Любовь с чистого листа - Кейт Клейборн

застенчиво — совсем не так резко, как во время нашей последней встречи. Она была неподалеку, по ее словам, и могла бы ненадолго зайти в магазин.

— Я уже дома, но могу быстро дойти туда, — ответила я. — Правда, будет довольно людно: там сейчас проходит мастер-класс. Может, встретимся в… — хотела предложить я, но вспомнила ее отторжение всех остальных мест.

— Я могу прийти к вам, — ответила она, прервав неловкое молчание, а две минуты спустя я уже писала ей мой адрес, заодно перебирая в голове список всего, что надо прибрать.

Я мало что могу сделать с коробками, которыми заставлены все углы, но в остальном стараюсь как могу. Быстрая уборка на кухне, метод «подбери и брось в где-то еще» в борьбе со скоплением писем на обеденном столе, торопливая попытка убраться в зоне дивана с журнальным столиком, где я, к своему стыду — все из-за того, что Рид зашел вчера вечером, — оставила лифчик между подушек. Лицо вспыхивает только при воспоминании этой прелюдии, после которой я оказалась на коленях, а Рид крепко схватил меня за волосы.

Звоня Ларк, я в последний раз оглядываю гостиную (и пытаюсь остудить пылающее лицо), вполне осознавая, насколько маленькой и забитой она покажется девушке, привыкшей к большому таунхаусу.

Однако, открыв ей дверь, вспоминаю: на самом деле Ларк не принцесса, а ее таунхаус — не башня замка. Она лишь человек ростом в 155 сантиметров с встревоженной улыбкой и — если не ошибаюсь — робостью в глазах. Судя по тому, как она переминается на моем подобии крыльца, ей так же неловко, как и мне во время нашей последней встречи.

— Проходите, — говорю я, указывая в сторону своего просевшего дивана. Я радостным тоном перечисляю все напитки из холодильника, но уже знаю, что она от всего откажется. Я уже отклоняюсь от спора, который, как я себе напоминаю, намеревалась начать, пусть и в неожиданных для меня обстоятельствах.

— Спасибо, что разрешили зайти, — говорит она, как только я сажусь напротив нее на диван. Ларк держит руки строго на коленях, по горлу видно, когда она сглатывает. Не в первый раз мне в голову приходит мысль, что между нами больше общего, чем кажется на первый взгляд.

— Простите, что долго не звонила, — оживленно произносит она. — Была очень занята работой с новым декоратором, потом мы ненадолго съездили в Торонто на съемки Кэма, и столько всего надо было ку…

— Ларк, — перебиваю я. Видя, как она нервничает, объясняя все это, я свой разговор даже начинать не хочу. — Все в порядке. Я понимаю.

Она смотрит на меня в таком молчаливом, стыдливом сожалении, что сразу хочется сменить тему. Но я решаюсь:

— Я знаю, что влезла не в свое дело в прошлый раз.

Она смотрит на меня, моргая, затем ненадолго опускает голову, разглаживая ворсинки на черных джинсах.

— Нет, — произносит она наконец, поднимая подбородок. — Это он влез не в свое дело. Мне было так стыдно перед вами за его поведение. Не только за слова… обо мне, но и за его… — она замолкает, поджимая губы.

— Ужасную цитату? — подсказываю я, стараясь приободрить ее. Она касается линии роста волос, зажмуривается и рассыпается смехом:

— Понятия не имею, откуда у него такие мысли. Каждый раз, как я завершаю продумывание оформления дома, он все сводит на нет.

Улыбка исчезает с моего лица. «Он так поступает, чтобы иметь над тобой власть, — думаю я. — Чтобы посеять у тебя сомнение в собственных силах».

— Надеюсь, вы даете ему отпор, — говорю я, и в этот раз с полной серьезностью. — Надеюсь, вы не считаете себя легкомысленной.

— Не считаю, — отвечает она так быстро и уверенно, что это даже убедительно. Затем снова опускает голову и смотрит на сцепленные руки. — Но мне здесь немного не по себе. В смысле, в Нью-Йорке. Честно говоря, я едва успела привыкнуть к Лос-Анджелесу.

— Могу представить, насколько они разные.

Она поднимает взгляд и сардонически мне улыбается. «Понятия не имеешь, насколько».

— Там у меня было много знакомых. А теперь мы переехали, и в этом городе у меня… только он.

Я вежливо усмехаюсь.

— Поверьте, у меня то же самое.

— Вы тоже переехали сюда ради парня?

— Нет, я переехала, чтобы… начать сначала. Но в то время я знала только одного человека в Нью-Йорке. — Скольжу взглядом по коробкам, расставленным по нашей страшно любимой и полной воспоминаний квартире и пытаюсь подавить очередное ощущение, что времени мало и надо действовать.

— Поначалу я смотрела на город ее глазами. Далеко не сразу нашла свой взгляд. — Я молчу о том, что у Сибби взгляд куда вернее Кэмерона. — Как только это случается, становится намного проще, — добавляю я.

Она кивает, но очень отстраненно. Я обдумываю все, что мне известно о Ларк: наверное, она думает, что станет своей, если будет носить только черное. Она думает, что всем в Бруклине есть дело до того, что она решила сходить в кофейню. Ей кажется, что Кэмерон — мужик с акульим клыком на шее! — куда лучше приспособится к жизни здесь, чем она.

— Знаете, — продолжаю я в оптимистичном тоне, в нужной степени оптимистичном для этого спора. — Я очень неплохо знаю Нью-Йорк. Если захотите прогуляться — звоните.

— Правда?

— Конечно.

— Это очень мило, Мэг. Особенно после моего поступка. Прошу, извините меня.

— Вам не за что извиняться. — Уже произнося это, я знаю, что недоговариваю. Что у меня есть что сказать. Я утешаю ее, но не себя.

Делаю глубокий вдох.

— Но если вы хотите продолжить работу над оформлением вашего дома, я бы предпочла получать указания от кого-то одного. В моем положении трудно работать, если со стороны заказчика есть противоречия. Я пойму, если вам это не подходит.

Наступает долгое неловкое молчание. Кажется, я даже слышу, разговоры пылевых клещей. — Вот как тихо становится, пока я в напряжении жду отказа. И не имеет значения, что у меня только что закончились две потрясающие недели работы над проектом «Счастье сбывается»: прямо сейчас коробки Сибби прекрасно напоминают, почему я не могу лишиться и этого заказа. Я вся напряглась, приготовившись