Ключ от бездны - Юлия Горская

 Кхорх заметил путы на её стройных лодыжках и одобрительно хмыкнул.

 Но крылатая, совсем не смущаясь, тоже внимательно рассматривала его.

 - Ты не боишься меня, дитя? – поинтересовался первосвященник и улыбнулся.

 Она покачала головой, сверкнув в ответ белоснежными зубками.

 - Потому что не знаешь, кто я?

 - Ты – черный сын паука.

 Кхорх разразился хохотом, и в нем явственно слышалось довольство.

 - Так называют меня среди рабисов? – отсмеявшись, спросил он, заметив, что девушка не отрывает от него красивых, выразительных глаз.

 - Она не улетит? – обратился первосвященник к приближенному, который, забывшись, пожирал пленницу горящими глазами.

 - Мы и крылышки ей повязали, - сглотнув слюну, ответил тот.

 - Оставь нас, - резко бросил Кхорх, заметив этот взгляд арахнида, а сам развалился у ковра с яствами, приглашая гостью присоединиться к нему.

 Крылатая охотно присела и, играя ямочками на щечках, протянула к нему связанные руки.

 Кхорх, не задумываясь, развязал путы и кивнул:

 - Откушай.

 Но когда девушка потянулась к румяной ягоде, перехватил её руку.

 - Как тебя зовут?

 - Лидэя.

 - Красиво. Как и ты сама. Ты знаешь об этом?

 - Нет, - она мягко засмеялась, открыто взглянув в лицо первосвященника, и даже не сделала попытки освободиться.

 - Мне приятна твоя покорность, - заметил Кхорх и отпустил руку девушки, легко коснувшись губами пальцев.

 И чем дольше он смотрел на Лидэю, тем больше надежд пробуждалось в его душе. Эта девочка была так мила, так открыта и искренна в своем любопытстве, вызывая в холодном сердце первосвященника неведомое прежде теплое и нежное чувство. Но оно оказалось  так незаметно и так легко, так сладко дурманило душу, что Кхорх не думал о нем, не отдавая отчета странным и новым ощущениям.

 Но и пленница вела себя все более свободно, так, что к концу трапезы уже не скрывала своей тяги к чужаку, что казался ей самым красивейшим мужчиной Гефрека.

 - Тебе нравится у меня? – вновь заговорил первосвященник, блестя глазами.

 - Да, - просто ответила Лидэя.

 - А в вашем племени женщины… умеют быть благодарными?

 - Да, - она переместилась ближе, но еще не решалась что-то предпринять.

 - У тебя есть муж? – не желая торопить, но изнывая от желания, спросил Кхорх.

 - Нет, - совсем смутившись и вспыхнув, ответила крылатая.

 Первосвященник осушил очередной кубок вина и откинулся на подушки.

 - Тогда, - прикрывая глаза, сказал он, - я стану твоим мужем, - и засмеялся, не сдерживая торжества, когда Лидэя распахнула полы его жреческого одеяния…

 В небольшой пещерке был установлен каменный алтарь. Горели факелы, установленные у самого пола, и свет их выхватывал вычерченные на нем символы.

 Близился час приношения.

 - Почему в жертву назначен арахнид? – не поднимая глаз, спросил Лихеус, один из жрецов при Матенаис.

 - Арахн не должен вкусить чужой крови, - нехотя отозвался Кхорх, - это жертва зарока. Всё ли готово?

 - Да, святейший.

 Оба служителя вышли из пещеры, где их поджидал Ксархс.

 - Жребий пал на сына Птеха и юноша готов взойти на алтарь, - проговорил он, целуя руку первосвященника. – Но не разумнее было бы отдать в жертву пленницу?

 - Еще один советчик! – возмутился Кхорх. – Какую пленницу? Лидэю? Я скорее пожертвую Арахна мхара!

 Царь нахмурился:

 - Тебе так дорога эта дикарка? Она одна из наших врагов.

 - Ты тоже, - бросил первосвященник, - однако, это не помешало мне посадить тебя на трон Улхура, Равл-Ат.

 Тот молча поклонился.

 А Кхорх устремил задумчивый и тревожный взор в сторону едва различимых очертаний города Теней. Солнце еще не взошло, и небо только наливалось близким светом, от фиолетового до серо-синего, и только над Иктусом оно казалось пропитанным бордовым.

 - Не понимаю, почему он не слышит меня, - заговорил он, уже не замечая тех, кто стоял рядом. – Кэух была со мной всегда! Но чем я не угодил Арахну? Чем? Права была Лемаис, или тот, кто сидит в ней. И нужно вернуться, чтобы продолжить путь к Маакору…

 - Зачем? – тихо обронил Ксархс, покачав головой.

 - Первосвященник зло блеснул на него глазами:

 - О-о, этот бес Лемаис очень опасен и много знает! Как склонить его на свою сторону? Как?

 - Не знаю, господин.

 - Я – знаю! И буду делать то, что он говорит! Но сначала уничтожу рабисов, чтобы никто не препятствовал мне пройти к Хэм-Аибу!

 - Разве твоя возлюбленная не открыла тебе новых путей через Гефрек?

 - Не слишком ли она тебя волнует, царь?

 Ксархс криво усмехнулся:

 - Ты окружаешь себя предателями.

 - У меня хватит золота на вас всех! – вспылил первосвященник.

 - Твоей крылатой тоже нужно золото? А ты не думал, что её нарочно подослали в стан врагов, чтобы…

 - Молчи! – Кхорх выхватил из-за пояса нож и Ксархс отшатнулся, испуганный и уязвленный.

 - Да что с тобой! – вскрикнул он. – Уж не бессонная ли ночь с этим животным сделала тебя таким раздражительным?

 - Как бы тебе не поплатиться за свои слова, царь, - прошипел первосвященник, но нож убрал, немного озадаченный своей вспышкой, но не о чем не жалея. – Ты так навязчив, Рав-Ат и кажется уже, что это ревность.

 Тот не ответил и удалился, даже не поклонившись.

 - Почему Матенаис ещё не здесь? – переключился Кхорх на притихшего жреца, досадуя, что он стал свидетелем их ссоры с Ксархсом. – Начинаем на рассвете. Смотри, уже готовятся войска! Я больше не намерен напрасно терять людей!

 И Лихеус не успел ответить, когда владыка Сульфура поспешно спустился с каменной площадки перед пещерой и направился к лагерю.

 Мать встретила его возле своего шатра.

 - Я видела дурные сны, - вместо приветствия сказала она, пока Кхорх целовал ей руку.

 - Мама, теперь слишком поздно, - разогнувшись и грозно взглянув на неё, ответил сын. – Я всё решил. Жертва назначена. Войска готовы.

 - Но разве пленница твоя…

 - И ты туда же? Не желаю говорить о ней!

 Матенаис пожала плечами.

 - Твое упрямство будет дорого стоить нам всем.

 - Идем, - повел мать к пещере, где должно состояться одно из важнейших событий за всю историю этого неудачного похода.

 Она вошла в алтарную и медленно приблизилась к камню с лежащим там обсидиановым ножом.

 - Помоги мне, великий Улх, - проговорила она, на мгновение прикрывая глаза. – Пусть воздастся мне за грехи моего сына. Пусть сгорит моя душа, соблазненная Хэтом в огненной пучине страшной бездны…

 Черным ядом затопило душу, просохли слезы на глазах.