Умри в одиночку - Сергей Самаров

– Что снимать-то? – не понял Берсанака.

– Ты знаешь, что находится через тонкий дощатый забор от двора детского дома?

– Понятия не имею. Раньше там была заброшенная спортплощадка. Хотели строить районный стадион, но началась перестройка, с ней так ничего и не построили. В перестройку в России ничего не строили и не перестраивали, только ломали…

– Горбачёв перестроил систему власти.

– Её перестроили без Горбачёва… Он не перестраивал, он только ломал… Потом и после него только ломали, а если и строили, то для себя и своих людей. Всё и власть тоже… Строить начали только в последнее десятилетие…

– Не будем спорить. Нам не об этом думать надо, – не захотел углубляться в тему полковник, который, как всякий американец, сильно уважал Горбачёва за то, что тот сделал США единственной на планете супердержавой, хотя бы на время. – У нас заботы проще… Итак, через забор от двора детского дома находится питомник служебных собак-минёров. Тренировочная площадка примыкает к забору. Есть там, кажется, пара овчарок, но остальные – всякие, больше простые дворняги, которых наш препарат в состоянии превратить в серьёзных диких зверей, которые нападут как раз на нужных европарламентариев. Остальные будут только свидетелями. И никто не сможет воспрепятствовать собакам разделаться с этими. Чтобы остановить собак, нужно оружие, а проводники на занятиях ходят безоружными. Понимаешь?

– Нет… – сказал Берсанака.

– Что тут непонятного?

– Непонятно, как собаки попадут во двор детского дома?

– Дело в том, что руководство питомника дружит с детским домом и дети занимаются с собаками. Забор дырявый. Дети через эти дыры бегают на площадку. Бывает, собаки забегают к детям. Это не сторожевые собаки. Это – минёры. Они должны быть миролюбивыми, потому что работать им приходится и в людных местах, и в поездах, и в автобусах. Дети не боятся их… А они детей, наверное, любят… – последнюю фразу полковник произнёс неуверенно.

– А если собаки нападут на детей? – спросил Берсанака.

– Они нападут только на тех, кому ты обрызгаешь одежду… А детей собаки любят…

Гайрбеков думал не долго.

– Ладно… Условие одно. Дашь потом мне копию записи события. Интересно будет посмотреть. Но сейчас надо идти…

– Идём… – согласился Док Доусон…

Эпилог

Капитан Матроскин вызвал вертолёт и попросил, чтобы как можно быстрее забрали от них Сосланбека Бисолатова вместе с вещами, ему принадлежащими, – есть кое-что интересное – и допросили до того, как его затребует для разбирательства ФСБ. Интересное среди вещей – три тубы с аэрозольными насадками. Смерть старшего брата, видимо, произвела на Сосланбека такое впечатление, что он сразу начал давать показания. Но эти показания мало чем помогали в поиске Берсанаки, хотя кое-что проясняли относительно личности Дока. По крайней мере, стало известно, что он полковник американской разведки по фамилии Доусон. Самого Бекмурзу, вернее его тело, тоже решено было отправить для исследования, точно так же, как и тела собак, среагировавших на препарат.

Часть группы лейтенанта Черкашина во главе с самим лейтенантом, уже встречавшим первый вертолёт, оставили в качестве охраны. После того как вертолёт будет отправлен, Черкашин должен запереть выход с дороги к селу, чтобы Берсанака с Доком Доусоном не смогли вернуться. Приказ оставался прежним: по Гайрбекову вести огонь на поражение, Дока постараться захватить. Остальных бойцов Черкашина Матроскин включил в свою группу и в группу старшего лейтенанта Викторова и двинулся ускоренным маршем прямо по дороге. Расстояние невеликое – восемнадцать километров, и преодолеть его следовало быстро, чтобы подготовиться в самом райцентре к встрече Берсанаки с Доком.

Карта, имеющаяся у Матроскина, говорила, что, миновав каменный лабиринт, бандиты всё равно будут вынуждены двигаться в единственном направлении, и только неподалёку от райцентра у них появится возможность выбора пути, который сначала разойдётся на четыре тропы, потом ещё каждая из них разойдётся на несколько. И отлавливать Берсанаку там сложно. Пусть бандиты пройдут дальше. При этом они будут вправе сами решать, заходить им в посёлок справа или слева или вообще обойти его стороной и зайти с противоположного направления. Впрочем, капитан Матроскин был уверен, что он знает, где Берсанаку встретить.

Примерно на середине пути к райцентру позвонил подполковник Стропилин:

– Значит, так, Серёжа… Полковника Доусона следует брать живым, подтверждаю категоричный приказ. Он, оказывается, наш старый знакомый и уже был в Чечне, по крайней мере однажды. И работал тогда под полным нашим контролем, хотя до сих пор, наверное, об этом не догадывается. Что-то там было тогда по авиационной линии. Наблюдал за испытаниями наших самолётов-невидимок, что ли… В прошлый раз ему подсунули хорошую дезинформацию и выпустили. Сейчас выпускать нельзя…

– Понял, товарищ подполковник. Если он не шахид, возьмём живым. Если шахид, что маловероятно, всё равно живьём возьмём. У меня есть опыт работы с шахидами…

Стропилин слегка замялся, перед тем как дать следующее поручение. Не приказ, а именно поручение, что явно слышалось в тоне сказанного:

– Теперь, Серёжа, в дополнение к сказанному предложу тебе задачу усложнить…

– Я слушаю, Александр Алексеевич.

– Если ты просто захватишь полковника Доусона, мы сможем предъявить ему только незаконное проникновение через границу. Даже доказать, что он является сотрудником ЦРУ, будет проблематично, если он просто пойдёт «в отказку». Показания Сосланбека Бисолатова дадут мало, потому что полковник скажет, что никогда этого человека не видел. И никто не видел, как они встречались с Сосланбеком.

– И что?

– Сосланбек передал ему образцы препаратов. Три полные тубы и три использованные. И мы не знаем, где этот груз находится. Доусон вполне может оставить его в каком-то тайнике, хотя, возможно, и с собой таскает. Тебе следует захватить его багаж…

– Я так полагаю, товарищ подполковник, что не это есть усложнение задачи.

– Ты правильно полагаешь. Если они с Берсанакой намереваются провести совместную акцию, то необходимо брать полковника с поличным. Не где-то в дороге, а на месте. Тогда у нас будут весомые аргументы о вмешательстве ЦРУ в наши дела, более того – о подготовке международного террористического акта.

– Да, это усложнение… – согласился Матроскин.

– Теперь что касается комиссии Европарламента… Ты правильно вычислил, они намереваются посетить утром детский дом, а сразу после обеда районную больницу. Откуда у тебя данные?

– Через дырявый забор от детского дома питомник собак-минёров… Я подумал, что Берсанака пожелает их использовать… И попробуй потом доказать, кто дал собакам команду…

– Резонный вывод… Сам справишься? Или помощь какая-то нужна?

– Единственная помощь – пусть кто-то отдаст приказ капитану, начальнику питомника, чтобы с утра до обеда все собаки его подчинения были в намордниках. Я, конечно, перестраховываюсь, потому что надеюсь не подпустить Берсанаку к месту, но тем не менее…

– С этим, думаю, проблем не возникнет…

– Тогда у меня всё…

– Работай…

Маршрут был несложным в прохождении, только Док Доусон вёл себя странно. Он несколько раз останавливал Гайрбекова, уверяя, что они идут не в ту сторону. Конечно, в условиях низкой облачности невозможно ориентироваться по солнцу, да ещё по обе стороны от тебя высятся каменные стены, закрывающие обзор и создающие впечатление позднего вечера, времени перед самым наступлением заката и пришествием темноты.

– Как ты видишь, куда мы идём?

– У меня компас в голове… Я раньше уводил тебя не в нужную сторону?

– То было раньше… Сейчас момент ответственный…

– Я не вижу разницы в моментах – провести операцию или сохранить собственную жизнь. И там и там я несу ответственность за свои действия. Не только перед тобой, но и перед собой, поскольку моя заинтересованность в конечном результате не менее высокая, чем твоя. Хотя мне и не нужны генеральские погоны…

– Твоя заинтересованность? – не понял Доусон.

Берсанака упрямо опустил голову.

– Здесь есть только и исключительно – моя заинтересованность! Это моя война. Ты здесь – только хвост, который за мной болтается и иногда помогает мне рулить, будь ты хоть трижды состоявшийся или не состоявшийся генерал. А война эта – моя! Отношения с федералами – мои! Ты это пойми раз и навсегда и оценивай свои поступки так, как они того стоят…

Полковник умел владеть собой. Он только брови поднял, хотя в душе усмехался наивности Гайрбекова – нет в современном мире войн и даже простых вооружённых или не вооружённых конфликтов, которые не имели бы непосредственного отношения к США и в которых США не пытались бы отстоять собственные геополитические интересы в той или иной форме. Это Док Доусон знал гораздо лучше многих американцев, поскольку сам являлся теневым или же непосредственным участником и организатором многих якобы внезапно возникших конфликтов. Там, где это нужно было Соединённым Штатам. И здесь, сейчас, Док Доусон отстаивает не интересы Берсанаки Гайрбекова, а только интересы США, исправляя ошибки своих предшественников. Эти предшественники провели большую игру и добились своего, сумели развалить основного и потенциального противника Штатов – Советский Союз. Казалось бы, полный успех… Но в действительности дело повернулось другим боком. Вместо слабого Советского Союза мир получил сильную Россию, которая по воле Запада перестала кормить не желающие жить за свой счёт союзные республики и сумела использовать свои деньги на собственные нужды. А Запад оказался не готовым к тому, чтобы так же кормить новые государства, как кормил их Советский Союз. Сначала работали обещания всех благ, но где-то они уже работать перестали вовсе, где-то ещё едва-едва дышат. И сейчас, пока ситуация не стала необратимой, необходимо ослабить Россию и заставить многих её потенциальных партнёров отвернуться и отказаться от сотрудничества. И именно этим занимается здесь полковник Доусон. Но спорить, возражать Берсанаке, конечно, он не стал, потому что не место здесь для споров и объяснений. Да и не нужно Берсанаке всего этого понимать…