нормы. И обижался на людей сомневающихся. Он стал покупать книги по всем спорным темам, их выпускалось все больше и больше, кое-какие ему удавалось прочесть или просмотреть, но большинство он оставлял на потом. и складывал на полу — не очень эстетично, но зато удобно. На работе к Саше относились с уважением, его повысили в должности, сделали старшим инженером, но это оказалось пределом. Ему поручали иногда решать сложные инженерные задачи, но только такие, которые не имели жесткие сроки исполнения и которые по плечу лишь тем, кто добровольно идет на заведомые неприятности.

Пока еще без особого труда мы расчистили место для моей раскладушки. Прожили мы с Сашей душа в душу с августа до декабря 56-го года, хотя мне не всегда удавалось удержаться от дружеских замечаний и шуток.

В середине шестидесятых Сашины парапсихологические интересы вышли на более высокий уровень. Он стал активным членом неофициального ленинградского общества парапсихологов. Несколько раз он приглашал и меня на заседания и конференции этого общества, и я видел и необъяснимые чудеса и то, с каким вниманием руководители общества относились к Саше. Кстати, примерно в это время у Саши появилась какая-то неврологическая болезнь, настолько серьезная, что он вынужден был пользоваться палкой. Так вот, Сашины знания, в частности, в йоге и его вера в чудодейственную силу упражнений и внушений, его упорство, дисциплина позволили ему самостоятельно, без помощи врачей, избавиться от этой болезни. Много раз моя жена Нонна, по специальности врач, обращалась к Саше за советом по поводу каких-то медицинских проблем, и она всегда была в восторге от его рекомендаций.

Однако упросить Сашу посетить нас с каждым годом становилось все труднее и труднее. Каждый раз он говорил, что очень занят, что вот, может быть, во время отпуска ему удастся хоть немного разобраться с накопившимися делами и бумагами и тогда. через полгода или через год, он, возможно, придет. Иногда действительно проходило несколько лет, прежде чем нам удавалось его увидеть.

Однажды, это было давно, он встретил женщину, которая вызвала у него интерес. Не просто как женщина, а совсем по другим причинам. Эта женщина, звали ее Рита, перенесла в тяжелой форме менингит, стала не совсем нормальной, и поэтому была оставлена своим мужем. Вместе с маленьким ребенком, дочкой. Саша сразу же предположил, что она, при таком состоянии ее мозга, должна обладать парапсихологическими способностями. И он не ошибся — болезнь “наградила” ее этим даром. Саша ввел ее в свое общество и стал опекать, да так, как он мог и даже больше того. Он познакомил Риту с сыном своих соседей по квартире, Сергеем, которого он еще раньше приобщил к своим интересам. Настолько, что тот стал заниматься парапсихологией профессионально. Сергей и Рита с дочкой составили семью. Однако их удивительные способности не обеспечивали их материально. И Саша стал им помогать, отдавая все, что он мог дать, оставляя себе только прожиточный минимум, да и то лишь в его сверхскромном понимании. И так продолжалось больше двадцати лет.

Я ничего не рассказал о Сашиной семье, о его родителях. До войны они жили в Киеве, а после войны отец, мать и сестра переселилась в Кисловодск. Отец Саши был музыкант, скрипач высшей квалификации, концертмейстер симфонического оркестра. Я не помню ни одного раза, чтобы Саша пошел в филармонию — ни в студенческие годы, ни позже. И вот парадокс — он без всякого труда мог высвистать абсолютно точно, от начала до конца, любую симфонию Чайковского, а, скорее всего, не только Чайковского. Сашины родители вместе с дочерью жили недалеко от дома, где до войны Ноннины бабушка и дедушка снимали квартиру. В начале семидесятых, отдыхая в одном из кисловодских санаториев, Нонна, по просьбе Саши, зашла во двор дома его родителей. Соседи с большой теплотой вспоминали о родителях Саши, и нам это было понятно. Однако Саше нужен был адрес сестры, а вот сестра-то своего адреса и не оставила. Она была смертельно обижена на своего брата. После смерти родителей она очень нуждалась, попросила помощь у Саши, но тот из своих оставшихся крох ничего уже выкроить не мог, а трогать деньги, выделяемые для подопечных, не хотел. До конца своих дней он так и не узнал ни адрес, ни судьбу своей сестры.

Доскажу историю Саши Фуксмана до конца. Саша, он старше меня на четыре года, вышел в середине восьмидесятых на пенсию. А что такое советско-российская пенсия да еще в период перестройки, да еще для человека, который не имел никаких накоплений? Обыкновенная бедность, нищета. Саше оставляют постоянный пропуск на завод, чтобы он мог пользоваться заводской столовой, в которой добрые раздатчицы, с ведома начальства, бесплатно давали ему двойные — тройные порции гарнира.

А тут пошли неприятности: умирает Рита, а Сергей почему-то прерывает с ним всякие отношения. В начале 98-го года Саша попадает в больницу — какие-то неполадки с головой. Но ничего серьезного не обнаружено, кровоизлияния нет. Однако выглядит он неважно, как-то сморщился, похудел. Мы с Сашей Бомашем посещали Сашу в больнице несколько раз, приносили то, что наши жены с удовольствием для него готовили. Наконец, пришло время выписки. Саше дают больничный автобус, и мы втроем, два Саши и я, подъезжаем к его дому на улице Шевцова. Мы выходим, а водитель автобуса, провожая Сашу глазами, тихо, так, чтобы тот не слышал, сказал: “Вы знаете, я впервые вижу, до чего же довела перестройка интеллигентного человека. Вы только посмотрите на его одежду, на его обувь.” Мы зашли в квартиру, но дальше, уже в свою комнату, Саша нас не пустил.