Отречение от благоразумья - Андрей Мартьянов

Наконец, отцу Алистеру удалось вдолбить в крепколобую тевтонскую голову господина председателя трибунала немудрящую истину: что, ежели существо, обитающее в душе Мирандолы и не поддающееся никаким экзорсизмам, вообще не подвластно физической смерти? Хороши же будут братья святого Доминика, пытаясь сжечь или каким иным способом извести бессмертное создание! Неудача, естественно, предоставит еретикам и прочим злопыхателям возможность вволю посмеяться над оплошавшими инквизиторами, и не причинит ни Мирандоле, ни связанному с ним Леонарду ни малейшего вреда. Вывод? Нужно срочно определить слабые места демона!

От Маласпины в этом отношении толку не добились — после первых допросов он вообще стал невменяем, и либо начинал выкрикивать нечленораздельные проклятия, либо незамысловато удалялся в страну грез. Отец Фернандо безвылазно просиживал в библиотеке Клементины, перерывая сочинения по демонологии — от новейших до самых древних, относящихся к XIII или XIV веку — в поисках ответа на вопрос: чем можно запугать демоническое существо, да не обычное, а никак не укладывающееся в рамки теологических описаний? Ничего подходящего он пока не обнаружил, а день суда неумолимо приближался.

«День суда — Судный день, — ернически подумал я, выбираясь из подвалов Клементины. Ведущие наверх ступеньки носили посередине плавный изгиб — след множества прошедших по ним ног. — Как бы меня не запрягли помогать Фернандо... И все же — кто такой этот Леонард, как он попал сюда и почему из всех людей выбрал для своего вместилища именно Мирандолу? Не может быть, чтобы он захватил первого попавшегося человека! Зачем он подарил отцу Алистеру яблочко? Это наверняка знак, сакральный символ, а мы не можем разгадать его потаенного смысла...»

О зеленом яблоке отец Алистер, как я понял, предпочел умолчать. Разумно. Каждый имеет право на маленькие тайны.

Пока я торчал в подвале, из нависших над шпилями пражских колоколен пепельно-сизых туч просыпался мелкий, колючий снег. Я шагал вдоль длинного флигеля, красного, с грязно-желтыми выступами плоских колонн, и уныло размышлял, куда податься — сегодня, в воскресенье, допросов не намечалось. Флигель примыкал в дому настоятеля, несколько комнат в котором теперь принадлежали отцу Густаву и его помощникам, в том числе и мне. Узкий переулок отделял владение аббата Гибернова от левого крыла собора святого Климента и заканчивался возле стены, означавшей границу монастырских владений. Там имелась небольшая калитка, запертая на засов. В самом деле, прогуляюсь-ка я в город. Послушаю vox populus, так сказать. Заодно и передохну от царящего здесь тихого кошмара.

Затверженное правило вначале изучать все подозрительные места на предмет возможных засад и нежелательных встреч, а только потом соваться, оправдала себя целиком и полностью. Возле приоткрытой калитки беседовали двое: человек в черном плаще доминиканца и какой-то вертлявый тип. Присмотревшись, я без труда узнал герра Мюллера и фон Краузера, а вслушавшись, весьма насторожился.

— Театр, вот в чем загвоздка! — быстро говорил пан Каспер, оглядываясь через плечо в поисках шпионов и не догадываясь взглянуть чуть дальше по переулку. — Он же чего демон? Не стяжательства там, и не обжорства, а именно карнавалов, святой отец! Всяческих лицедейских представлений, богопротивных зрелищ и греховных празднеств! Потому все, кто околачивается в этом балагане — его служители. Пока они остаются с ним, ничего ему не сделается, святой истинный крест! Как в языческие времена — пока люди верят в своего божка, таскают ему жертвы и молятся, он существует!

— Значит, если актеры герра Фортунати исчезнут из Праги... — задумчиво протянул отец Густав.

— ...Не поможет! — перебил фон Краузер. — Уехать-то они уедут, но повсюду разнесут новость: мол, у лицедеев отныне имеется свой покровитель, и с каждым днем число его адепетов... адептов будет прибывать и прибывать! Ежели вы попытаетесь его убить, чего он заслуживает, выйдет еще хуже — его будут чтить как мученика.

— Однако допустим, что изгнанная из Праги труппа сгинула по дороге. Например, угодив в разбойничью засаду или оказавшись на поле военных действий, — кинул пробный камешек председатель инквизиционного трибунала. Пан Каспер задумался и отрицательно помотал головой:

— Без толку. Слухи неистребимы. Взамен «Таборвиля» придут другие. Говорю вам, святой отец, единственное надежное средство — заставить актеров отказаться от союза с демоном во плоти. Пусть при всем честном народе выйдут и заявят, что больше не желают иметь с этой тварью ничего общего, что ошибались, заблуждались, обманывались и так далее. Вот тогда посмотрите, как он запоет!

— Хм, — озадаченно произнес герр Мюллер. — Идея не лишена некоторого изящества. С исчезновением моральной и духовной поддержки верующих в него людей демон может не только потерять изрядную часть своего могущества, но и вообще сгинуть...

— Ага, ага, — с наводящей на нехорошие размышления горячностью подхватил господин осведомитель. — Ни к чему нам никакие демоны. Мы тут, в Чехии, с ними завсегда так боролись. Объявится какой, изловить и к ногтю — кто твои приспешники? И приспешничков-то на костер, на костер... Сразу становятся как шелковые, уж поверьте!..

Мелко кланяясь, фон Краузер толкнул задом незапертую калитку и вывалился на улицу. Отец Густав посмотрел ему вслед с выражением одновременно презрительным и сочувственным, прикрыл чугунную створку и быстро зашагал вдоль крепостной стены к входу в дом аббата, явно намереваясь обсудить полученный совет. Я потоптался на месте, ожидая, пока он скроется из виду, и выскочил наружу. Пан Каспер удалялся в сторону Карловой улицы. Пойти за ним? А смысл? Он сообщил председателю трибунала все, что хотел (сомневаюсь, чтобы подобный способ борьбы с демонами был национальной чешской традицией. Мысль о возможной связи между Леонардом и актерами фон Краузеру нашептал обладатель куда более изощренного ума), и с чистой совестью отправился по своим делам. С другой стороны, а вдруг он сейчас направляется на встречу к этому самому загадочному умнику, дабы доложить о своих успехах и посеянных зубах дракона?

Значит, начинаем играть в соглядатая и, пользуясь жаргоном парижского Двора Чудес, «падаем на хвост». Будет любопытно узнать, кто это в Златой Праге такой сообразительный и какие у него цели.

Каспер фон Краузер топал себе по улице короля Карла IV, одной из старейших в городе и некогда служившей коронационным путем чешских королей, останавливался возле лавок и разносчиков, а шагах в тридцати за ним плелся я, изображая скучающего бездельника. Снег прекратился, под ногами хлюпала размокшая грязевая каша. Улица завершилась на Малой площади, отведенной под зеленный рынок, но сейчас половина лавок стояла закрытыми, а торговля в открытых не отличалась заметной живостью. Мы обогнули Старомястскую радницу — ратушу (я чуть не упустил моего подопечного, заглядевшись на огромные куранты с золотыми астрономическими символами и фигурками святых. Говорят, создателя этого шедевра по завершению работы ослепили, чтобы он не мог создать ничего подобного для другого города), вышли к темной двубашенной громаде храма Девы Марии перед Тыном, и тут кто-то окликнул меня по имени.