Вейн - Инна Живетьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дневнике оставалось еще много исписанных страниц. Пролистнул полтора десятка – летняя сессия, Даша уговорила обменять кольцо с изумрудом на другое, попроще, и похвасталась в институте, каникулы, Виктора принимают в доме как будущего зятя, Виктор приходит и уходит, вот уже месяц как его нет, а они же договаривались идти подавать заявление, и скоро начнутся занятия. А потом тетрадь распалась, открыв бахрому от вырванных листов. На последнем из уцелевших буквы заваливались и скользили вниз со строчек:
«…не хочу верить в это письмо, но оно есть. Перечитываю раз за разом – и ничего не меняется. Все то же, все так же. Я не понимаю.
Нет, то есть я понимаю зачем. Но почему – так? Почему – сейчас?! Именно сейчас!»
Какое еще письмо? Юрка пошарил взглядом по столу. Был вроде конверт. Рассыпал содержимое папки. Веером легли фотографии – цветные и черно-белые. Мама серьезная, мама улыбается, мама, совсем не похожая на маму – с двумя косичками. Вот он. Несколько иностранных марок, адрес написан латиницей, обратного нет. Внутри плотный шершавый лист.
«Даша!
Я знаю, ты ждешь, но это зря. Я не вернусь. К сожалению, мне слишком рано пришлось выбирать.
Не мучай себя, забудь. Прости, но так правильнее.
Ты молодая, красивая, замечательная. Вскоре встретишь человека, который тебя полюбит, и ты полюбишь его.
У тебя все будет хорошо, я в это верю.
Прощай.
В. З.».
Вот сволочь! У Юрки скривились губы, он отбросил письмо, и листок, упав со стола, скользнул под книжные полки.
В который раз за эту беспокойную ночь открыл глаза и с облегчением увидел, что силуэты сосен проступили из темноты. Юрка вытянул шею, пытаясь разглядеть циферблат на руке Натадинеля.
– Начало шестого, – сказал Егор, поворачивая запястье. – Встаем?
– Угу, – Юрка задрал штанину и поскреб щиколотку. – Не комары, а бешеные собаки. Интересно, что они жрали, пока нас сюда не занесло?
Натадинель промолчал, занимаясь арбалетом. Сосредоточенно перетягивал тетиву, точно на зачете у наставника.
– Жрать охота, – сказал ему в спину Юрка. – Желудок в кукишку свернулся.
Опять не ответил. Ну и ладно. Юрка выудил из-под футболки амулет и сжал в кулаке. Голова была пустая, звонкая с недосыпа. Ни одной умной мысли, кроме – нужно на закат, чуть-чуть, на несколько градусов, отклонившись к северу. Подскочил с лапника, поторопив Егора:
– Готов?
– Да.
Сказал, как одолжение сделал!
– Блин, ну чего за морда чайником? Думаешь, я узел не найду?
Егор посмотрел на него и тут же скользнул взглядом в сторону. Произнес равнодушно:
– Почему? Найдешь.
Юрка сплюнул.
– Спасибо за доверие!
Натадинель держался на два шага позади, не выпуская арбалет из рук. Но сейчас это Юрку не раздражало. Важно одно – чтобы далекие отголоски запаха не обманули. Теперь он понимал, почему дрожит и поскуливает охотничья собака, встав на след.
Солнце медленно поднималось, выдираясь из цепкой хватки сосен. Звенели комары. Мошка подлетала бесшумно, кусала больнее. Сухой мох сменился влажным, на нем оставались отчетливые следы. Запах становился все гуще, и вдруг точно брызнули в лицо из баллончика. Юрка остановился в паре шагов от огромной муравьиной кучи. Рыжие твари тут же полезли на ноги, и пришлось отступить.
– Здесь.
Егор шарил взглядом по деревьям.
– Успокойся, – бросил через плечо Юрка. – Была б засада, нас бы уже повязали.
Снова жадно втянул аромат дедовой трубки. Казалось, еще чуть-чуть, и услышит его голос, заскрипят ступеньки, ведущие с чердака… Сдавило горло. Юрка откашлялся и торжествующе сказал Егору:
– Ну вот, а ты не верил!
Тот, совсем как Ичин, вздернул плечо.
– Поздравляю. Ладно, я пошел. Пока!
– А? Ты куда?
– Пару дней обожду и вернусь в скит. Не вечно же они там сидеть будут.
– На фиг? Ты чего, головой об елку стукнулся?
– В лесу я смогу продержаться, – спокойно пояснил Егор. – А деревню искать бессмысленно.
До Юрки наконец дошло.
– Ну и свинья ты, Натадинель! – в сердцах сказал он. – Прям уверен, что я тебя здесь кину.
– А что еще остается? К Михаилу Андреевичу только зайди. Пусть Грин поторопится.
– Да пошел ты! – перебил Юрка.
Егор коротко усмехнулся:
– Вот именно. Счастливо!
– Да стой ты, придурок!
Натадинель вдруг разозлился.
– Зачем? Чего еще тебе от меня надо? Проводил, и хватит. Ты же не поводырь!
– Я думаю, что я не поводырь, – поправил Юрка. – Но пока не попробую, не узнаю.
Егор замер. Пальцы, сжимавшие приклад арбалета, побелели от напряжения.
Юрка привалился к сосне. Сорвал тоненькую иголочку, пожевал. Рот затопило горечью, и сильнее захотелось есть.
– Тьфу, гадость! Значит, так, у меня шесть ориентиров. Ну, пять – точно, но один из них не считается. Остаются Цитадель, Бреславль, монастырь и то болото. Цитадель и болото нам, пожалуй, не в дугу.
– А без ориентиров? Можешь?
– Жить захочешь, и не так раскорячишься. Черт, что ж они так жрут!
На ладони остался раздавленный комар, Юрка вытер руку о штаны и потянул через голову шнурок с амулетом.
– Надевай.
– Зачем?
– Блин, Натадинель! Ты можешь просто взять и сделать? Если не врут, тащить тебя легче будет.
Каменный полумесяц повис рядом с железной биркой. Юрка машинально провел по груди – стало пусто, хоть забирай обратно.
– Ручку давай, изобразим первоклашек.
Ладонь у Егора – шершавая и твердая.
Юрка шагнул к узлу, выдирая из тайников памяти ориентиры. Ну же! Бреславль. Проплешина, огороженная резными столбиками. Белая от пыли дорога, ведущая к городу… Мертво, пусто – не шумит, не пахнет. Может, мешает Егор? Тяжестью ломит плечо, словно они каторжники и скованы цепью с ядром-грузом.
Деревянный причал, мокрый от прибоя. Колокола на звоннице. Трава вдоль монастырской стены… У него должно получиться!
Шаг, даже не шаг – полшага, чтобы не проскочить узел насквозь. Скомкалось перед лицом пространство. Болью прострелило руку от кисти до шеи, и Юрка едва не разжал пальцы. Прошипел:
– Не отпускай!
Егор стиснул сильнее.
Смола и табак с ромом – не то! Шум сосен – убрать! К черту отсюда!
Похолодело в животе, точно перед прыжком с обрыва в реку. Выход был, Юрка чувствовал. Знал. Если бы нащупать ориентиры! Если бы не цеплялся за руку Егор!
…белым-бело до горизонта, запах талого снега и мазута. Нарастающий шум. Поезд? Каркнула ворона… Есть! Открыто! Но не выйти. Привязан к Натадинелю, натягивает цепь тяжеленное ядро, и кости трещат от усилий. Вырваться из хватки, качнуться вперед…
Юрка отшатнулся.
– Черт! Не получается!
Егор не ответил. Он одной рукой держал арбалет, готовый спустить тетиву. Юрка обернулся. В нескольких шагах от них стоял тот, кто убил Евсея. Дуло винтовки глянуло Юрке в лицо.
Солнце показало краешек, и перешеек запестрел бликами – точно огромная рыбина выметнула сотни икринок, и тут же вылупились золотистые мальки. Пошла вода рябью от мельтешения плавничков и хвостиков. «Так вот откуда берутся волшебные рыбки», – подумала Хельга. Дождись, когда подрастут, поймай и загадывай три желания.
Заговорила звонница, собирая на молитву. Лоцман убрал в карман пустую трубку и, кряхтя, поднялся. Со штанов посыпалась сухая чешуя. Хельга осталась сидеть, раздумывая: а какие у нее три желания? Разгладила подол рубахи, обвела ногтем вышитого краба, спинку ему почесала. В голову ничего не приходило.
Как все просто было раньше! Разглядывала карту с узелковой плотностью, решая: может, сюда податься? Крупный город, красивый, богатый. Или обосноваться на побережье? Чуть дальше к северу от родной деревни, там для вейна работы больше. А то, забросив книги, гадала на суженого, и обдавало жаром предчувствие встречи. Казалось, только выйдет за ворота – и вот он! Чайкам завидовала, но без горечи – сама полетит.
А теперь сидит на старой лодке и с места тронуться боится. Хорошо мечтать, когда отъезд из монастыря кажется чем-то далеким, ведь на Хельгиной памяти никто не уходил. Пока разом не исчезли Егор и Юрка.
Сгорбившись, обхватила колени руками. Прохладный воздух забрался под воротник и растекся по спине, трогая позвонки. Звонница замолчала. Обойди сейчас берег, никого не найдешь, все в церкви. У всех радость: снова отец Михаил служит, поднялся с постели.
Хельга, перегнувшись, запустила пальцы в гальку и нашарила плоский камешек – серый, с обточенными краями. Поперек шла белая полоса, как дорога, перекинувшаяся от края до края. Приметившись, Хельга пустила «блинчик». В этой забаве ей трудно было сыскать равных, но сейчас рука дрогнула, и камешек канул в воду после второго прыжка. Вспомнилось – в который раз! – как стояла в прохладном сумраке оврага, решая: показалось, нет? В ту, штормовую ночь точно крюком подцепило ребра, а сейчас лишь царапнуло. Отмахнулась бы – очень не хотелось признаваться Михаилу Андреевичу, что не сняла маячок! – но Юрка с Егором в классе не появились, и потом найти их не смогла. Вот и отправилась…